Невские берега (СИ) - "Арминьо" - Страница 22

Ха. Укусила. Если бы эта падла приехала и меня ногами отпиздила, я бы слова не сказал. Смотрел бы влюбленными глазами и просил еще. Но с фига ли ему тащиться из своего Питера. Кто я ему, брат, сват, любимая невеста?

На Арбате тусовались немытые и небритые хиппи в обносках, мы раньше всегда брезгливо проходили мимо, потому что нельзя, противно и наркотики, а тут у меня что-то екнуло внутри, и я сказал Сереге, чтобы он меня подождал. Ввинтился к ним, руки в карманах, комсомольский значок сияет, стрижка, то-се. «Здорово, пипл, как дела?» Они посмотрели на меня мутными глазами и к диалогу склоняться не собирались. «Может, кто из вас Сэна знает? Ну питерского».

Среди этой драной кодлы произошло некоторое шевеление, и потом одна из их девок, рыженькая такая, протянула, что видала такого, когда ездила в Питер стопом, и что песенки у него клевые. На нее зашикали, но я вел себя умильно и старался поменьше выглядеть комсомольцем. Девка  закатила очи горе и минут десять предавалась воспоминаниям, что Сэнчик, мол, «лапа и прелесть, каких свет не видывал, и на гитаре лабает охуенно, только вот молоденький еще и стервец страшный, а как подрастет – станет красой и гордостью Системы». Я дал ей немножко денег и отошел, глупо улыбаясь. Серега посмотрел на меня как на зеленого человека с Марса, прилетевшего с дружеским визитом. «Тимур, ты что, с ними разговаривал? С этими?»

Я пожал плечами и спросил, а что такого. Тоже люди. Люди задумчиво таращились мне в спину или, может, на окружающие дома и бегущих мимо розовых лосей.

«Люди? Да они же наркоманы, педерасты длинноволосые! Ты, Фрунзе, чего, в Питере своем с дуба рухнул?»

Я чего-то завелся, впрочем, мне в последнее время немного надо, и ляпнул что-то вроде того, что и педерасты, мол, тоже люди.

Ну и получил, а что я хотел? Серега, с которым мы с первого класса сидели за одной партой и в третьем мечтали быть космонавтами, а в четвертом – пионерами-героями, отстранился от меня как от чумного и немедленно прочел Лекцию. Нормальная, в принципе, реакция. Читал он мне ее шепотом, подымая светлые брови, а я стоял и охуевал. Даже как-то не представлял, что такие глубокие познания у человека могут быть. Я для него всегда был чем-то вроде сияющего комсомольского бога в венке из партбилетов… да. Под конец он перешел к каким-то тюремным подробностям, совсем уж поганым, я не знал, как заткнуть этот фонтан, поэтому спустился с божественного пъедестала и по- простецки дал ему в морду. Он постоял немного, удивленно моргая и держась за скулу, потом кинулся на меня. Растаскивал нас укуренный пипл, что-то ласково причитая, но получилось у них это не сразу. Хорошо, что милиция не набежала.  На следующий день я пришел в школу с фингалом, а Серега вовсе не явился, наверное, переживал крушение своих идеалов. Ну, к лучшему. Я взял сумку и пересел к окну, на гонтаревское место. То есть это было бы его место, если бы я был в Питере. Классная поглядывала на меня как-то странно, я соврал ей, что получил теннисным мечом на корте, и воткнулся в учебник. Ничего, я думаю, Сереженька накатает на меня докладную, будьте благонадежны. В попытке вернуть в лоно ц…то есть, тьфу, комсомольской ячейки. А я… уже и сам не знал, кто я теперь такой.

До четверга все было тихо, никто меня никуда не вызывал, наверное, друг мой бывший так обалдел, что решил все забыть. На переменах не подходил, а я упрямо сидел на Сашкином месте и таращился в окно, где проплывали по Неве баржи и маленькие катера… ладно, вру, не проплывали. Там было корявое дерево и немножко асфальта.

В четверг вечером я набрал межгород, долго стоял с трубкой в руках, ждал чего-то. На том конце провода щелкнуло, послышалось хрипловатое «алло», я чуть не залез в телефон и не телепортировался в город-герой Ленинград. А Сашка рассказал мне сказку. Тогда все, в общем, стало совершенно ясно. Стеклянно ясно.

-----------

Мы вышли в самую что ни на есть раннюю рань. День обещал быть без дождя, и за это уже можно было благодарить небеса. Чуда довольно быстро застопила зеленый жигуль, мы влезли в его пахучие недра - и понеслись. Первая машина, которая подбирает тебя на первой в твоей жизни трассе, как-то странным образом уносит тебя от всего прежнего. Остаешься только ты - и твоя дорога, с нуля, с чистого листа, психопомп за рулем, все мелочи полны глубочайшего смысла. Сзади остается рой всяких забот и хлопот, а ты уже не там, и впереди непонятно что. Главное - здесь и сейчас. Не знаю, что там чувствовала Чуда, она щебетала с водителем, говорили о современной молодежи… что-то такое… Потом зеленый жигуль должен был сворачивать, а нам надо было прямо, мы вышли и стали ловить новую попутку.

Довольно быстро и почти без приключений добрались мы до Вышнего Волочка - и тут сделали ошибку, о которой нас предупреждал Карыч: заехали туда вместо того, чтоб попытаться поймать кого-то на въезде. А в городе стопить было бесполезно: никто и не думал остановиться, чтоб подобрать двух зачуханных пиплов. Пришлось долго и скучно плестись через городок, протянувшийся непомерной кишкой, я забрал у Чуды ее рюкзак, в моей-то сумке валялась только книжка, блокнот и свитер, больше мне ничего было и не надо. Ну да, и фляга с водой, как советовал Карыч. Вышний Сволочок и не думал заканчиваться, нас обгоняли веселые цветные легковушки, каждая из которых, конечно, должна была стать нашей, а когда мы наконец выбрались оттуда, поток кончился, как будто тот, кто выпускал машины на трассу, запер их в гараже и ушел обедать. Мы висели, наверное, около двух часов. За это время успел покапать небольшой дождик, Чуда умудрилась отчаяться и трижды попросить у меня прощения, что втянула в этот безмазовый стоп. Я подбодрил ее, что новичкам всегда везет, ну просто наш дальнобой еще в пути, и не Карыч ли говорил, что ни один пипл еще  на трассе не остался? Потом выдал Чуде утешительную шоколадку и стал на краю пустой дороги в позе хичхакера. “Сэнчик, а тебе идет! - захихикала Чуда. - Вставай так чаще, ты сразу же такой одухотворенный делаешься!” Насчет одухотворенности не знаю, но шоферы за рулем, замечая нас на обочине, или качали головами, или показывали жестами, что им, мол, скоро сворачивать. На исходе третьего часа судьба наконец-то вспомнила, что у нее есть замерзшие и приунывшие мы. Внезапно дальнобой, проехавший мимо нас, остановился невдалеке и призывно мигнул. Мы подхватились и рванули к нему. Повезло - не то слово как. Дядька взял нас до Твери! Чуда влезла в высоченную кабину первой, я - за ней, и мы тронулись.

Все эти разговоры, что дорога меняет идущего, - в общем, они оказались правдой. Я это понял и ощутил по самое небалуйся, равно как понял, отчего Карыч такой. Дорога забрала его, пережевала и переделала под себя целиком, превратив в настоящего бродягу и Снусмумрика. В какой-то момент, глядя на мир через ветровое стекло, вознесенный над полотном дороги, я вдруг осознал, что мне пофиг все, что представлялось таким важным и мучительным до трассы. Найду ли я в Москве комиссара? Да найду, конечно! Если мы оба в ладони повелителя всех дорог, куда мы денемся? Будет ли он мне рад? И о чем мы вообще станем говорить? Вот уж полная глупость: найдем, о чем. И если мне неудержимо захочется дать ему по шее - значит, дам и дело с концом. Но коль скоро я вышел ради него в путь, значит, он мне нужен. И тогда чего метаться и глупить? “А что ж ты, парень, молчишь все? - спросил шофер. - Студент? Где учишься?”  Странно, я никогда еще толком не думал, куда пойду после школы. А тут ответил, даже не задумываясь: “В медицину хочу попробовать. Правда, туда конкурс большой…” Дальнобойщик уважительно покачал головой. “Врач - это дело, это ты молодец! А то кого ни спросишь из вашей братии - все какой-то фигней маются, кто музыкант, кто художник…” Одно другому не мешает, я вот тоже музыкант. Просто это для себя. А так вот… в хирурги, наверное. Хорошая профессия - почти военная”. Чуда смотрела на меня огромными глазами. Шофер покивал головой: это точно, хирург - он и в мирное время на передовой. Снова пошел дождь, здоровенные дворники стирали капли. Дальнобой летел по мокрой дороге, по обочинам рассыпались деревеньки, мелькали синие указатели. Чуда прикорнула на моем плече, меня тоже начало клонить в сон, но я встряхнулся - и мы с водилой заговорили о чем попало. В разговорах время пролетело незаметно. На прощание водитель выдал нам по яблоку, огромную наливную антоновку.