Все радости — завтра - Смолл Бертрис - Страница 119

— Итак, вы не отвечали на мою записку, дорогая? — Герцог выглядел озадаченным.

— Я ее не получала, — возразила Скай.

— Но вы же здесь! — настаивал он.

— Меня привел герцог Анжуйский. Он сказал, что королева хочет поговорить со мной тайно, чтобы передать мне особое послание для королевы Англии.

Екатерина Медичи отлично знала своего противника — она знала, что вид полуголой Скай должен привести герцога Наваррского в состояние крайнего возбуждения, и оказалась права. Он почти не слышал, что она говорила: его больше занимали ее прекрасные груди, наполовину обнаженные и колеблющиеся в такт ее прерывистому дыханию. Прекрасная ирландка возбудила его страсть с момента их первой встречи, и вот наконец она оказалась полностью в его власти. Ее прекрасное тело было еще более соблазнительным, чем в его самых воспаленных мечтах.

— И все же, мадам, — спокойно продолжал он, — вы здесь, я тоже здесь, стало быть, глупо не воспользоваться этой прекрасной возможностью! — Протянув руку, он распустил завязки блузки. Откинув ткань с ее округлых плеч, герцог в одно мгновение обнажил Скай до пояса. От восхищения у него перехватило дыхание, ибо такие прекрасные маленькие грудки он видел впервые.

— Месье герцог, — умоляющим тоном произнесла она, — прошу вас, не делайте этого! Я помолвлена с мужчиной, которого люблю. Как я могу вернуться к нему после того, как буду осквернена другим?

Но герцог, протянув руку, начал ласкать одну из ее совершенных округлостей.

— Дорогая, я убежден, что если бы эти ваши исключительно прекрасные плоды увидел даже святой, то и он не мог бы удержаться. Да и, кроме того, мадам, вы же не девушка! Насколько я знаю, у вас было несколько мужей — вам не нужно защищать девственность.

— Но у меня есть честь! — воскликнула Скай.

— Честь женщины легко восстановить, — спокойно заметил король Наварры, — стоит подарить ей бриллиантовое ожерелье или небольшое поместье — и снова все в порядке.

— В девятнадцать лет у вас незаурядный опыт, — язвительно ответила Скай.

Он рассмеялся, его позабавила ее вспышка.

— Первая женщина была у меня в тринадцать лет, мадам. И с тех пор практически не было ночи, чтобы я заснул один. — Генрих Наваррский встал и начал раздеваться. — Вы обращались к моим лучшим чувствам, мадам, и вы пытались унизить меня, но ни в том, ни в другом не преуспели — вам не удалось заставить меня отказаться от моих намерений. Вполне возможно, мадам, что вы оказались в этой постели не по своей воле, но тем не менее вы здесь, и если я отпущу вас, то буду жалеть об этом до конца своих дней.

— Я буду кричать, — пригрозила она ему. Он рассмеялся:

— Вас никто не услышит, дорогая. Потайной кабинет Екатерины Медичи находится в самой дальней части дворца по многим причинам, и в том числе потому, что никто не должен слышать, скажем, криков пленника, допрашиваемого королевой. Кричите, никто не придет вам на помощь, вы только надсадите себе горло. — Он погладил ее по щеке. Потом его рука скользнула ей за спину, и он распустил ее волосы, положив заколки на ночной столик рядом с кроватью. Ее смоляные кудри упали на белоснежные плечи подобно черной мантии. — Не бойтесь, дорогая, — успокоил он ее низким от охватившей его страсти голосом. — Вам понравится то, что мы будем делать, — поверьте мне, я опытный любовник и доставлю вам только наслаждение. Я не причиню вам боли, дорогая, клянусь!

Взглянув в янтарные глаза короля Наварры, Скай поняла, что никакие слова не смогут остановить его. Она беззащитна перед его похотью, и самое лучшее — поверить в то, что он не причинит ей большого вреда. Ему же не удастся получить от нее многого — она будет просто лежать в расчете на то, что он кончит как можно быстрее. Адам никогда не узнает об этом. Эта последняя мысль заставила ее покраснеть от стыда, но не могла же она, в конце концов, огорчать его без нужды этой глупой историей!

— Развяжите мне руки, монсеньор! Они затекают, мне больно. Обещаю, что не буду сопротивляться!

Генрих развязал шелковый шнур, стягивавший ее запястья, и она начала растирать онемевшие пальцы. Воспользовавшись этой минутой, он полностью снял с нее блузку. И тут, к ее изумлению, повалил ее на постель, завел руки за голову и снова связал их.

— Извините, дорогая, — с неподдельным сожалением в голосе сказал он, — но, несмотря на ваше обещание, я думаю, что ваша природная добродетель заставит вас обороняться от меня. А у меня есть теперь гораздо лучшее применение моим рукам, чем отбиваться от вас! — И, поднявшись, король окончательно раздел ее.

Скай пристально изучала его сквозь полуприкрытые веки. Генрих был высокого роста, почти как Адам, и ширококостен. Вероятно, его худобу можно было бы счесть недостатком — он выглядел слегка неуклюжим. Кроме того, она заметила, что у него непропорционально большие ступни. Однако его большие руки, снявшие с нее нижнюю юбку и теперь ласкавшие ее бедра, были даже изящны.

Он, в свою очередь, нежно и ласково изучал ее тело.

— О, как вы прекрасны, — тихо сказал он, — ваша кожа шелковиста, подобно лучшему шелку, но уверен: я не первый, кто говорит вам об этом. Все же мне не приходилось встречать женщину со столь нежной кожей, дорогая, она просто опьяняет меня. — Наклонившись, он начал целовать ее груди, обжигая соски горячими губами. — Мой Бог, дорогая, вы просто совершенство!

«Черт бы его побрал! — подумала Скай, чувствуя, как по ее телу пробегает сладострастная дрожь. — Он опытный любовник и не станет пожирать меня сразу, как кусок сыра, а будет дегустировать, пока я сама не выдержу, о, негодяй!»И когда губы короля начали обрабатывать ее левый сосок, из ее уст вырвался легкий стон. Король мгновенно поднял голову:

— Вам это нравится, дорогая? Скажите же мне, что вам нравится больше всего?

— Мне все равно, что вы делаете, — холодно ответила она, — это не имеет никакого значения.

— Вы просто маленькая лгунья. Неужели вы считаете, что сможете скрыть от меня страсть? Вы ведь честная женщина! — тихо рассмеялся он. — Но скоро, красавица, совсем скоро вы будете лежать подо мной, стеная от наслаждения, ибо вы — одно из тех редких созданий, что рождены только для любви, а я — мужчина, рожденный для того, чтобы любить женщин! — И его губы покрыли цепочкой поцелуев ее горло, прежде чем накрыть ее губы.

Он действительно был опытным любовником. Его губы раздвинули ее, и его язык скользнул внутрь, жадно изучая ее рот, скользя между губами и зубами, оставляя у нее во рту мятный привкус. Потом он скользнул глубже, и она снова почувствовала приступы зарождающегося сладострастия. Она презирала себя за слабость, но ничего не могла сделать. Скай резко повернула голову, освобождаясь от его губ, и прошипела:

— Ублюдок! Берите меня и убирайтесь!

Он посмотрел на нее своими дьявольски горящими янтарными глазами и рассмеялся:

— А, дорогая, так вам начинает это нравиться?

— Мне ничего не нравится! — прорычала она в ответ.

— А я чувствую, как вы вздрагиваете, дорогая. О, только совсем слабо, но я очень чувствителен к таким вещам.

— Я никак не могу понять, что необузданней, монсеньор, ваша фантазия или ваше самомнение? — ядовито заметила она.

Он снова рассмеялся:

— Ни то ни другое, дорогая, но у меня есть гораздо более необузданная часть тела, и скоро вы в этом убедитесь, и она все сильнее жаждет попробовать ваше тело. — И снова его язык начал терзать ее соски, пока она не почувствовала, что скоро начнет кричать от наслаждения.

— Я вас ненавижу! Ненавижу вас! О, как я вас ненавижу! — Она бормотала эти слова, словно молитву.

Он же продолжал сладострастную пытку, которой поддавалось ее тело. Скай знала, что она не может противостоять собственной похоти, и презирала себя за это.

Герцог отлично понимал, что творится и в ее теле, и в сознании. Он лукаво смотрел на нее, как бы побуждая к признанию. Она отвернулась, еще больше презирая себя, когда он начал успокаивать ее:

— Ну, ну, красавица, не надо так терзаться. Сдайтесь мне, дорогая, и я подарю вам величайшее наслаждение!