Южный Крест - Бонч-Осмоловская Марина Андреевна - Страница 39

Женщина, его женщина, без которой он уже не мог помыслить свое существование, эта невыносимая баба, от которой волнами исходила сила порока, наотрез отказалась ехать с ним куда бы то ни было. Это был удар. В голове у Ильи не было пространства для всяких там идей о женском самоопределении. Все женщины, которых он себе выбирал, быстро привыкали исполнять его волю. Это было разумно и справедливо. Так был устроен мир. Теперь начиналось что-то странное, то, что ни разум, ни чувства больше не воспринимали.

Мы мало знаем, как в точности развивались события, но только Илья черный, как туча, с голодными и тягостными глазами караулил около дома Светы, приезжал к ней внезапно вечерами и, если заставал там бывшего дружка, устраивал бурные скандалы, а однажды пытался выбросить его из дома. От Ирки, знавшей обыкновенно все события, стало известно, что он, собираясь в Россию для размена квартиры бывшей жены, поездку эту отложил ввиду полной неясности и неприятного развития событий. Стал внезапно раздражителен, рассеян и дошел до того, что яростно шпионил за своей неуловимой любовницей, подглядывая в занавески.

Теперь, как выяснилось, Света сбежала не только от него, но и от Шустера, и бывшие друзья, от дружбы которых под разрушительным напором ревности и соперничества не осталось и следа, еще раз решили объединить усилия, чтобы отловить пропавшую любовницу. Теперь, когда по идее Шустера Илья дошел до последней точки падения и отчаяния, Шустер, трепеща, в самых деликатнейших выражениях предложил солидную договоренность. Он брался похлопотать перед начальством о работе для Ильи, намекая на свои загадочные связи, в обмен на маленькую услугу: Илья должен оставить ему, Шустеру, "эту женщину". Собственно говоря, это и был заключительный аккорд всей возведенной им конструкции. Осторожно подобранные выражения, любезность и задушевный тон мало помогли Шустеру в этом деле. Известно, что переговоры шли, но в последний момент их союз все-таки не состоялся: Шустер был крепко избит, а разъяренный Илья опять кинулся на розыски.

Две недели поисков не принесли результата.

Примерно тогда же Оля, долго и безуспешно искавшая работу, получила предложение. И на деньги большие, чем у ее мужа. Но в другой город. Дома поднялась буря. Супруги долго ругались, кто же должен уступить и бросить работу. В конце концов Саша пошел к шефу и предложил ему добавить еще восемь тысяч в год, в точности до суммы, предложенной жене. Шеф восемь добавить отказался, но сказал, что пять сможет. Супруги, очень довольные, остались. Прошло, однако, немного времени, и Оля, не выдержав, пошла работать уборщицей в отель. Скандалы в семье быстро возобновились, так как работы этой она стыдилась, а отказаться от денег была не в силах.

Анжела много писала, выставляла свою живопись в хороших залах, преимущественно в Европе, и, наконец, стала известным и очень покупаемым художником. В ее парижской студии собиралось рафинированное общество, и все меньше приветствовались там случайные и малоизвестные личности. Стали появляться знаменитости из России.

Она несколько раз и сама наезжала в Москву. Посещение это требовало незаурядного мужества, так как в России Анжела не бывала больше двенадцати лет - не к чему было. Теперь она отправлялась туда ненадолго, с какими-то загадочными и тщательно скрываемыми целями. Возвращаясь, долго приходила в себя и со вкусом рассказывала, какие все в "совке" жулики.

Однако, около месяца тому назад Анжела вновь бросила свое творчество и свой салон. Она стремительно выехала в Москву в окружении нескольких женщин - для текущих дел и мужа - для серьезной подмоги. На этот раз, кажется, подворачивалось что-то крупное: стало известно, что она сможет приватизировать значительный кусок земли в старой части Москвы - в каких-нибудь культурных целях.

* * *

Как-то в сумерках, когда ее сестра Ирка вязала перед телевизором, поджидая своего Боба, на двери задрожал колокольчик.

На пороге стояла Света.

Ирка, не отрывая глаз от лица подруги, сделала шаг назад и застыла, не в силах вымолвить слова. Перед нею было чужое лицо, как будто незнакомое. Они не виделись давно, и ничего в этом лице не осталось от сверкающей смехом обольстительной женщины. Ирка пропустила Свету, не спрашивая, заперла дверь и безотчетно плотно задернула шторы.

Казалось, облака пробегали по лицу гостьи. Она мрачно молчала и, не замечая окружающего, бесцельно оглядывалась по сторонам. Наконец взглянула на Ирку, усмехаясь.

- Где ты была-то?! - вскричала Ирка, помедлила и вытащила из холодильника бутылку. Изучая подругу вытаращенным взглядом, налила ей полный бокал. Подумала и налила себе тоже.

- Живу себе. - Света пожала плечами.

- С кем живешь-то? Тебя все ищут, с ног сбились!

- Что, трясли тебя женишки? - проговорила та, запнувшись.

- Ты ведь ни строчки не оставила! Что с тобой стряслось? Мне бы ты могла позвонить!

- Извини. Не в себе я... - нетвердо сказала гостья.

- Ну ладно, - протянула примирительно Ирка. Бесприютный вид подруги разжалобил ее сердце. - Я тебя не ругаю. Ты есть-то хочешь?

- Нет, я посижу и пойду.

- Куда же ты пойдешь! - Ирка всплеснула руками. - Не пущу я тебя никуда!

Света смотрела так несчастно, что Ирка потянулась к ней всем сердцем. Почувствовав это, та пролепетала:

- Добрая ты, Ириша, но не сможешь мне помочь... - она подняла лицо и в мрачном волнении уставилась в глаза подруги. - Больше не могу. Понимаешь?

- Не очень, Светик... Ты что имеешь ввиду?

- Со мной что-то не в порядке... Я - это не я, - терзаясь, прошептала она. - Почему со мной происходят такие вещи, я ни-че-го не понимаю!

- Какие вещи?!

- Вся эта проститучья жизнь! Меня кто-то любит, и я кого-то люблю, но все неправда. А потом такая пустота... словно изгадила саму себя! И конечно того, с кем любилась. Я кажусь свободной? Выбираю любого? Но я - не свободна! Потому что я та, которую хочет видеть мужчина, понимаешь?! Я завишу от его денег, услуг, от него. За его деньги я должна стать такой, какой хочет он! Вот гадость! - красная, она закрыла лицо руками.

- Светик, но есть же выход! - с тревогой, разделяя чувства подруги, воскликнула Ирка. - Не надо авансов прохиндеям раздавать, а появится хороший человек - выходи за него замуж!

- Ириша, столько у меня перебывало умных и добрых! И замуж звали! ожесточенно крикнула Света.

- Так что же ты?!

- Я всегда хотела замуж выйти. И подругам завидовала, кто хорошо жил! сказала Света с такой искренностью, которую Ирка не предполагала в подруге. - Ты не знаешь, до слез завидовала! А как дорогой да любимый меня своей считал, на меня колотун находил, ужас такой, все - связана по рукам и ногам, конец мне пришел! Ничего у меня с порядочными не выходило... - она перевела дух, вслушиваясь в себя, - зато со всякой швалью получалось как нельзя лучше. Я знала, что им от меня надо и заставляла платить хорошие деньги. Жаль, что у Шустера миллиона нет - я бы его облегчила!

Ирка слушала подругу в великом смущении. Она, как и все, встретившие Свету на своем пути, имела о ней мнение простое, легко укладывающееся в набор нескольких черт. Этот расхожий облик мужчины, смеясь, называли словом секс-бомба. Женщины никогда не употребляли это выражение, оно их раздражало. Некоторые из них говорили, что она красивая девочка, другие, да, ничего, но не так, чтобы чересчур. И те, и другие сходились во мнении, что несмотря ни на что, она, безусловно, полная дура, но мужчинам нравится.

Ирка и была, и не была из этого исключением. Ей нравилось разговаривать со Светой, которая почти всегда соглашалась с доводами Ирки, особенно если Ирка нуждалась в ее понимании, внимательно выслушивала все "за" и "против", не противоречила по пустякам, навязывая свою волю и советы тогда, когда от нее требовалось совсем другая роль: принимала рассказы Ирки именно так, как Ирка старалась это преподнести, словом, была отзывчивым собеседником. Знакомые женщины вроде бы и соглашались, что это умно, но мнение свое о Свете не меняли.