На высочайших вершинах Советского Союза - Абалаков Евгений Михайлович - Страница 33

Шиянчик. Данила растрогался, а при упоминании о руке даже всплакнул.

Юрочка все еще бледноватый, но выглядит уже бодрей.

Темно, а Александра Федоровича, давно спустившегося с

последнего ледникового крутяка, все нет и нет. Уже произошла

перегруппировка палаточных обитателей и место ждет больного. Я не

выдержал, иду навстречу, ковыряя в темноте морену. Сверху услышал,

наконец, голоса и скоро встретил отставших. Обняв за шею Мишу и Витю,

как на костылях, медленно передвигается Александр Федорович. Я сменил

Маслова, и мы заковыляли.

В лагере уложили Александра Федоровича в палатку.

Спим втроем в старой нашей палатке. Из палаток доносятся стоны,

хриплое дыхание, многие во сне вскрикивают. Кажется, один я здоров и

сплю за всех.

8 сентября. Лагерь «5600».

С утра начались сборы. Закончились они лишь к 12 часам.

Я пошел с рюкзаком раньше, с расчетом успеть подняться на гривку

и порисовать пик Коммунизма.

146

Погода исключительная. Легко идется по знакомой легкой дороге

вниз. Вот первая гряда сераков. Как все изменилось! Сераки растаяли чуть

ли не наполовину. Особенно неузнаваема дорога у озера: из трудно

проходимой среди грандиозных сераков она превратилась в пустяковую.

От нашего моста не осталось никаких следов: дорога и здесь упростилась

— проходит теперь по берегу. Озеро разрослось и изменило очертания.

Устроился рисовать. Закончив акварель пика Коммунизма, нельзя

было не соблазниться панорамой цирка пика Ворошилова. Но здесь, к

сожалению, пришлось ограничиться рисункам. По богатству цвета это

исключительное местечко.

Караван из маленьких фигурок прошел подо мною и исчез. Спешу

вниз. Небольшой неприятный участок плит, остальное — крутые осыпи.

Только посматриваю, чтоб сзади камень не влетел. Подбегаю к рюкзаку, с

ходу на спину — и айда дальше! Подкрепиться даже не захотелось. До

спуска прошел быстро, а под ним обнаружил и караван.

Опять морены. Лошади поскальзывают. Однако до подъема

добрались удачно. Зато при попытке подняться по крутой и

полуразрушенной тропе полетели вьюки. Пришлось лошадей выводить

порожняком и вьюки подтаскивать наверх самим. Дорогу развезло здесь

жутко. На южном склоне большие оползни сделали ее непроходимой.

Обходы страшно плохо разработаны.

Часть каравана отстала. Начинает темнеть. Ну, будет работа! Народ

там остался свежий. Доктор, оператор да носильщики — поблуждают.

Караванщики нагонят — выведут.

Догнал ребят. Идем в потемках, отгадывая дорожку. Она кажется

бесконечной. Из лагеря усердно кричат и палят. Вдали появился огонек.

Он все ближе, ближе и вдруг вынырнул из-за холма совсем рядом. Э!

Абдурахман, Шибшов, Алеша!

— Ну, хоп, валите навстречу каравану!..

147

Огонек зашатался и начал удаляться...

Караван и остальные застряли крепко, нужно выручать. Однако

сейчас так темно, что помочь чем-либо трудно, а лучшего проводника, чем

ушедший навстречу Абдурах-ман, не найти. Придется ждать.

Подкрепились кийком (остатки от загубленной Мишей пары), вдоволь

почаевничали.

Тем временем луна осветила вершины и полезла на ледник. Ну

теперь, пожалуй, придут! Действительно, снизу слышны голоса, бряцание

копыт. Показались люди, лошади. Идем навстречу.

— Ну как, все? — спрашиваем.

— Нет. Часть осталась ночевать там, на подъеме.

Оказалось, застрявшие поднимались пешком, что было

нелегко и Николаю Петровичу и Александру Федоровичу, а затем

начали путать и решили заночевать. Поставили палатки и в общем

устроились неплохо. Хорошо, что караван дошел.

Чудесно выспались под открытым небом.

9 сентября. Рано утром отправили к «осажденным» гонцов с

питанием и лошадьми.

Чудесное ясное утро, чувствуем себя после холода и снега как на

курорте. Обстоятельное омовение сопутствует плотному завтраку. А как

приятно печет тело, расставшееся со штурмовками, горячее солнце! Вот и

последние, говорят, продвигаются. Сейчас настроение у всех хорошее.

Опять у озера вырос большой лагерь.

В связи с успешным окончанием восхождения носильщики

устроили сабантуй с чехардой и цыганской борьбой. Фурор произвела

схватка, в которой Абдурахман перевернул Елдаша — чемпиона, уже

сугубо тяжелого веса. Веселы — резвятся, смеются.

Меня, наконец, осмотрел доктор и нашел мое состояние

исключительно хорошим: даже пульс 62 удара.

148

Наши планы таковы: под редакцией Николая Петровича составить

телеграмму ЦК Партии и Правительству. Маслаев, оператор, я и еще

несколько человек должны дойти до метеорологической станции и оттуда

по радио передать ее в Москву. Николай Петрович показал нам на карте

две точки, где может находиться метеорологическая станция. С тем и

пошли.

Пройдя первую речку, повстречали наших охотников, весь цвет:

Миша, Юра, Антон. Они забрались высоко, но кийков не видали.

И стало темнеть. С Перевала пяти услышали внизу голос.

Оказалось, оператор преодолевает нижнюю часть спуска. Спустились чуть

не ощупью. Никакой видимости. Прошли немного, вдруг еще один

знакомый голос...

— Аркадий Георгиевич! Вот встреча!

— Ну, поздравляю! Мы хотим добраться к Подгорному лагерю. Со

мною художник Котов.

Консервы взяли очень кстати. За чаем пришлось коротенько

рассказать историю восхождения. Уже забравшись в спальный мешок,

долго беседовали с Котовым. Рассказывал об Алтае (он тоже сибиряк, из

Томска). Говорили об искусстве.

Взошла луна. Картина кругом столь мощная и сказочная, что долго

не мог уснуть.

10 сентября. Встал с восходом солнца — решил сделать наброски

пика Коммунизма и соседних вершин. Поднялся на чудесную скалистую

гривку. Маслаев меня сопровождает. На соседней гривке увидал наших

охотников. Кийки и на этот раз не желали, видимо, их баловать. Стала

очевидна вся безнадежность дальнейшей охоты.

Хороший вид способствовал желанию подняться еще выше.

Маслаев, упорно шагавший за мной, не выдержал и сел. Я занялся

рисунком. Внизу прошел наш караван. Маслаев начал спуск и быстро

149

исчез. Сделав три наброска, начал спускаться и я.

Внизу застал еще Аркадия Георгиевича и бородатого дядю, никак

не подозревая, что это и есть художник Котов, с которым я разговаривал

ночью. Продемонстрировал свои наброски вершин под хвалебные гимны

Аркадия Георгиевича и поддакивание бородатого.

Распростившись с товарищами, быстрым шагом подался вниз.

Караван остановился недалеко, и вскоре я его нагнал.

Мои спутники, рассчитывая вернуться сегодня, оставили свои

рюкзаки караванщикам. Посему и я решил пойти налегке, оставив также

рюкзак у караванщиков. Засунув альбом за рубаху, с подбежкой зашагал к

«чертову гробу».

Вот и озеро в глубине, обходная по крутой насыпи тропа уже

хорошо разработана. Какой изумительный отсюда цирк Калинина, я

раньше и не замечал! Подъем, тропа крутит по морене. Владина «чертова

гроба» пуста. Вот и перевал выползает меж острых пиков. Знакомые места!

Юрта подстанции. У входа кинооператор. Он совсем недавно здесь.

Маслаев не появлялся. (Без приключений не может).

Радушные хозяева (два техника-строителя станции и караванщик,

здоровенный киргиз Козыбай) угощают нас супом из кутаса*.

Тревожит судьба радиста Маслаева. Пошел навстречу. Вышел на

морену — вижу уже к самому низу спускается фигура. Маслаев!

— Где ты пропадал? — спрашиваю.

— Очень высокий перевал. Лез, лез... Осыпи очень крутые,