Рабыня страсти - Смолл Бертрис - Страница 61

Ее пылающего гнева не усмирило известие о том, что Зейнаб со слугами перевезли в Аль-Рузафу.

— От кого это ее так оберегают? — с горечью говорила она Таруб. — Это смешно! Просто нелепо!

Светло-карие глаза Таруб светились искренним участием, когда она успокаивала подругу:

— Не терзай своего сердца, Захра. Калиф просто играет роль озабоченного любовника — ему это приятно. К тому же просто хочет на время уединиться с новой игрушкой. Это вполне естественно. Разве ты не помнишь, как в юности он перевозил нас с тобой в летнюю резиденцию? Когда Зейнаб поправится, он привезет ее назад. Кстати, помни, что Аль-Рузафа находится северо-западнее Кордовы, а Мадинат-аль-Захра, напротив, к юго-востоку от города. Так что калиф будет больше времени проводить в седле, нежели в жарких объятиях Рабыни Страсти. — Таруб хихикнула. — Зейнаб молода и наверняка насмерть перепугана случившимся. Какими бы баснями ни утешал ее калиф, она далеко не глупышка и прекрасно понимает, что шансы отыскать злоумышленника ничтожно малы. Так что он увез ее в Аль-Рузафу отчасти для того, чтобы утешить и успокоить бедную девочку…

Но Зейнаб вовсе не была напугана. Она отчаянно злилась на то, что кто-то осмелился решиться на отравление. А ведь она была уверена, что у нее нет врагов! Наверняка это какая-нибудь глупенькая девчонка, искренне верящая в то, что если она уберет с пути Рабыню Страсти, то владыка снизойдет до нее! Непохоже было, что она когда-нибудь узнает имя отравительницы, но теперь придется всегда быть настороже. В гневе сверкала она глазами, глядя, как ее одежду выносят из комнаты, чтобы спалить, — Хасдай-ибн-Шапрут был неумолим.

— Это смешно! — бушевала она. — Не могут же все мои платья быть пропитаны ядом! И считай, что все мои драгоценности пропали: уксус испортит их! Да провались он, этот въедливый лекаришка, со своими советами!

— Он спас тебе жизнь, госпожа, — резко бросила Ома. — И что в сравнении с этим какие-то тряпки и побрякушки? Кстати, калиф клятвенно пообещал одеть тебя как принцессу крови! Весь шелк, присланный Доналом Раем, уйдет на новые наряды для тебя.

— А ты откуда об этом узнала? — придирчиво спросила Зейнаб.

— Наджа рассказал. А он знает обо всем, что происходит во дворце. Он знает даже, что госпожа Захра бешено ревнует к тебе калифа. Наджа в дружбе с одной из ее прислужниц.

— Так ты думаешь, что это она покушалась на мою жизнь? — спросила Зейнаб.

— Возможно всякое, — отвечала Ома, качая головой. — Но все же я так не думаю. Ведь несмотря на то, что шансы попасться невелики, злоумышленница наверняка знает, что это может стоить ей жизни. Сомнительно, чтобы госпожа Захра подвергала такой опасности свое положение и саму жизнь просто из-за глупой ревности и зависти к твоей юности. Нет, скорее всего, на это отважилась какая-нибудь мелкая сошка и круглая дура…

Они отправились в Аль-Рузафу через Кордову и ехали по той самой знаменитой ковровой дорожке, соединявшей Мадинат-аль-Захра со столицей. Зейнаб поразило величие Кордовы, и она принялась умолять калифа позволить ей поглядеть город.

— Что ж, можешь отправляться с Наджей и вооруженным стражником, — разрешил Абд-аль-Рахман. — Если я собственной персоной появлюсь на улицах, сбежится весь город. Я всегда соблюдаю дистанцию, иначе народ не будет меня почитать.

— Тогда расскажи мне об истории города, — взмолилась она столь страстно, что калиф расхохотался.

— Любая другая на твоем месте попросила бы меня указать ей кратчайший путь к базару, где она могла бы накупить себе всяких побрякушек! А ты, удивительная женщина, желаешь узнать историю Кордовы! Хорошо, моя радость, я расскажу. Город основало племя, именуемое карфагенянами, позднее его завоевали румийцы. Затем наступило царствование визиготов, ну а через две сотни лет на смену им пришли мы, мавры. Население здесь составляет около миллиона человек. В Кордове шестьсот мечетей, восемьдесят школ, где можно получить прекрасное образование, и еще публичная библиотека, где собрано около шестисот тысяч томов. Хасдай мечтает, что когда-нибудь здесь будет основан медицинский университет, и со временем так оно и будет, ибо я всецело согласен с моим лекарем. Ведь все наши врачи до сих пор ездят учиться в Багдад…

— Что это за цифра такая — шестьсот тысяч? Это больше миллиона? — растерянно спросила Зейнаб, и он снова рассмеялся.

Зейнаб ехала по городу в компании Омы и Наджи в крытых носилках, окруженных вооруженной стражей, закутавшись в черный яшмак до самых глаз. У нее просто разбегались глаза — настолько здесь все было удивительно, потрясающе… Когда «И-Тимад» причалила к гавани Кордовы, ее тотчас же препроводили на борт более легкого суденышка, на котором по реке она доплыла до Мадинат-аль-Захра. Тогда у нее не было возможности осмотреть город, да и не до того ей было…

Похоже, торговля здесь процветала — ведь Кордова славилась мастерством серебряников, шорников, да к тому же здешние женщины владели удивительным искусством вышивки по шелку. По улицам Кордовы расхаживали люди со всех концов света. Чужеземные лица и удивительные одежды поразили Зейнаб. Она уже знала, что калиф тратит ежегодно около трети государственного дохода, то есть порядка шести миллионов динаров, на строительство и реконструкцию каналов и ирригационных систем. Об этом ей с гордостью рассказывал Наджа.

— Кордова, — похвалялся он, — самый дивный город в мире и самый процветающий!

— Ну и как тебе понравился город? — спросил калиф, когда они, до смерти уставшие, воротились во дворец Альказар.

— Кордова прекрасна, — честно сказала Зейнаб. — Но все же я не хотела бы жить в столь огромном городе. Мадинат-аль-Захра в сравнении с Кордовой кажется маленькой и уютной. И никогда прежде мне не приходилось видеть сразу столько иностранцев!

На следующий день они продолжили путешествие в Аль-Рузафу. Дворец, бывший когда-то летней резиденцией правителя, был практически в запустении — косвенно виной тому был новый город Мадинат-аль-Захра. И тем не менее место было весьма романтическое: на берегу реки, где раскинулись роскошные сады… Дворец был построен первым правителем из рода Абд-аль-Рахманов — и это была точнейшая копия первой Аль-Рузафы, дворца, возведенного калифом Хишамом на берегах Евфрата в окрестностях Багдада. Воды реки питали пышные сады. Зейнаб была просто очарована.

Она обосновалась в маленьком мраморном строении дивной красоты в самой середине сада на берегу искусственного озерка. В самом же центре озера на островке стоял сказочно прелестный летний павильон. Калиф пообещал Зейнаб, что они непременно посетят его…

Новое жилище полюбилось Зейнаб. В нем была просторная и светлая комната для дневного отдыха — там можно было играть в шахматы или петь, подыгрывая себе на ребеке. Была здесь и спальня, и маленькая баня, и две уютных комнатки для Наджи и Омы, и кухонька, где Наджа ловко стряпал изысканные кушанья. Зейнаб просто в ладоши хлопала от удовольствия.

— И здесь никого кроме нас не будет! — радовалась она.

— Тебе так не по душе гарем? — спросил калиф, поглаживая ее золотые косы. — Тебе настолько неприятно общество прочих женщин?

— Если бы ты знал, в какой обстановке я воспитывалась, ты прекрасно понял бы меня, — отвечала Зейнаб. — В Бен Мак-Дун кроме пары служанок, матери да нас с сестрою женщин не было. Мать моя занималась только сестрой, а я была предоставлена себе самой большую часть времени. Ома — первая моя подруга в жизни. И, наверное, поэтому мне не нравятся женщины: они все время сплетничают, а порой могут быть и жестокими. Мой характер таков, что мне доставляет куда больше удовольствия познавать мир, нежели часами прихорашиваться. А женщины в гареме пребывают в праздности и лености. Я же почти ничего не видела, пока не прибыла в Аль-Андалус. А здесь столько всего! И сколькому можно научиться! Из меня сделали Рабыню Страсти, умеющую лишь дарить и испытывать наслаждение — но ведь это неестественно, особенно теперь, когда глаза мои открылись на мир! Надеюсь, я не слишком расстроила тебя, добрый мой господин, поверь, я вовсе этого не хотела! Ты так ласков со мною!