Алая королева - Авеярд Виктория - Страница 60

Меня всю передернуло. Я поняла, что должна отвернуться.

— Кровь, — не в состоянии снести этого зрелища, прошептала я. — Ей замораживают кровь.

Мейвен кивнул. Во взгляде — сострадание и печаль.

А за нашими спинами хранительница продолжала медленно перемещать свои пальцы вверх до предплечья. Крошечные красные сосульки, острые, словно лезвия бритв, протыкали Фарли кожу, разрывая нервные волокна. Я даже не могла себе представить, как ей, должно быть, сейчас больно. Воздух со свистом вырывался сквозь крепко сжатые зубы Фарли. Она так ничего и не сказала. Сердце мое бешено билось в груди. Я ожидала прихода королевы. С ее приходом все это прекратится.

Наконец Кол выпрямился и сказал:

— Довольно.

Возле Фарли на колени опустился другой хранитель. Это был лекарь кожи из дома Сконос. Фарли упала на пол и тупо уставилась на свою руку, из которой теперь торчали маленькие иголочки замерзшей крови. Сконос, проворно перебирая пальцами, быстро исцелил бунтарку.

Когда тепло вернулось, Фарли невесело рассмеялась.

— Теперь по второму кругу?

Кол, заложив руки себе за спину, обменялся с отцом взглядами. Тиберий кивнул.

— По второму, — глянув на ознобщицу, распорядился принц.

Но их прервали.

— ГДЕ ОНА?

Крик разнесся эхом, отражаясь от стен подземелья.

Евангелина бросилась к лестнице, ведущей наверх.

— Я здесь! — крикнула она.

Когда Птолемей Самос, спустившись, обнял сестру, я больно вонзила ногти себе в ладонь. Вот он стоит — живой и очень разгневанный!

Лежащая на полу Фарли выругалась.

Он лишь на секунду задержался возле сестры, а затем, обойдя ее, устремился вперед. Его глаза метали громы и молнии. На плече металлического одеяния Птолемея виднелся след от пули, но кожа в месте попадания была цела и невредима. Лекари постарались. Мужчина бросился по направлению к решетке… двинул руками. Стальные прутья, скрипя, начали вылезать из своих гнезд в бетоне.

— Стой, Птолемей! — крикнул Кол, хватая его за руку, но тот легко с ним справился. Несмотря на силу и мощное телосложение, принц, спотыкаясь, отступил назад.

Подбежав к брату, Евангелина схватила его за руку.

— Нам надо их допросить!

Одним взмахом руки он отпихнул от себя сестру. Даже ей было не под силу его остановить.

Прутья заскрипели, изгибаясь, открывая Птолемею доступ к заключенным. Даже хранители не смогли остановить этого серебряного. Мужчина двигался проворно и быстро. Килорн и Уолш отскочили, прижавшись к стенам своей камеры.

Птолемей действовал как хищник, а хищник первым нападает на самого слабого. Со сломанной ногой Тристан представлял собой самую легкую добычу.

— Ты никогда больше не будешь угрожать моей сестре, — проревел серебряный.

Покорный его воле стальной прут пробил Тристану грудь. Умирая, мужчина закашлялся кровью.

Птолемей улыбнулся.

Когда он повернулся к Килорну, готовясь убить и его, я бросилась вперед.

Искры родились в моем теле. Когда моя рука вцепилась в мускулистую шею Птолемея, я выпустила свой заряд. Электричество пронзило его тело, пробежав по венам, и мужчина сразу же обмяк. Металл его кольчуги завибрировал. Повалил дым. Я почти изжарила его живьем. Птолемей рухнул на пол. По его телу пробежали искры.

— Птолемей!

Евангелина, упав на колени, прикоснулась к лицу брата. Ее тоже ударил ток. Девушку отбросило назад. Нахмурившись, она посмотрела в мою сторону. В ее взгляде читалась ярость.

— Как ты посмела?

— С ним ничего не случится…

Разряд был недостаточно сильным, чтобы причинить серьезный вред.

— Ты сама только что кричала, что их надо допросить. Мертвые ничего не расскажут.

Взгляды собравшихся выражали странную смесь противоречивых чувств. В их расширенных зрачках читался страх. Кол, которого я целовала, суровый солдат, не выдержав, отвел глаза. По лицу промелькнула тень стыда. Впрочем, непонятно оставалось, стыдился ли он того, что причинил Фарли страдания, или удручен тем обстоятельством, что не смог ее разговорить. У Мейвена, по крайней мере, было достаточно поводов выглядеть несчастным. Принц не сводил взгляда со все еще кровоточащего тела Тристана.

— Мама займется пленниками позже, — обратился он к королю. — Это может подождать, но люди наверху желают видеть короля. Им важно убедиться, что их король — в безопасности. Сегодня смерть постигла многих. Вам следует утешить их, отец… и тебе, Кол.

Он пытается выиграть время. Хитрец Мейвен старается подарить нам хоть призрачную надежду.

Я положила руку Колу на плечо, хотя и ощутила огромное желание ее отдернуть. Он меня целовал. Он может прислушаться к моим словам.

— Он прав, Кол. Это может подождать.

Лежащая на полу Евангелина оскалила зубы.

— Двор желает ответов, а не дружеского похлопывания по плечу! Этих нужно допросить немедленно! Ваше величество! Надо вырвать правду…

Но Тиберий счел слова Мейвена благоразумными.

— Ничего, подождут, — сказал король. — Правду узнаем завтра.

Почувствовав, как напряглись мышцы Кола, я сильнее сжала ему плечо. Принц вдруг расслабился. Казалось, с его плеч упал тяжкий груз.

Хранители оттащили Фарли в раскуроченную камеру. Женщина смотрела на меня, не понимая, что же я задумала. Хотелось бы мне самой знать.

Евангелина вытащила тело брата. Послушные ее воле, прутья решетки вернулись на место.

— Ты слабак, мой принц, — прошипела она на ухо Колу.

Я поборола в себе желание взглянуть в последний раз на Килорна. Его слова звучали в моей голове.

Перестать пытаться меня спасти.

Нет. Не перестану.

Кровь стекала с моего рукава и капала на пол, оставляя за собой цепочку серебристых пятен. Мы направлялись в тронный зал. Хранители и стражники стояли на посту у огромных дверей. Дула их винтовок устремлены были в сторону коридора. Они даже не пошевелились, когда мы проходили мимо. Им приказали без колебаний убивать, если в том возникнет необходимость. Эхо огромного зала разносило возгласы скорби и ненависти. Мне бы следовало чувствовать себя в какой-то степени победительницей, но мысль о Килорне в темнице сводила на нет любые проблески радости от достигнутого. А еще я не могла забыть остекленевшего взгляда полковницы.

Я встала рядом с Колом. Кажется, он этого даже не заметил. Пылающий взгляд молодого человека метался по полу.

— Сколько погибло?

— Десять, — ответил он. — Трое застрелены, семеро погибли во время взрыва. Еще пятнадцать раненых, но их вылечат.

Таким голосом обычно читают список покупок в продуктовой лавке, но отнюдь не говорят о погибших.

Кол указал на лекарей, которые суетились вокруг раненых. Среди жертв я заметила двоих детей. За ранеными, у королевского трона, лежали трупы. Близнецы Беликоса Леролана — подле отца. Над ними, склонившись, рыдала их мать.

Я зажала рукой рот, чтобы не закричать. Этого я не хотела.

Теплые руки Мейвена оттащили меня от места побоища и подвели к трону. Кол стоял рядом, безуспешно стараясь стереть с рук серебряную кровь.

— Сейчас не время предаваться горю! — сжимая кулаки, громовым голосом изрек Тиберий.

В тот же миг плач и всхлипывания смолкли.

— Сейчас мы отдадим почести нашим павшим, исцелим раненых и отомстим врагам. Я король. Я ничего не забываю и не прощаю. В прошлом я проявлял излишнюю мягкость, позволяя нашим красным братьям жиреть в достатке и благополучии. Но они ответили на наше великодушие черной неблагодарностью и заслуживают за это жесточайшего наказания.

Лицо короля исказилось злобой. Он с силой обрушил на пол копье с повязанным на нем красным кушаком. Звон падения напоминал похоронный набат. Все мы увидели расколотое солнце на эмблеме.

— Эти глупцы, эти террористы, эти убийцы заслуживают достойного наказания. Они умрут. Я клянусь моей короной, моим троном и моими сыновьями, что всех их пожрет лютая смерть.

Послышался ропот. Все серебряные поднялись на ноги, даже раненые. Металлический запах их крови стал почти невыносим.