Суринам - Радзинский Олег - Страница 22

Он быстро шёл, сдерживая желание бежать, по гравиевой дорожке сквозь деревья, удивляясь, что в саду нет работающих людей, хотя время было рабочее. Сад почему-то казался светлее, чем раньше. Скоро Илья дошёл до круга с фонтаном.

У фонтана стояла незнакомая машина — «тойота-лендкрузер». Илья знал, что у Рутгелтов в Парамарибо были «ренджровер» и «лексус», на котором в основном ездили Руди и Кэролайн; Адри не любила водить машину. «Гости, — подумал Илья. — Поэтому они меня и не заметили».

Он прошёл в каменную арку и поднялся по высокой мраморной лестнице в холл. Ему никто не встретился. Обычно в коридорах дома Илья постоянно наталкивался на женщин в одинаковых тёмно-синих передниках, которые непрестанно что-то подметали, натирали, скребли и мыли. Илья улыбался им, они улыбались в ответ и неспешно, как-то очень значимо продолжали свою работу. Сейчас же в длинных полутёмных коридорах стояла ровная пустота. В комнатах были открыты ставни и окна, и влажный воздух дождя наполнял дом. Дождь стучал по листьям в саду и заплёскивался в тишину комнат. Крышка пианино в музыкальной комнате была поднята, и белые клавиши напоминали пасть кашалота из детских книжек.

Он вышел на Семейную террасу.

Пусто.

Никого.

Илья решил спуститься в кухню, на Кухонную террасу. До ужина ещё далеко, но всё же. Он повернулся, чтобы идти, и услышал тяжёлые шлёпающие шаги; кто-то шёл в его сторону. Сердце застучало быстрее, и Илья приготовился быть спокойным, как если бы ничего необычного не происходило. Он повернулся вполоборота от двери, словно никого не ждал.

На террасу нехотя вышел мастиф. Он увидел Илью и остановился. Илья присел на корточки, чтобы выглядеть поменьше, не угрожающе, и протянул к нему руку. Он хотел дать собаке себя обнюхать и вспомнить. Мастиф — его звали Гроот, Большой, — не двинулся с места. Илья позвал его по имени, приговаривая по-русски какую-то глупость: «Хорошая собака, иди сюда, хороший пёс»; он старался, чтобы выходило ласково. Мастиф продолжал внимательно смотреть на Илью, затем сел у выхода с террасы; он не рычал, не скалился, а просто неотрывно смотрел на Илью круглыми тёмными глазами. Илья двинулся к выходу, пытаясь казаться как можно более безразличным. Мастиф немедленно встал и чуть подался вперёд. Он был явно намерен не выпускать Илью с террасы. Самым угрожающим в его поведении было молчание.

Илья отошёл к креслу Омы и сел. Мастиф тоже сел. Он продолжал следить за Ильёй и совсем не напоминал сонного тюфяка, каким казался Илье раньше. Неожиданно Илья заметил, как тот мускулист и широк, но совсем не толст. Мастиф подождал несколько минут и лёг. Он не заснул, как обычно, а продолжал неотрывно смотреть на Илью.

Дождь вдруг кончился, и солнце вернулось в сад. Илья смотрел на цветы в горшках, расставленные по периметру террасы, и думал, что делать. Мастиф был настроен серьёзно, и Илья не хотел рисковать. Он решил подождать.

Дождь полил снова, без предупреждения, и Илья закрыл глаза. Он слушал шорох капель в саду и удивлялся равномерности звука. Постепенно интервалы между каплями становились всё короче, и вскоре шум дождя слился в один непрерывный шелест воды.

Когда Илья проснулся, вокруг было темно, лишь в саду горели большие фонари, окружённые дымкой пара. Собаки не было. Илья осмотрел террасу ещё раз перед тем, как встать; нет, он был один.

Илья осторожно прошёл в дом. Он свернул в коридор, вдоль которого тянулись спальни.

На стенах, с двух сторон горели рожки ламп. Кто-то зажёг в доме свет.

Илья постучал в дверь первой комнаты; он помнил, здесь спала Кэролайн. Тишина. Он нерешительно повернул круглую ручку двери и надавил от себя.

Комната не была заперта. Илья открыл дверь.

Темно. Он нашёл выключатель рядом с дверной рамой и включил свет. Пусто. С кровати сняли бельё, и сверху лежали розоватый матрас и подушка без наволочки. Москитной сетки над кроватью не было. Илья вошёл в комнату.

Уже перед тем, как он последовательно, один за другим открыл все ящики комода, Илья знал, что ничего не найдёт. Ящики были пусты и ровно светились жёлтым деревом в вечернем свете люстры. В шкафу понуро висели пустые вешалки. Словно исполняя какой-то непременный ритуал, Илья осмотрел всё, что можно было найти, всё, что могло таить разгадку исчезновения Рутгелтов.

Он заглянул под кровать.

Ничего.

То же повторилось и в двух других спальнях, Руди и Адри. Их двери были открыты, и комнаты, совершенно пустые, не хранили никакого указания ни на прежнее присутствие людей, ни на причину их нынешнего отсутствия. Спальню Адри он осмотрел дважды; она показалась ему особенно пустой.

Илья прошёл в другое крыло дома, здесь была его спальня. Он хотел пройти мимо, но заметил, что внутри горит свет. Илья открыл дверь.

Его кровать была застелена и ожидала его. На комоде стояла сумка, его сумка, которую он оставил у ворот и про которую уже забыл. На кровати лежали два аккуратно сложенных синих полотенца, большое и маленькое. По краям полотенец шла белая каёмка.

В комнате горели две лампы: настенная над кроватью и большая с зелёным абажуром на вишнёвом комоде. Москитная сетка была опущена, и под потолком медленно крутились деревянные лопасти большого вентилятора.

Его ждали.

Илья сел на кровать. Было ясно, что в доме кто-то есть, но почему-то этот кто-то не спешит показываться.

Илья не понимал, что происходит; Рутгелты были люди серьёзные и никогда не стали бы играть в глупые игры, вроде той, что игралась сейчас. Адри бы не поступила с ним таким образом. Да и за что? Илья покачал головой.

Неожиданно темнота за раскрытым окном стала желтее. Кто-то включил свет в одной из комнат противоположного крыла дома. Илья выглянул в окно: свет горел в комнате на третьем этаже. Он там не никогда был; Илья знал, что на третьем, верхнем этаже дома находятся спальня родителей и ещё какие-то помещения. Нужно было пойти и выяснить, что происходит.

Оставалась проблема с мастифом. Илья огляделся в поисках защиты и ничего не нашёл. Он подумал и взял с кровати подушку. На подушке была бежевая в полоску наволочка.

В крайнем случае, подумал Илья, от собачьих зубов можно прикрыться подушкой.

В коридорах никого не было, хотя везде вдоль стен горел свет. Илья, оглядываясь и держа подушку перед собой, прошёл в другое крыло дома и поднялся по широкой деревянной лестнице на третий этаж. Посреди ступенек лежала ковровая дорожка. На стене через равные промежутки горели полукруглые лампы, вставленные в неглубокие ниши. Они давали ровный жёлтый свет, отражавшийся в бронзе перил.

Дверь комнаты в конце коридора была открыта, там горел свет. Илья пошёл к свету, старательно громко ступая по паркетному полу, чтобы объявить о своём присутствии. Он волновался. Илья надеялся, что там будет мистер Рутгелт, который всё объяснит. Мистер Рутгелт означал возвращение нормальности.

В коридор тяжело выскочил мастиф. Он остановился и — в первый раз — зарычал на Илью. Илья замер, забыв выставить перед собой подушку. Он просто стоял, стараясь не шевелиться. Он даже не дышал.

Мастиф двинулся к Илье. Он был таким большим, что заполнял собой весь коридор. В ту же секунду кто-то внутри комнаты негромко свистнул и позвал:

— Гроот, Гроот.

Мастиф вздохнул и остановился. Он стоял в нескольких шагах от Ильи, готовый в любую секунду напасть; Илья это чувствовал.

В проёме двери появился мужчина. Это был не мистер Рутгелт: мужчина был белый, невысокого роста и старый. У него были короткие седые волосы и борода.

— Гроот, — сказал старик. — Сюда!

По-английски.

У него был неожиданно молодой и высокий голос. Мастиф немедленно повернулся и, обойдя старика, сел у его левой ноги. Старик кивнул Илье, словно был совершенно не удивлён его появлением. Затем он просто скрылся обратно в комнате. Мастиф последовал за ним.

Илья остался один. Он стоял посреди длинного коридора, ошеломлённый происходящим. Затем Илья пошёл к освещённой двери. Он поравнялся с проёмом и встал, осматривая комнату; это был кабинет.