Мое тело – Босфор - Бокова Лола - Страница 36

Мы принимаем львиные дозы нежности как антибиотики против нашего климата и вечной мерзлоты. Ежедневные инъекции спасают нас от будущих простуд и неминуемых депрессий.

Возбуждение наших эркеков к ночи переходит уже все границы. Нифу не дают доесть чорбу и она в который раз напоминает Пятачка из «Вини Пуха», которому сначала одели на рот салфетку, а потом вытащили голодного из-за стола. На бегу мы садимся в наш желтый кабриолет, который мчит нас до знакомого мне до боли пансиона. В прошлом году мы раскачивали его вместе с Махой. Но по сравнению с Махой Кеды – король.

Да будет уголь, сказал Левент, и принес уголь.

Так гласит одна восточная мудрость.

Музыка сводит нас с ума. Мы танцуем трезвые посреди «О7», нифова Лизочка в красной рубахе наливает нам только воду и еще умудряется заносить ее нам в счет. Он еще не знает, как плохо и быстро все заканчивается для тех, кто хоть что-нибудь смеет внести на наш счет.

Евро-американские хиты схлестываются с популярными мелодиями турецкого сезона. Кто кого? По части музыки весь мир отдыхает. Не стоит конкурировать с тем, с кем не стоит конкурировать. От трезвости мы безумствуем посреди площадки, вымещая в танце все свое злорадство. Это наш танец одержимости. По уставу колдунов, человек, исполняя такие танцы, излечивается от своих недугов и возвращается к нормальному образу жизни.

Турки усиленно собираются вокруг столиков там, откуда лучше нас видно. Мы вот-вот разнесем барную стойку. От стекающих по телу струек спасаемся на улице, где по вечерам еще весьма прохладно. Там стоит Степной Волк-зазывала, но что-то даже зазывала смущен и никак не подберет к нам ключей из своей волшебной восточной связки. Девочки, вы что-то не на шутку разошлись, говорит он по-русски, но зря это говорит, и зря - по-русски .

…Мы гордо покидаем дымящий и блистающий диско-мир вместе с Кубиком и его кузеном Спичкой, оставляя Лизоньку в слезах, а Степного Волка в полном недоумении.

Между тем Спичка еще не верит такой легкой победе. Ниф, безусловно, достанется сегодня ему – не потому что он лучше Лизочки, просто Лизочку следует слегка проучить за воду, внесенную в счет. Мы покупаем джин и весело распиваем его в родных апартах. Пьяный Кубик разражается нежной речью, что приятнее, чем признания болтливых Волков, Кед, Мах, Цыпочек и т.д. вместе взятых. Этот «шейтан» тяжело раскручивается на ласковые слова. А мне нравятся сложные характеры. Занимаясь любовью, мы уже не боимся смотреть друг другу в глаза.

Когда наконец я признаюсь себе в том, что его молчание – следствие обыкновенной тупости??!

Я хочу встать на колени вместе с ними и молиться. Но не могу. Там одни мужчины, а кроме того, не могу же я молиться чужому богу… Почему мы так часто меняем религии? Отчего же о н и живут также, как их прежние поколения?!! Хотя нет, и они живут уже по-другому.

В головах моих любимых – деньги и секс, секс и деньги как основной инстинкт.

Я прижимаюсь к Кедам, ну какой это турок-мусульманин? Типичный американец из рекламы, да окажись он только в Москве…

- Если бы ты оказался в Москве, наши девушки сразу разорвали бы тебя на кусочки! Ты так похож на Брэда Пита!

Он смеется и пересказывает все Малышке.

- Да нет, какой я Бред Пит. Это ты у меня – Дженифер Лопес! Красавица!

- Уух! Но я серьезно. У тебя должна быть куча девушек! Почему у тебя здесь нет любимой девушки?

- Да не любят меня турецкие девушки! Я не нравлюсь им, а они мне!

- И что же ты делаешь, когда тебе хочется с кем-нибудь переспать?

- Беру проституток. Молодых, старых, красивых, толстых – это уже не важно. Но теперь не буду. Я люблю тебя одну и хочу спать только с тобой.

Я пропускаю последние слова мимо ушей. Проституток. Ну и подарочек мне попался. Лапочка Брэд Пит. Здесь так делают почти все, но открыто признался только он один. Вот она, волшебная страна, где живут одни мужчины - ПростиТурция.

Кеды считают. Наверно, он хорошо учился математике в школе. Мы старательно намываем друг друга в душе, а потом также старательно набираем очки. В первую ночь я отключаюсь быстро. Четыре, не больше. Кеды с утра беззлобно негодуют, изображая мой храп ему на ухо. Все-таки он доволен, ну, хоть четыре… Во вторую ночь мы наберем в два раза больше, но пиво-джин опять одержат победу. Утром Кеды скажут, собирая с пола сотни мокрых салфеток: в следующий заезд – в первую же встречу – двадцать, не меньше. Ладно, как скажешь. До следующей встречи надо еще дожить. Я умираю со смеху, делая ему «чабук»-массаж. После ночи у бедняги заклинило шею и заломило ногу.

Мы нежно прощаемся с Кедами на историческом автовокзале, откуда я отбывала с Маугли в Мараш, а с Махой – в Бурсу. Да было ли это? Сейчас мы возвращаемся в отель, чтобы наконец наесть свои килограммы на халявном (в нашем случае скорее неплохо оплаченном) шведском столе. Кухня «Рива Зена» или как там еще эту чертову отельскую аббревиатуру, на нас изрядно сэкономила. Кажется, мы съедим на обед весь отель со стульями, балконами и аниматорами, и запьем из бассейна, предварительно вылив в него весь алкоголь из бара.

Мы возвращаемся во враждебный Кемер, говорящий по-русски. Наесться до отвала получается слишком быстро. Отвыкшие от хорошей жизни желудки с трудом усваивают продукты без градуса и брожения. В условиях полного комфорта мы с нифом совершенно теряемся и уже не знаем, куда поместить свои тельца. Мы ждем наступления темноты, которая распределит нас по собственному усмотрению.

Павлин под соусом из итальянск ой мафи и

Я оставляю Нифа на местной диско и уматываю с Павлином. Делаю это назло себе. Он обещает мне райскую бухту. Что делают в райской бухте, он не говорит, да и не стоит. Говорить. Тем более что вы все как будто не знаете турецкого, заразы. Только русский. Павлин успел поучиться в Москве, толстяк-пухляк с крутой тачкой и тысячей расписных комплиментов в кармане.

Эх, где мой диктофон. Единственная вещь в мире, которую стоит записывать на пленку, - это восточные речи вплоть до момента потенциального зачатия. Пусть даже и по-русски, черт с тобой, но голова-то у тебя турецкая!

«Райская бухта» стоит того. Мы едем по лесной речке, царапая днище, и по камням выезжаем к морской бухте, окруженной соснами. Звезды дружно светят нам сверху. Все, что хочешь, но в пансионе я свою последнюю ночь гробить с тобой не буду, заявляю я, и мы остаемся в машине.

- Ты куришь марихуану?

- Нет.

- Нет? А в Турции многие курят. Давай я научу тебя.

Я пожимаю плечами. Учи. Павлин, обильно сопровождая речами каждый свой жест, набивает сигарету травкой, и мы раскуриваем ее по всем правилам этикета, смачивая слюной обгорающий конец и т.д. Нас развлекают местные радиостанции. Все это время я полулежу на разложенных сидениях в обнаженном виде, закинув ноги на бардачок.

Далее следует обещанный массаж тела языком, руками и т.д. Все это продолжается довольно долго, и я уже начинаю беспокоиться о Нифе, но Ниф, нетрезвый по голосу, не теряет времени и уже проводит досуг где-то с кем-то на берегу и тоже, кажется, в машине.

Есть старое безумие, оно называется «добро» и «зло». Вокруг прорицателей и звездочетов вращалось до сих пор колесо этого безумия.

Уже светает. Мы возвращаемся в отель, и Павлин быстро складывает свой красивый хвост. Ни обещанной чорбы, ни-че-го. Нам же все равно уезжать через несколько часов. Наступает мой черед негодования. Набираю Нифа – может, ее Неизвестный, имени которого она, как всегда, не помнит, отвезет нас в Чорбу? В Турции всегда очень хочется ночью кушать чорбу. Ну не ложиться же спать, после того как тебя классическим образом поматросили и бросили.

И вот мы мчимся во весь опор в каком-то грузовом форде в поисках ночных богаделен. Меня обнимает за плечи то ли пьяный, то ли возбужденный тип, и мне это как-то не очень, но к Нифу взывать бесполезно, она пьяна и развлекает своего босса в черной кепке, который сидит за рулем. Время сжимается, его все меньше, и оно вот-вот выстрелит, сжавшись до невидимой пружинки.