Дневник советского школьника. Мемуары пророка из 9А - Федотов Лев Федорович - Страница 33

– Теперь меня совершенно ничто не трогает! Я ни на что не обращаю внимание, ничто меня не трогает – я лишь считаю дни и с умилением думаю каждый вечер, что, вот, дескать, день прошел, и Ленинград стал для меня ближе!

– Ты прав, голубчик! – заявил мне Евгений. – У нас с тобою расстояние до Ленинграда измеряется не километрами, как обычно, а днями…

– И даже часами, – добавил я. – Весьма странное измерение пространства, не так ли?

Когда же мы заговорили о билетах, то Женька сказал мне, что их какая-то знакомая работает на вокзале, и она может достать нам два билета.

– Это, смотря на каком вокзале она работает, – осторожно сказал я.

– Да на Ленинградском же! – выпалил Женька.

И мы решили, что дело в шляпе.

23-го сентября. Сегодня я узнал из газеты, что 27-го будет передаваться «Аида». Ну, я, конечно, сейчас же проболтался Мишке, и сказал ему что, если, на этот раз ее будут передавать по нашей линии, то, чтобы он обязательно явился ко мне; в противном случае нам придется слушать у него.

Совершенно неожиданно для меня сегодня вечером транслировали «Травиату» – понятно, никто не мог меня оторвать от репродуктора.

Когда уже начиналось III-ье действие, внезапно загремел дверной звонок. То оказалась Раина приятельница Тина, которая была в Москве проездом из Ленинграда в Одессу. С нею пришла к нам какая-то маленькая девочка, румяная и довольно крепкая по здоровью, если судить по ее внешности. Пришедшая приятельница моей сестры нас лично не знала, но она по своей удивительной памяти узнала сейчас же и маму, и меня, так как, по ее словам, она видела нас у Раи на снимках. Она принесла нам весточку от Раи. Я к своему величайшему удовлетворению, узнал из нее, что, придя 21-го поздно домой, она получила мое письмо, «которое не успела еще целиком прочесть, ибо рано утром отправилась по своим делам».

– «Травиату» передают! – вдруг проговорила меньшая пришедшая, когда началось III-ье действие.

Я, конечно, не мог не обратить внимания на эту фразу и мысленно похвалил эту девчурку за ее храбрость в музыке.

27-го сентября. Ура! «Аиду» передавали у нас! Я вечером перед началом оперы позвонил Михикусу, и тот, явившись, уселся у радио вместе со мною. Он успел прослушать со мною два действия, так как куда-то спешил, и, уходя, сказал мне, чтобы я спал спокойно, так как «Аида» ему пришлась по душе. Нет сомнений, что сам я прослушал ее до конца. И выключил радио лишь по ее окончании, т. е. в 11 часов ночи. Короче говоря, сегодняшним днем я остался доволен!

28-го сентября. А сегодня я еще получил нечто приятное и от других лиц, которых я встретил в школе. Оказывается, Димка, будучи у себя дома, тоже слушал «Аиду», и ему очень понравилась сценка с пленниками и куплеты Амонасро. На одной из перемен, встретившись с Изькой, я узнал от последнего, что он, подлец, тоже вчера упивался «Аидой» и, будучи человеком, который неплохо разбирается в музыке, указал мне на арию Аиды в 1-м действии и на молитву жриц и жрецов, которые, как и вся опера, – гениальны. Правда, он остается равнодушным ко всем частям оперы, за исключением марша и суда Радомеса, но я, уж, так и быть, прощаю ему этот промах! Одного я не мог ему простить, это то, что он, мошенник, не обратил свое внимание на куплеты Амонасро в III-ем действии. Он ответил, что он их просто как-то не заметил.

– Это не важно, – сказал я. – Я их сам только недавно узнал! Они очень короткие и легко могут ускользнуть от слуха. Но ты гляди! В следующий раз во что бы то ни стало внимательно прослушай их и скажи мне, как ты их находишь.

И я объяснил Изе, в каком примерно они месте, чтобы он не рыскал по всем действиям. Он обещал мне не дать промах при первой же следующей трансляции «Аиды».

30-го сентября. А сегодня меня ждала новая неожиданность: оказывается, 4-го октября будут передавать в грамзаписи «Трубадур», в исполнении миланцев. Я мигом настроился на то, что пройду огонь и воду, а «Трубадур» услышу!

Сегодня наша семья пополнилась новым членом! Старший вахтер нашего подъезда дал нам одного из детенышей их кошки. Этим детенышем оказался маленький, белый, с серыми пятнами, котик который весь день совал свой нос во все углы и неистово пищал!

Ему вторил малыш Витторио, которого привела к нам Бетя. Очевидно, Витьке было скучно, потому что он орал весь вечер без роздыху. Он сидел, как идол, на диване и, раскачиваясь, вроде колоды, с увлечением выл, разинув широко рот!

1-го октября. Какое совпадение! Именно сегодня, в первый октябрьский день, я, сидя сегодня на уроке химии, заметил через окно, как на дворе деревья уже стали приобретать желтые листья. Деревья казались унылыми и печальными, но я сам зато радовался, так как зима была уже не за горами!

4-го октября. Какое мошенничество! «Трубадур» не передавали по нашей линии! Предварительно выругав всех чертей, я отправился к Мишке, и мы прослушали всю оперу целиком. Дома я, конечно, сейчас же уселся за пианино и на свежую память изменил оба марша из «Трубадура», так что теперь они у меня стали более похожи на оригинал.

Мишке опера понравилась – особенно он был в восторге от походной песни графских воинов; между прочим, я это уже предугадывал заранее.

5-го октября. Будучи сегодня у М. Н., я выслушал небольшую шутливую нотацию от М. Ив. за то, что я все еще не хожу в пальто. Так как М. Н. был простужен и лежал на диване, то М. Ив. сказала мне, что и со мной будет так же, если я не буду одеваться по-человечески.

– Вот М. Н. в детстве ходил так же, как ты, а теперь, видишь, боится дуновения ветерка! – сказала шутливо она.

– Наоборот! – возразил мой учитель. – Я потому теперь и сваливаюсь так часто от простуды, что перестал так ходить. Продолжай я ходить этак и далее, то теперь мне было бы не опасной миссией и купание в проруби!

– Ура! – сказал я. – Приветствую своего сторонника!

10-го октября. Сегодня со мною случилось нечто необыкновенное! Не знаю, почему, но, придя из школы, в меня вселилось чудовищное желание сыграть марш из «Аиды». Я его вообще люблю играть только с настроением и никогда стараюсь не садиться, чтобы его сыграть без охоты и без чувства. Никого дома не было, и меня никто не стеснял. Я вложил в марш сегодня все свое чувство и проиграл его по всем правилам – со всеми его многочисленными сложными оттенками и пр. Обычно мне всегда кажется, что у меня марш выходит бесчувственным и сумбурным, но сегодня я могу прямо сказать, что благодаря особому желанию его проиграть, он у меня звучал недурно. Я бы желал, чтобы он у меня всегда так выходил.

Сегодня вечером к нам неожиданно приехал из Николаева Люся, сын дяди Марка. Он был членом делегации от их газеты, где он работает, на ВСХВ[54]. Вечерком к нам зашла Буба, чтобы повидаться со своим племянником.

– Я от Раи письмо получила, – сказала она. – Там она о тебе рассказывает, – обратилась Буба ко мне. – Говорит, что ты ей написал большое письмо.

Я прочел открытку. Там Рая писала, что ей интересно знать, какие у меня будут занятия в дальнейшем и т. д. Упомянув мои письма, она писала далее, что она с Моней и Норой пользуется большой симпатией у меня! Такое прямое признание мне не понравилось, и я бы, на ее месте, написал это как-нибудь более незаметно, а то и просто бы не вставлял в письмо.

11-го октября. Сегодня мы получили из Одессы от тети Доры письмо, где Лиза спрашивает нас, может ли она снова приехать к нам, так как из-за ее болезни ей опять нужно менять климат. Я до того обрадовался этому, что решил сейчас же вместе с мамой ответить на это послание, чтобы лично пригласить Лизу и уверить ее, что мы с нетерпением будем ждать ее! – что я и сделал.