Все радости — завтра - Смолл Бертрис - Страница 118

— Это тот, с кроватью в алькове?

— Да! Приведешь туда мадам Бурк. Напои ее или слегка оглуши. Да, это даже лучше, снотворное сделает ее вялой. Свяжи руки, раздень и положи на кровать. Я заметила, что герцог сходит с ума по ее маленьким грудкам. Стоит ему только увидеть их, и его галантность смоет волна похоти. — Она захихикала. — Ну, вы знаете, как ведет себя этот герцог, когда ему попадается хорошенькая девушка. Ты, Анжу, подождешь примерно час после этого, мы должны быть уверены, что, когда пробьет третий час, герцог Наваррский будет занят.

Этот последний бал окончился полным триумфом, вылившись из залов дворца в окружающий Лувр парк на берегу Сены. Парижский свет был бы сплошным наслаждением для Скай, если бы не преследования герцога Наваррского. И все же она предпочитала тюдоровский двор французскому — здесь слишком много интриг, французские придворные, на ее взгляд, чересчур экстравагантны и аморальны.

— Вот не верила, — сказала она Адаму, — что когда-либо предпочту английский двор с его открытостью и грубоватостью, но по сравнению с французами англичане не так изощренны.

Он хмыкнул:

— А ты можешь поверить, что эти проклятые, невозможные ирландцы прекратят сражаться с нами, англичанами, дорогая?

Ее сапфировые глаза невинно раскрылись от удивления:

— Как, Адам, ведь это не ирландцы сражаются с англичанами, а англичане с ирландцами!

— Но только не с этим англичанином, — прошептал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

Сердце Скай бешено забилось, как каждый раз в последнее время, когда он ласкал ее.

— Дьявол! — прошептала она. — Если ты не прекратишь свои непристойные приставания, я устрою сцену!

— Дорогая, — тихо сказала Габи, — простите мое вторжение, но королева требует, чтобы сегодня ночью мой сын принял герцогиню Беврон.

Их смех разом оборвался.

— Никогда, мама! — Лицо Адама исказила гримаса отвращения.

— Адам, нельзя отказывать королеве — Атенаис одна из ее фавориток. Я знаю, герцогиня не сможет заставить тебя изменить свое решение, и мне бы этого не хотелось, но, так как за нее просит сама королева, ты должен обойтись с Атенаис вежливо.

— Адам, — вмешалась Скай, — помнишь, сколько раз я хотела отказать Елизавете Тюдор, и всегда вы с Робби убеждали меня не делать этого. То, что хорошо для меня, должно быть хорошо и для тебя. Так что ступай и поговори с этой шлюхой. Я не возражаю!

— Я, конечно, понимаю, что не следует злить Екатерину Медичи, особенно учитывая, что нам придется жить во Франции. Отлично, дорогая, я позволю Атенаис потерзать меня своей болтовней и обещаю, что не сверну ее поганую маленькую шейку. — И он зашагал через весь зал к герцогине де Беврон, с самодовольной улыбкой сидевшей рядом с королевой.

— Вы так хорошо действуете на него, дорогая, — мягко сказала Габи, — я уже много лет не видела его счастливым. А теперь вы — причина его счастья, и я вечно буду благодарна вам за это.

— Но ведь сделать Адама счастливым — так просто, Габи! Я люблю его, — тихо произнесла Скай, — и если бы он не думал столько о моем благе, мы уже давно бы поженились. Но теперь нас ничто не удержит.

— Мадам Бурк?

Дамы повернулись и, увидев перед собой герцога Анжуйского, присели в реверансе.

— Ваше высочество!

Он церемонно поклонился и сказал:

— Мадам Бурк, моя мать хотела бы поговорить с вами приватно. Пожалуйста, следуйте за мной!

— Королева Екатерина хочет говорить со мной? Извините, месье герцог, но я вас не понимаю!

— Я полагаю, мадам, что моя мать хочет передать вам особое личное послание вашей королеве. Они сейчас находятся в тесных сношениях в связи с тем, что наши семьи должны соединиться узами брака между моим братом герцогом Алансонским и Елизаветой.

— О, — воскликнула Габи, — королева оказывает вам честь, желая лично говорить с вами, дорогая! — Габи по-матерински поправила Скай прическу и платье. — Ну, дорогая, теперь вы готовы. Вперед! Вперед!

Герцог Анжуйский, приятно улыбаясь, увел Скай за собой.

— Должен признаться, мадам, — сказал он, когда они покинули зал, — что ваше платье — просто сенсация сегодняшнего дня! Эта лиловато-розовая ткань так выгодно подчеркивает великолепный сливочный оттенок вашей кожи! Я бы никогда не додумался так выгодно использовать для подола юбки чередование серебряных и розовых бисеринок! Очевидно, у вас французская, а не английская портниха.

— Вы просто разоблачаете меня, месье герцог, — отвечала Скай. — Это платье сделано портнихой замка Аршамбо.

— И она же придумала расцветку?

— Нет, ткань и цвета я всегда выбираю сама.

— О, у вас есть вкус, мадам! Как мне известно, большинство женщин предпочитают, чтобы их платья выбирали за них, и в результате они часто выглядят так нелепо.

— Куда мы идем? — спросила Скай герцога Анжуйского, видя, что они все дальше удаляются от бального зала.

— У матери есть потайной кабинет во дворце, где никто не может потревожить ее. Кое-кому не по нраву возможный брак между моим сводным братом и вашей королевой, так что вы должны понять ее стремление сохранить вашу встречу в тайне, мадам.

— Разумеется, — ответила Скай, следуя за герцогом по дворцовым переходам. Сначала она пыталась запоминать последовательность поворотов, но потом отказалась от этой бесплодной затеи. Наконец герцог поднялся по двум узким лестничным пролетам к небольшой деревянной дверце.

Отворив ее, он галантно отступил в сторону.

— Прошу вас, мадам, входите. Через несколько минут моя мать присоединится к вам.

— Спасибо, — ответила она, проходя мимо него, и вдруг что-то взорвалось у нее в голове, а потом все погрузилось во мрак.

И когда Скай выплыла из этой мглы, она обнаружила, что находится в небольшой комнате и лежит на кровати в алькове. Может, она споткнулась и упала? Может, она перенесла удар и из-за этого так болит голова? Она осторожно попыталась сесть, но обнаружила, что руки связаны за спиной у запястий. Некоторое время она мучительно пыталась сообразить, где она и почему. Постепенно ее память прояснилась, и она вспомнила, что герцог Анжуйский передал ей просьбу его матери поговорить с ней и она позволила отвести себя в потайной кабинет королевы. И только она вошла в него, как упала в обморок. Но почему у нее связаны руки?

Наконец ей удалось сесть. Одна из занавесей алькова была открыта наружу, в комнату.

— Месье герцог… — позвала она. — Вы здесь, герцог Анжуйский? — Ответа не последовало. В комнате царила тишина. Она была слишком слаба, чтобы встать, и решила пока осмотреть альков. И тут она с ужасом обнаружила, что ее бальное платье лежит, аккуратно сложенное, на стуле рядом с кроватью. Она испуганно оглядела себя и увидела, что на ней только нижняя юбка и блузка. Все остальное белье, в том числе чулки и подвязки, также лежит на стуле. Она вдруг услышала звук открывшейся двери комнаты и уверенные шаги мужчины, направлявшегося к ней.

Звякнули медные кольца отодвигаемой занавеси алькова. Перед ней, широко улыбаясь, стоял герцог Наваррский. Довольным тоном он произнес:

— Ага, дорогая, вы все-таки пришли! Я весь вечер мучаюсь мыслью, уж не измените ли вы своего решения!

Скай в ту же секунду поняла, что ее заманили в ловушку. Но кто и зачем? При французском дворе она всего лишь гостья. Какое отношение она имеет к местным интригам? Очевидно, герцог Наваррский не принадлежит к заговорщикам, во всяком случае, он ничего не знал о заговоре. Его используют так же, как и ее.

— Месье герцог, — проговорила она, надеясь, что ее голос звучит уверенно и холодно, — что вы имеете в виду?

Разве вы не видите, что я здесь не по своей воле? У меня связаны руки!

Генрих вошел в альков, сел на кровать рядом с ней и сказал:

— Дорогая, но ведь вы ответили на одну из моих любовных записок и сообщили, что будете ожидать меня в потайном кабинете моей тещи в половине второго ночи во время этого бала.

— Месье, я никогда не была в Лувре — откуда мне знать о существовании этой комнаты? Пожалуйста, развяжите меня. Мне больно. Адам де Мариско и его родственники уже ищут меня. А я даже не знаю, как мне вернуться в бальный зал! Вы поможете мне?