Третий фронт (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 60

Хозяйка согласилась продать баркас за десять фунтов, после этого мы составили договор, который подписали двое свидетелей, Стромм и Финн, и я уплатил за плавсредство. Все, с этой минут баркас был мой. Забрав из лодочного сарая остальное имущество с баркаса, на вроде якоря, весел и другого, мы тяжело нагруженные возвращались на пирс. Стромм уже ушел к себе, поэтому в начавшейся сгущаться темноте, ладно хоть снег прекратился, мы шли одни.

— Думаю лучше всего, сэр, перегнать баркас к бригу, и там, на месте привести его в порядок.

— Было бы не плохо, — согласился я.

Мы прошли по мокрым доскам причала и спустились на баркас, пока я специальным черпаком выплескивал за борт воду, Финн частично приготовил баркас отплытию. Проверил руль и установил два из четырех весел в уключины. Баркас был большой и сделан хождения по крупным волнам. То есть на нем можно было выходить без опаски в неспокойное море. Однако одному с ним управлять будет сложно. Проще говоря, только паруса, но ни как не весла. К рулю встать некому, да и ворочить тяжелые весла тоже трудно.

Наконец я сел за рулевое весло, а Финн отвязал швартовы, смотав верёвки и сел за весла. В течение десяти минут он с трудом отводил баркас он причала, куда его прибивали волны, но потом земля и темная махина причала с качающимися радом лодками начали удаляться. Через сорок минут обойдя одно из судов каравана, мы подошли к "Святой Анне". Дальше уже было проще. К нам спрыгнули трое матросов и баркасом уже занялись они. Вместе с Финном мы подошли к боцману и договорились, что он со своими парнями приведет баркас в порядок за денежку малую. К завтрашнему обеду тот обещал все сделать, посетовав, что часть команды был отправлена отдыхать на берег.

Материально поблагодарив Финна за помощь, я спустился к себе в каюту, а через час меня позвали на ужин.

Утром следующего дня я проснулся от солнечных лучей, что били прямо мне в лицо. Зевнув, я привстал на локте, ежась от холода и сырости. Под тремя одеялами и в тёплой одежде спать было нормально, но вот вылезать как-то не хотелось.

Посмотрев на окно, я пробормотал:

— Неужто погода нормализовалась?

Встав, я умылся ледяной водой и, позавтракав вчерашним ужином, что стоял на столе, поднялся на палубу.

— Доброе утро, сэр, — встретил меня улыбающийся боцман.

Кроме него на палубе никого не было. Пассажиры все уже давно на берегу, а команда где отдыхает, а где спит. Офицеры наверняка все на берегу. Капитан Мэтью, наверное, встречается с торговцами которым собирался толкнуть свой товар, он вчера об этом как бы между делом сказал, когда мы все ужинали.

— Привет Стенли, как там мой баркас?

— Все готово, сэр. Можете принимать работу.

Мы подошли к правому борту и склонились, разглядывая внизу баркас, на котором работали два моряка. Кажется, одного звали Финч, другой был рыжий ирландец Патрик.

Вчера я как-то не рассмотрел баркас, сейчас же этот красавец покачиваясь на некрупной зыби при лучах поднимающегося солнца. Мне понравился нежно голубой цвет бортов и серая полоса на ватерлинии. Изменилась и оснастка, вместо голой мачты был поставлен рангоут, на котором находился свернутый косой парус. Вода со дна исчезла.

— Можно провести испытания, сэр, — известил боцман, тоже, как и я, любуясь баркасом.

— Думаю это отличная идея. Мне нужен хоть минимальный опыт. Значит так, сегодня я весь день буду тренироваться им управляться, может, даже выйдем из реки на крупную волну, а завтра утром я отплываю.

— Да, натуралистом я бы работать не хотел, — пробормотал боцман, тоже отходя от борта. За работу я уплатил морякам сразу, как и договорился с ирландцем на учебу.

Именно такова была версия, подтвержденная мной, о причине моего отплытия. Это сняло много вопросов с этим событием.

Взяв еды у повара и бочонок со свежей питьевой водой, мы с Патриком отошли от борта брига, к нему как раз направилась большая лодка, видимо капитан все-таки продал груз, и вместе поставив парус, направились в устье реки. Каждую минуту Патрик объяснял мне особенности одиночного управления баркасом.

Через две недели пути, причем с некоторыми приключениями, погода, наконец, стала изменяться к лучшему. По моим прикидкам, еще через пару недель, ну может чуть больше, я окажусь в районе будущего месторасположения Майями.

Тогда, в одиночку справив прошедший Новый Год. Британцы, оказывается, праздновали его раньше и позже. Рождество и еще что-то. За ужином все подняли бокалы с вином и поздравили друг с другом, вот и весь праздник.

В общем, вдоволь науправлявшись баркасом под присмотром сидевшего за румпелем Патрика, я вечером сильно уставший поужинал, поднял бокал с остатками хереса, который экономил все плавание, и поздравил себя с Новым Годом. На следующий день погода слега испортилась, но не сильно. Она не помешала мне на остатки денег загрузить баркас провизией, купив пару бочонков для воды. Не забыл я также пополнить запасы спиртного, даже херес нашел, но денег после всех трат хватило всего на восемь бутылок.

Кроме этого я купил карту побережья с указанием удобных бухт и большой медный компас. Последний мне втюхали вместе с картой.

Закончив с пополнением припасов, я сам, без всякой помощи, что, кстати, было трудно, подошел к "Святой Анне" пришвартовался к борту и перенес из каюты все вещи в баркас.

После некоторых раздумий я его назвал "Варяг", больше для шутки, чем действительно имел ввиду, последний путь этого легендарного крейсера. Сам "Варяг" был диной семнадцать метров, с немного задранным носом и почти метровой высоты бортами. Я потом специально проверил, насколько он возвышается над водой, оказалось семьдесят восемь сантиметров. Был тридцать двух тонн водоизмещения по местной терминологии. Большеват конечно, но хватало. Не люблю тесноту.

У баркаса с носа до мачты и еще на метр ближе к корме был палубный настил, что позволяло иметь на носу небольшой трюм, и две крохотные каютки с метровой высоты дверями и потолком. Вход, то есть двери были со стороны кормы. Конечно, ходить там приходилось чуть не на карачках, но зато были койки и не капало за шиворот. А в той каюте, что я выбрал под свою спальню, так вообще стояла железная печка с выведенной наружу трубой. Видимо бывший владелец часто выходил в это время в открытое море. Не забыл я сделать запас дров, благо стоили они тут центы, на печке даже можно было готовить, частично она предназначалась и для этого. Продовольствие я убрал в сухой трюм, свои вещи раскидал по каютам. То, что понадобиться в ближайшее время в свою спальную, а другую пока использовал как склад и арсенал.

В общем, распрощавшись со всеми, я первого января тысяча шестьсот девяносто второго года вышел из порта Портсмута и повернул направо, направляясь к более теплым краям. Да я знал, что именно там был на наших глазах захвачен военный транспорт и был уничтожен фрегат, да и французские поселения там были, но решения своего я не изменил.

В общем, за эти две недели я ушел от зимы, попав с легкую осень. Уже не нужно кутаться во все одежды и брезентовый рыбацкий плащ. Теперь обычная одежда со своим не моряцким плащом, я стоял под тёплым бризом.

В общем особенного о плавании рассказать нечего. Плыл, приставал к берегу в поисках пресной воды, один раз повезло подстрелить косулю, когда углубился от берега на километр. Воды я тогда не нашел, но зато оказался со свежим мясом, благо приправ купить не забыл. Воду я потом нашел чуть позже, дальше по берегу в трех километрах впадал в океан небольшой ручей.

Видел я и корабли, успевая спрятаться в складках берега, благо его часто перерезали всякие заливы и устья рек. Четырежды я видел индейцев, которые с берега наблюдали за мной. Даже снимки сделал. Причем на лошадях только однажды, остальные почему-то были пешими. Видимо лошади еще не так сильно не расплодились в Америке. Про это нам историчка в школе рассказывала. Оказывается, до появления белых людей лошадей в Америке не было, это уж потом их завезли испанцы, они расплодились и одичали.