Расмус-бродяга (с иллюстрациями) - Линдгрен Астрид - Страница 13

– Ты уже уходишь? А может, ты… – раздался отчаянный голос ему вдогонку.

Расмус оглянулся и посмотрел на неё.

– Что? – спросил он.

– Да нет, ничего, тебе лучше уйти.

Расмус ушёл взволнованный, в полном недоумении. Может, она хотела, чтобы он чем-нибудь ей помог?

Он рассказал всё Оскару и спросил его, что он об этом думает.

– А не выдумываешь ли ты историю про грабителей?

– Нет же… Там творится что-то худое, я точно знаю.

Они пошли дальше. Когда вилла уже исчезла из виду, Оскар вдруг остановился и почесал затылок.

– Однако мы не можем уйти, не попытавшись узнать, что там за шутник прячется. Давай вернёмся.

Они вернулись и тихонько проскользнули в калитку. Но вместо того чтобы идти к дому по садовой дорожке, они прокрались под прикрытием смородинных кустов, обошли дом и приблизились к нему сзади.

Окна были завешены, но жутковато было думать, что кто-нибудь следит за ними из-за опущенных штор.

– Здесь тихо, как на вечерней молитве, – прошептал Оскар. – Как мы узнаем, что там делается за опущенными шторами, можешь ты мне сказать?

– Мы можем выследить их, – предложил Расмус.

– А как?

Расмус задумался. Если бы как-нибудь забраться на второй этаж, можно было бы отлично шпионить за ними с той самой лестницы. Лечь на живот и слушать, что делается в комнате с портьерами. Он сказал об этом Оскару, но тот покачал головой.

– Опасное дело – влезать в чужой дом, особенно для таких бродяг, как я. Между прочим, мне туда не забраться.

– А я могу! – взволнованно прошептал Расмус.

Он показал на открытое окно гардеробной в верхнем этаже. Оно было маленькое и узенькое. Здоровенному парню, как Оскар, в него было не пролезть, но Расмусу это далось бы легко. Старый клён, росший рядом с домом, распростёр свои ветки до самой крыши. А уж лазать по деревьям Расмус умел. Он на глазок определил расстояние от веток до окна, оно было не больше метра. Для него это не составило бы никакого труда.

– Давай не пугай меня, – сказал Оскар. – Это же опасно, можешь разбиться. Я не могу тебе позволить.

– Иначе ничего не получится. Только подсади меня на клён.

Расмус боялся многого на свете. Боялся порки, боялся людей, боялся Ястребихи, боялся драться с большими мальчишками, боялся, что школьная учительница рассердится на него и накажет. Он боялся оставаться один в темноте. Но лазать, прыгать или нырять не боялся ни капельки, как бы опасно это ни было. Его худенькое тело ощущало удивительную уверенность в себе и какую-то дикую храбрость. Поэтому он не стал слушать возражений Оскара.

– Подсади меня, я уже просил тебя.

Самому ему было не достать даже до нижних веток.

– Вижу, ты меня хочешь до смерти напугать, – сказал Оскар.

Однако он взял Расмуса и подкинул вверх, словно рукавицу, мальчик уцепился за ветку и подтянулся. Его руки, ноги, пальцы горели от нетерпения, от ожидания того, что предстояло сделать.

Но Оскару было страшно. Он стоял в тени клёна и с тревогой смотрел, как его товарищ по скитаниям исчез в маленьком окошке.

Глава седьмая

Расмус очутился в гардеробной, просторной, как комната. Там было полно одежды. На полке сидел попугай. В другое время на него было бы забавно поглядеть, но сейчас не до попугаев.

Он остановился перед закрытой дверью. Опасно ли отворить её? Что там, за этой дверью?

Расмус нажал на дверь и стал открывать её потихоньку, миллиметр за миллиметром. Он знал, что малейший звук может выдать его. Казалось, прошла целая вечность, покуда дверь открылась настолько, что он смог протиснуться в эту щель.

Потом он остановился и затаил дыхание, прислушиваясь, не смея шевельнуться, лишь настороженно обшаривая глазами комнату, в которую попал.

Это была также красивая, богато обставленная комната. Здесь стоял мягкий диван с цветастой обивкой, медленно и тяжело тикали напольные часы, в углу красовалась пальма в высоком горшке. И отсюда спускалась лестница в нижний этаж.

Вдруг внизу послышался сдавленный крик. Расмус испугался, и сердце у него сильно застучало. Но это не остановило его. Он должен был добраться до этой лестницы и посмотреть, что за страшные дела там творятся.

Пока что он мог только прислушиваться. И какие ужасные это были звуки! Кто-то плакал отчаянно и беспомощно, кто-то прошёл по комнате быстрым шагом. Все эти звуки нагоняли страх. Время от времени наступала полная тишина. Он слышал лишь тиканье часов у себя за спиной, и от этого ему становилось ещё страшнее.

Он приближался к лестнице шаг за шагом, пробуя, не заскрипит ли половица, подходил всё ближе и ближе. Когда внизу всё затихало, он останавливался и замирал, едва дыша, и ловко использовал каждый шум внизу, заглушавший его шаги. Наконец он добрался до лестницы. Тут он опустился на пол и пополз на животе к перилам. Теперь он мог смотреть вниз, просунув голову между перекладинами.

Он правильно рассчитал. Это было отличное место для наблюдения. Всю комнату он видеть не мог. Но ему была видна фру Хедберг. Она по-прежнему сидела на стуле. Это она плакала. Рядом стояла Анна-Стина и похлопывала её по руке, пытаясь успокоить. И вот… из угла комнаты, который ему не был виден, вышел человек… нет, их было двое… Господи! Они были в масках, надо же, и здесь тоже двое в масках! Да, у обоих у них на лице были чёрные маски, а у одного те самые ботинки, которые недавно торчали из-под портьеры.

Напольные часы захрипели, и горячая волна страха прокатилась по его спине, прежде чем он сообразил, что это собираются бить часы. Они пробили десять тяжёлых ударов. Расмусу со страху начало казаться, что это он поднял такой шум, что эти люди в чёрных масках сейчас поднимутся по лестнице и заставят замолчать и его, и часы.

– Нет, нет! Только секретер не трогайте! – жалобно воскликнула фру Хедберг.

Но никто ей не ответил. Стоя возле секретера, человек в тех самых ботинках принялся вытаскивать ящики один за другим и молча рыться в них. Ах, как это было страшно!

И как раз в этот момент Расмус почувствовал, что кто-то дотронулся до него. Святые угодники! Кто-то подкрался сзади и дотронулся до него! От страха он чуть было не закричал, чуть не умер! А это был всего лишь… маленький чёрный котёнок, который тёрся о его ноги. Котят Расмус обожал, но сейчас ему было не до них. Он потихоньку оттолкнул котёнка босой ногой, но этот маленький чёрный паршивец был упрямый. Котёнок продолжал тереться о ноги Расмуса и громко мурлыкать, потом прыгнул к самому лицу мальчика и стал тереться о его нежную щёчку и мурлыкать ещё радостнее, потом сунул хвост ему в ухо.

Расмус был в отчаянии. Подумать только, глупый котёнок не понимает, какой ужас творится у него в доме. Знай себе мурлычет, когда его хозяйка рыдает от страха. Он взял котёнка и отшвырнул его чуть посильнее. Котёнок отлетел в сторону и уселся, неодобрительно уставясь на Расмуса. Потом он повернулся, гордо поднял хвост и ушёл. Мол, не собираюсь никому навязываться!

Но тут фру Хедберг зарыдала ещё громче.

– Нет, нет! Только не ожерелье! – умоляла она. – Возьмите всё, только не ожерелье! Оно предназначено моей дочери, которая живёт в Америке!

Человек, стоявший у секретера, спокойно разглядывал ожерелье, перебирая золотые звенья цепочки, словно не слышал слов фру Хедберг. Потом он сунул ожерелье в карман и снова стал рыться в ящиках. Второй молча стоял у двери. Тут Расмус увидел, что он держит в руке револьвер, нацеленный на фру Хедберг и Анну-Стину. Вот ужас-то! От страха Расмус крепче сжал руками столбики перил.

И тут случилось неожиданное. Один из столбиков перил отломался ещё до того, как Расмус родился. Столбик продолжал спокойно стоять на своём месте до тех пор, пока Расмус не схватился за него в этот несчастный момент: деревяшка с громким стуком рухнула под ноги человеку, стоящему у секретера.