Опасная игра - Уилсон Жаклин - Страница 15

– Ну ладно, – сказала мама. – Теперь у тебя новая кукла есть, еще лучше. Как ты ее назовешь? Только не надо идиотских имен вроде «Зефирчика». Такой красивой кукле нужно дать нормальное имя.

– Я ее назову…

Как я ни старалась, ничего не придумывалось.

– Какое твое любимое имя? – подсказала мама.

– Камилла, – ляпнула я, не подумав.

Мама замерла.

Ой, что я наделала?!

– Кажется, ту женщину зовут Камиллой? – сказала мама, резко затягиваясь.

– Нет-нет! – заторопилась я. – Ее зовут Кэм. Камиллой никто ее не зовет. Нет, мама, это у нас в детдоме была одна малышка, вот ее звали Камиллой, потому мне это имя и нравится.

Я, между прочим, правду сказала. Мне очень нравилась малышка Камилла, и она ко мне привязалась, еще как. Я ее всегда смешила. Скорчу рожу и фыркаю, а Камилла смеется-заливается и в ладошки хлопает.

Я это имя давным-давно полюбила, задолго до того, как с Кэм познакомилась. А Кэм терпеть не может имя «Камилла» – говорит, оно пафосное и претенциозное. Я изо всех сил старалась объяснить это маме.

– Камилла, – повторила мама, точно название какой-то гадкой заразной болезни. – Твое любимое имя, значит? Лучше, чем Карли?

– Нет, конечно! Карли – самое лучшее имя на свете, потому что твое. Но я же не могу назвать куклу «Карли»? Карли – это ты! О, может, назвать ее Кудряшкой? – Я вытащила куклу из коробки и встряхнула так, что локоны запрыгали. – Точно, Кудряшка!

– Осторожно! Ты сейчас и ей глаза выткнешь!

Мама забрала у меня куклу и разгладила пышную атласную юбочку.

– Незабудке не я глаза выдавила.

– Не важно, играй аккуратней.

Мама снова дала мне куклу. Я не знала толком, что с ней делать.

– Привет, Кудряшка! Милая моя Кудряшечка!

– Какое-то нелепое имя. Трейси, это не простая кукла, а коллекционная. Посмотри, какие локоны!

– Да, чудесные.

– Пора бы и с твоими патлами что-то сделать. Иди-ка сюда!

Мама порылась в сумочке, вытащила щетку для волос и вдруг набросилась на мою злосчастную голову.

– Ой-ё-ё-ё-ё-ёй!

– Не вертись! – Мама хлопнула меня по макушке щеткой.

– Ты мне голову оторвешь!

– Не оторву. Не волосы, а воронье гнездо, как будто их неделю не расчесывали.

– Ай!

– Когда Кэм тебя причесывает, ты так же капризничаешь?

– Она меня не причесывает!

Мама вздохнула, качая головой:

– Не понимаю, за что ей деньги платят? Ходишь оборванкой.

– Кэм не придает значения внешности.

Я очень старалась не дергать головой, хотя щетка уже вспахала мне скальп не хуже бороны.

– Это заметно, – сказала мама. – А вот мне не безразлично, как ты выглядишь.

– Мне тоже, мам! Ой! Нет, ничего, не обращай внимания. Мы, женщины, если хотим быть красивыми, должны страдать, правильно?

Мама снова засмеялась, хотя я не шутила:

– До чего же ты прикольная!

Мама помолчала немного, похлопывая себя обратной стороной щетки по ладони.

– Золотце, ты ведь меня правда любишь?

– Ужасно люблю! – крикнула я.

Но, видно, недостаточно громко.

– Больше всех на свете? – опять спросила мама.

– Да! – проорала я, так что чуть не сорвала горло. – Еще бы! Ты же моя мама!

Она погладила меня по щеке и обхватила ладонью за подбородок.

– Маленькая моя… Ох, уже совсем большая. – Потом провела пальцем по губам. – Губы все обветрились… Надо бальзамом помазать. Секундочку…

Она снова стала рыться в сумочке.

– Ой, мам, а накрась меня?

Мама, улыбаясь, наклонила голову к плечу:

– Ну что ж, может, хоть не будешь такая бледная.

– Да! Я хочу быть яркой, как ты!

Мама рассмеялась:

– У нас разный тип кожи, золотце! Но немножко оживить лицо можно. Ты довольно симпатичная, только следи за собой и поменьше хмурься, а то к моему возрасту морщинки появятся. Улыбайся, Трейси!

Я улыбнулась так широко, что даже уши разъехались в стороны.

– Пожалуй, тебе подойдет чуть-чуть бледно-розовой помады и немного румян на щеки.

– Я хочу красную помаду, как у тебя! – И я сама полезла в ее сумочку.

– Прекрати сейчас же! Трейси, отдай! Ты там все переворошишь!

Я вытащила из сумочки красный бумажник из искусственной крокодиловой кожи.

– До моих денег добираешься? – спросила мама.

– А там есть мое фото?

Я раскрыла бумажник. Там действительно была фотография, только не моя.

Я спросила:

– Кто этот тип?

– Никто.

Мама вынула снимок из прозрачного кармашка.

– Вот что я о нем думаю!

Она разорвала фото на мелкие кусочки.

– Это мой папа?

– Нет! – Мама так удивилась, как будто напрочь забыла, что у меня вообще был какой-то папа. – Нет, это мой бойфренд. Бывший.

– Тот, который ушел к молоденькой девушке?

– Он самый. Слизняк! Да кому он нужен!

Я сказала, что надо быть полным психом, чтобы уйти к кому-то, когда у тебя есть такая красавица, как моя мама. Ей очень понравилось. Мы сели рядышком на диване. Я осторожно усадила Кудряшку к себе на колени, а Зефирчика зажала под мышкой. Мама положила мне в рот еще одну конфету. Мне вообще-то уже не хотелось, но я все равно ее съела и облизала длинные тонкие пальцы, так что мама взвизгнула.

– Трейси, мы с тобой хорошо заживем, правда? – серьезно спросила мама.

– Замечательно заживем!

– И всегда будем вместе, да?

– Да-да-да!

– Ты этого хочешь?

– Больше всего на свете! – ответила я.

Мы крепко обнялись (слегка помяв Кудряшку и Зефирчика, но мама не стала ругаться). Мы как будто оказались в своем собственном, отдельном от всех маленьком мирке, и он закружил нас и унес в космическое пространство.

Домик на дереве

Я немножко разозлилась, когда пришла в свой дом и увидела, что Футболист и Александр уже там – играют в футбол. То есть по мячу бил в основном Футболист. Наверное, Александр играл за вратаря. И за штангу ворот заодно.

Какое у них право сюда приходить?! По крайней мере, без меня! Я гордо ушла на кухню. Александр загрузил в холодильник пакет цитрусовых кексов. Какая вредность! Я не очень люблю апельсины. Все равно съела три кекса, просто назло. Хотела запить водой, но нашла только дурацкий вырезанный из картона чайник. Смяла его в лепешку. Надо же быть таким дебилом!

– Знаешь сколько времени я мучился, чтобы стороны были ровные и носик такой, как надо? – с упреком спросил Александр.

Он стоял на пороге кухни.

– Ну их, твои дурацкие картонки. Слушай, ни за что не угадаешь!

– А что?

– Я перееду жить к маме.

– Да? – отозвался Александр таким тоном, как будто я сказала: «Возьму-ка еще один кексик».

– Что – «да»? Почему такая вялая реакция? Нет бы сказать: «Ух ты, Трейси, вот повезло тебе, это же просто супер-пупер-обалдеть-как-потрясающе»!

Александр вытянулся по стойке «смирно» и послушно отбарабанил:

– Ух ты, Трейси, вот повезло тебе, это же просто супер-пупер… Забыл, как там дальше?

Можно подумать, он не согласен, что я самая-пресамая счастливая девчонка в мире.

– Это ты просто мою маму не видел! – Жаль, у меня не было фотографии, чтобы ему показать. – Она такая классная! Очень-очень красивая и одевается шикарно, а макияж и прическа вообще идеальные. Она и меня накрасила и причесала, и я тоже стала красивая!

Из комнаты донеслось крайне невежливое фырканье. Видно, Футболист свои уши растопырил и подслушивал, о чем мы говорим.

Я строевым шагом двинулась к нему. Александр семенил следом. Футболист отшатнулся и лицо руками закрыл, как будто ослепленный нестерпимым блеском.

– Смотрите, Трейси идет, красавица-раскрасавица!

Я испепелила его взглядом: