Дьявол знает, что ты мертв - Блок Лоуренс - Страница 12

– Может, он забыл о них?

– Четыре металлических гильзы? Они бы звенели у него в кармане. Нет, Мэтт, здесь какая-то бессмыслица. Полный абсурд.

– Но даже вы не беретесь утверждать, что ваш брат вел себя разумно.

– Пусть даже так, Мэтт. Пусть так. Но давайте тогда обсудим орудие убийства. Оно было совершено из девятимиллиметрового пистолета, верно? Пули, извлеченные из Хольцмана, подтверждают это, как и гильзы, найденные у Джорджа.

– Ну и что?

– А то, что у Джорджа был пистолет сорок пятого калибра.

– Откуда вы знаете?

– Я его сам видел.

– Когда?

– Примерно год назад. Может, чуть меньше года. Я отправился его искать, чтобы кое-что передать, и ездил по району, пока не увидел. Он сидел в одном из своих любимых мест рядом с входом с больницу имени Рузвельта. – Том отпил немного кофе из своей чашки. – И мы вместе дошли до его комнаты, чтобы он смог убрать принесенные мной вещи. В основном одежду и пару больших пачек печенья. Ему всегда нравилось печенье с начинкой из арахисового масла «Наттер-баттер». Еще когда мы были детьми, он любил им лакомиться. И я всегда привозил ему запас при каждом удобном случае. – Он на мгновение закрыл глаза, открыл снова и продолжал: – Мы пришли к нему в комнату, и он сказал, что хочет мне показать одну штуку. Там царил страшенный беспорядок. Вещи разбросаны по всем углам, но он в точности знал, где лежит то, что нужно. Сдвинул в сторону кучу какой-то ветоши и достал пистолет. Он его завернул в грязное полотенце для рук, но развернул специально, чтобы показать мне.

– И вы сразу поняли, что это сорок пятый калибр?

Том в нерешительности помолчал.

– Признаюсь, я мало знаю об огнестрельном оружии, – сказал он, – но у меня самого есть револьвер, который я держу в магазине, где работаю. Тридцать восьмой калибр. Он лежит на полке под кассовым аппаратом, и я порой месяцами даже не прикасаюсь к нему. Мы находимся на Кингс-хайуэй к западу от Оушен-авеню. Продаем товары для дома. У нас можно купить все – от миксера до стиральной машины с сушкой, но в кассе никогда не бывает много наличных. В наши дни клиенты расплачиваются все больше чеками или кредитными картами, но ведь грабителям без разницы. Они заявятся к тебе обкуренные, уже плохо соображая, и если в кассе пусто, всадят в тебя пулю как бы в наказание. Вот почему я держу пистолет, но молю Бога, чтобы никогда не пришлось пустить его в дело.

Это револьвер. Кажется, я упомянул об этом. Но тот пистолет, который показал мне Джордж, был устроен иначе. У него не было барабана, как на моем. Он имел форму буквы L. Рукоятка под прямым углом к стволу.

Он пальцем обозначил линии на поверхности стола. Я сказал, что это похоже на обычный пистолет, но спросил, как он узнал калибр.

– Джордж сам мне сказал. Так и назвал его: пистолет сорок пятого калибра. Что еще он упомянул? Ах да, сказал, что в армии это штатное оружие. Такое раздают всем, кто поступает на армейскую службу. Казенная вещь.

– Как он у него оказался?

– Не знаю. Я спросил, и он начал рассказывать, что у него был точно такой же во Вьетнаме, но, как я понял, он не привез его тайком домой. Думаю, добыл уже здесь. Либо нашел, либо купил по дешевке у кого-то на улице. Не знаю, был ли он заряжен и вообще имелись ли к нему патроны. Копы нашли свидетелей по соседству, которые дали показания, что он носил оружие и еще бахвалился этим. Показывал всем желающим. Быть может, он действительно это делал. При его жизни на улице легко представить, что с оружием он чувствовал себя в безопасности. Использовал для самозащиты. Но зачем ему было защищаться от мужчины, который разговаривал по телефону? И потом – нельзя стрелять девятимиллиметровыми пулями из пистолета сорок пятого калибра, или я ошибаюсь?

– Что произошло с пистолетом?

– С тем, что я видел? Этот вопрос ставит меня в тупик. При аресте пистолета при нем не оказалось. И они не нашли его, когда обыскали комнату. По их словам, Джордж якобы сказал, что выбросил оружие с пирса в Гудзон. Туда отправили аквалангистов, но ничего не обнаружили, хотя никто точно не знает, у какого пирса следовало вести поиски. Хотите знать мое мнение по этому поводу? Что случилось на самом деле?

– И что же?

– Джордж выбросил свой пистолет в реку много месяцев назад. Решил по какой-то причине, что таскать его при себе небезопасно, и избавился. А когда его арестовали и спросили, куда он дел оружие, честно ответил, что утопил в реке. Он не может точно сказать, когда именно это сделал, потому что у него память так устроена: не фиксирует время. Или вот вам другое объяснение. После убийства он начинает волноваться, подбирает патроны, а потом решает, что лучше будет отделаться от пистолета. Идет домой, находит его и выбрасывает. А могло все обстоять совершенно по-другому…

И он продолжил выдавать все новые версии, из которых следовало, что его брат ни в чем не виновен. Но в конце концов исчерпал возможные варианты, посмотрел на меня и спросил, что я обо всем этом думаю.

И я ответил:

– Что я об этом думаю? Я считаю, что полиция арестовала настоящего убийцу. Думаю, брат показал вам девятимиллиметровый пистолет, но сказал, что он сорок пятого калибра, потому что они очень похожи, а с такого рода полуавтоматическим оружием он был хорошо знаком. Думаю, что он, вероятно, нашел его в мусоре, когда рылся в поисках пустых бутылок и банок. Думаю, в обойме оставались патроны, когда он на него наткнулся. Думаю, что предыдущий владелец использовал пистолет, чтобы совершить преступление, а потом выкинул его – так обычно пистолеты и оказываются в мусорных баках или на дне реки.

– Господи! – вырвалось у Тома.

– Думаю, ваш брат действительно дремал в каком-то дверном проеме рядом, когда Глен Хольцман решил позвонить. Что-то вывело Джорджа из дремы или глубокой задумчивости. Какой-то уличный звук или дурной сон навел его на мысль, что Хольцман представляет для него опасность. Думаю, он реагировал чисто инстинктивно, достав пистолет и выстрелив три раза, прежде чем понял, где находится и что творит. А потом сделал четвертый, контрольный выстрел в шею Хольцмана, потому что так учили казнить людей в Юго-Восточной Азии.

Думаю, он подобрал гильзы, поскольку этому тоже обучали в армии, не говоря уже о том, что они изобличали его в убийстве. Думаю, по этой причине он избавился от пистолета, а гильзы не выбросил, поскольку напрочь забыл об их существовании. Думаю, он и в самом деле уже не помнит, как застрелил Хольцмана, ведь почти не соображал в тот момент, что делает, находясь в полусне или погрузившись в далекие воспоминания.

Том откинулся назад, словно ему только что с силой врезали в солнечное сплетение.

– Уф… – издал он похожий на стон звук. – А я-то рассчитывал… Впрочем, теперь уже не важно, на что я рассчитывал.

– Нет уж, продолжайте, Том.

– Видите ли, я был готов потратить несколько тысяч долларов на хорошего адвоката для Джорджа, но оказалось, что ему уже назначили государственного защитника, чьи услуги оплачивает казна, поскольку подозреваемый относится к так называемым неимущим слоям населения. Да и адвокат оказался не хуже любого другого, кого я мог нанять за деньги. К тому же он успел повидаться с Джорджем и, кажется, установил с ним хороший контакт.

Он пожал плечами.

– Но раз уж я выделил на эти цели деньги, то решил, что, быть может, смогу поручить кому-то провести небольшое независимое расследование, заняться сыском самостоятельно, и – кто знает? – вдруг частный детектив смог бы доказать невиновность Джорджа. А как только возникла мысль о частном детективе, я вспомнил о вас. Но поскольку вы столь непоколебимо уверены, что брат виновен…

– Я ничего подобного не утверждал.

– Разве нет? Но это отчетливо прозвучало в ваших словах.

Я покачал головой:

– Я только сказал, что считаю его виновным. Что он совершил это преступление. Однако слово «виновен» плохо применимо к человеку, который думал, вероятно, что расправляется с вражеским снайпером где-то к северу от Сайгона. Но я действительно так думаю, и мое мнение основано на имеющихся уликах. Я едва ли могу мыслить иначе, исходя из доступной мне информации. Но могут существовать детали, о которых мы с вами ничего не знаем, и если бы они были установлены, это могло бы заставить меня пересмотреть свою точку зрения. Так что – да, я считаю, он сделал это, но допускаю вероятность, что ошибаюсь.