Все радости — завтра - Смолл Бертрис - Страница 77

Вернулась Зада в сопровождении нескольких евнухов, внесших багаж Скай и расставивших вещи в соответствии с указаниями Зады вдоль стен.

Затем евнухи, кроме одного, удалились, и Зада представила его:

— Это Минда, твой личный евнух, госпожа Муна. Ты видишь, подтверждаются мои слова о том, как господин Кедар ценит тебя, — самодовольно закончила Зада.

Скай отвесила ей легкую пощечину.

— Ты слишком вознеслась. Зада. Аллах благословил меня привлечь внимание господина Кедара, и, может быть, я сумею ублажить его. Но если Аллах пожелает иначе, я восприму свою долю столь же смиренно, как принимаю сейчас эту.

Евнух, светлокожий негр, слегка улыбнулся:

— Ты мудра, госпожа Муна. Даган сказал, что ты далеко пойдешь, и верно, он прав.

Скай взглянула ему в глаза. Этот человек был определенно предан Кедару. Да и Зада не изменит ему. Она оказалась в одиночестве. Что, если и Гамаль в последнюю минуту откажется помочь ей? Что, если Найл в конце концов вывел принцессу из себя и был казнен, пока она ехала в Феc? Как сможет она передать словечко Осману и, если это ей удастся, как он сможет помочь ей? Скай чувствовала себя усталой, грязной и вымотанной. Она не смогла сдержать слез, наполнивших ее глаза и устремившихся по щекам.

— Ты, Зада! — рявкнул Минда. — Помоги мне отвести госпожу в баню! Она устала, ей нужно вымыться и отдохнуть. — Его сильная рука подхватила Скай. — Идем, госпожа, я помогу тебе.

Скай повисла на евнухе, обрадованная тем, что у нее есть возможность освободиться от тревог. Ей нужны баня и отдых. С самого первого дня, как она встретилась с Кедаром, вот уже почти два месяца не было ночи, чтобы ей не приходилось выполнять его малейшие капризы. Были, правда, несколько дней, когда ее связь с луной нарушилась и она считалась нечистой. Она позволила отнести себя, и через несколько минут пар и вода уже уносили ее тревоги и беды прочь.

Минда определенно пользовался уважением среди банщиц, так как они были рады его появлению и охотно выполняли его быстрые приказы.

— Какой аромат ты предпочитаешь? — спросил он Скай.

— Дамасская роза, — тихо ответила она, и он кивнул, одобрительно взглянув на нее.

— Это лучший аромат для тебя. Не многим подходит этот аромат, сочетающий невинность и изощренность.

Банщицы разразились воплями восторга при виде чудесной кожи Скай, которая была, как они сказали, прекраснее, чем у любой другой обитательницы гарема. Фесские аристократы ценили светлую кожу у мужчин и женщин. Они рассыпались также в восторгах по поводу ее длинных, доходящих до бедер, черных волос. Они осторожно вымыли их розовым мылом, дважды ополаскивали, каждый раз высушивая. Последний раз они ополаскивали их смесью уксуса и воды, чтобы они блестели, как сказала главная банщица.

Скай наконец начала расслабляться. Ее вымыли, кожу отполировали пемзой, удалили несколько маленьких волосков, которые банщицы нашли на ее теле. И пока две молодые рабыни занимались сушкой ее волос, она лежала на животе, отдаваясь массажу. Ее кожу увлажнили розовым лосьоном, который втерли в кожу широкими, уверенными движениями. Она даже не протестовала, когда они массировали ее грудь и живот.

Скай уже почти спала, когда ее поставили на ноги, накинули на чистое тело белое газовое одеяние. Минда поднял ее на руки и отнес в ее комнату, осторожно положив на ложе.

— Прекрасно, — пробормотала она, и он улыбнулся в ответ.

— Слезы прошли, госпожа?

— Да, — ответила она, закрывая глаза и притворяясь спящей. Удовлетворенно кивнув, евнух удалился, дав несколько инструкций Заде:

— Пусть спит не менее шести часов, а потом я принесу ей поесть. В одиннадцать вечера к ней присоединится господин. Поняла?

— Господин Кедар посетит ее сегодня ночью? Правда? — Глаза Зады округлились от радости, и на губах появилась торжествующая улыбка.

— Женщина, я сказал! — рявкнул евнух. — Я никогда не говорю того, чего не знаю, запомни хорошенько на будущее. Если ты хочешь вместе со мной подготовить триумф госпожи Муны над остальными женщинами гарема, ты должна беспрекословно исполнять мои приказы, ни о чем не спрашивая. Я служу в гареме господина Кедара уже семь лет и знаю все, что нужно, и даже больше.

— Коли ты такой умный, — огрызнулась Зада, — что ж ты не преуспел раньше с другой женщиной?

— Два года назад мне это почти удалось, но этой неблагодарной твари удалось обмануть меня, и ее поймали с одним из охранников господина Кедара. Меня бы тоже уничтожили, и только благодаря вмешательству Дагана я избежал смерти. Но Даган убедил господина Кедара, что я ни при чем, и тот пощадил меня. С тех пор меня использовали в гареме на общих работах, но сегодня Даган еще раз дал мне личное поручение — госпожу Муну. Я хочу преуспеть вместе с ней, и если ты. Зада, будешь следовать моим приказам, ты тоже займешь почтенное место личной служанки единственной жены нашего господина Кедара. Разве тебе этого не хочется?

Зада кивнула, преисполнившись теперь уважения к евнуху, но ее любопытство еще не вполне удовлетворилось:

— А почему Даган так о тебе заботится? Почему он продвигает тебя?

— Даган — мой брат, — ответил Минда и осторожно прокрался вон из комнаты.

Но Скай слышала все это, и последние его слова окончательно расстроили ее. Значит, именно Минда был личным евнухом той несчастной китаянки, которую Кедар приказал забить до смерти. Теперь, когда ему дали второй шанс, укрыться от него будет практически невозможно, а как иначе установить контакт с ее любимым Найлом? Скай уткнулась лицом в подушку и тихо заплакала. «Найл! — беззвучно рыдала она. — Мой любимый муж, где ты? Найл!»И она провалилась в тревожный сон, в котором ее мучили безликие и пугающие образы, поднимающиеся из глубины ее подсознания.

А в это время Найлу пришлось сражаться с кошмарами иного рода.

Если бы Скай увидела сейчас своего мужа, она была бы потрясена тем, как он выглядел. Он был на двадцать сантиметров выше Скай. Каторжный труд на галерах закалил его стройное тело, под гладкой кожей перекатывались мощные мускулы. Но при этом он оставался слишком тощим.

Нагой, он был распростерт на широком ложе, его руки и ноги были скованы, чтобы предупредить попытки к бегству. Черные волосы отросли, а серебристые глаза потускнели, приняв серый, оловянный цвет. Старуха уже напоила его пряным напитком, который всегда давали ему перед встречами с Турхан. Сначала он отказывался пить его, выплевывая, когда его насильно вливали в рот. Его не наказали, но в следующий раз вместо сосуда была использована овечья кишка, которую просунули по пищеводу вплоть до желудка, а потом влили жидкость. В третий раз ему предложили обычную чашу, но старухи стояли по сторонам, готовые применить в случае надобности кишку. Найлу пришлось выпить возбуждающий напиток, так как он понимал, что в случае неповиновения они снова применят кишку.

Он уже начинал ощущать характерную эйфорию, возникающую сразу после того, как жидкость попадала в желудок, и с отвращением чувствовал, как его беспокойство проходит, а дыхание замедляется и становится глубже. Похоже, непонятным ему способом они лишали его контроля над собой каждый раз, когда давали ему напиток. И когда его воля ослабла, он вдруг капризно потребовал у старухи:

— Раби, где мои сладости? Старуха радостно закудахтала:

— Ах, сластена, сластена, ты так любишь конфеты, Ашур! Ну, открой ротик, и я скормлю тебе их. Тебе понравится, это твои любимые — ванильные.

Найл послушно открыл рот, и Раби накормила его конфетами. Блестящие желейные кубики завораживали его — они были такими вкусными, так приятно отдавали ванилью. В Ирландии не было ничего подобного. Ирландия! О Боже, доживет ли он до дня, когда снова увидит ее? Он должен выжить! Именно поэтому он так послушно принимал напиток и конфеты, которые давали ему каждый раз, когда принцесса Турхан желала видеть его в своей постели.

Сначала он боролся с ней как безумный, и евнухам даже приходилось сажать его на цепь в саду, как животное, пока он немного не образумился. Конечно, ему повезло, что его освободили с турецкой галеры, к которой он был прикован с тех самых пор, как очнулся после нападения Дарры. На ней он совсем утратил чувство времени, как это бывает с каждым гребцом, прикованным к скамье. Но когда он узнал, что его продали как животное, чтобы услаждать восточную принцессу, он чуть не сошел с ума. Он пытался объяснить Турхан, прекрасно говорившей по-французски, что на родине он был аристократом, что он готов уплатить ей любой выкуп, что у него есть красавица жена и двое детей, к которым он мечтает вернуться, что он — лорд.