Потерянный Эрондейл (ЛП) - Клэр Кассандра - Страница 9

- Мы остаемся теми, кем были в прошлом, сказала Катарина. - Совокупностью тысячи принятых решений. Мы можем меняться, но никогда не сможем изменить того, кем были. Она поднесла палец к губам призывая его молчать, будто бы знала, что он собирается спорить. - То, что мы не помним принятые нами решения, не отменяет их, Светоч. Тебе следует запомнить это.

- И это то, что вы хотели сказать мне? спросил он раздражаясь больше чем следовало. Почему все в его жизни чувствуют потребность рассказать ему кем он был или каким должен был стать?

- Ты не сдержан, заключила Катарина. - Но к счастью, мне все равно. Я собираюсь рассказать тебе другую историю о Тобиасе Эрондейле. Слушать или нет, это на твое усмотрение.

Он слушал.

- Я знала Тобиаса, знала его мать еще до его рождения, наблюдала как он еще ребенком боролся, чтобы вписаться в свою семью, найти свое место. Эрондейлы не самый известный фамильный род, наверное ты знаешь это. Многие из них герои, некоторые предатели, а многие из них дерзкие, дикие существа поглощенные своей страстью к любви или ненависти. Тобиас был ... другим. Он был мягким, добрым, тем, кто делал то, что ему говорили. Его брат Уильям был настоящим Сумеречным охотником достойным Эрондейлов, храбрый и чрезвычайно упрямый, как внук, которого впоследствии назовут его именем.

Но только не Тобиас. У него не было особого таланта для охоты на демонов и ему самому не очень то это нравилось. Его отец был жестким человеком, его мать немного истеричкой, хотя кто может винить ее в этом, с таким то мужем. Мальчик посмелее отвернулся бы от семьи и ее традиций решив, что он не подходит к жизни Сумеречного охотника, избавился бы от этого. Но для Тобиаса это было немыслимым. Его родители обучили его Законам и он не знал иного пути. Не так уж необычно для людей, даже если их кровь смешана с ангельской.

Для Эрондейлов, может быть, но если кто-то и думал об этом, отец Тобиаса сделал все, чтобы они держали рты на замке. И он вырос. Женился, к всеобщему удивлению, на Еве Блэкторн, которая совсем не была мягкой по натуре. Просто огонь с цветом волос воронова крыла, как твоя Изабель.

Саймон ощетинился. Она больше не была его Изабель. И он задумывался, была ли она его когда-либо. Изабель не выглядела девушкой, которая принадлежит кому-то. Это то, что ему больше всего нравилось в ней.

- Тобиас любил ее больше чем что-либо: свою семью, свой долг, даже себя самого. Это, наверное, у Эрондейлов в крови. Она была беременна их первенцем, когда его вызвали на миссию в Баварию, и ты уже слышал как закончилась эта история.

Саймон кивнул, его сердце снова сжалось от мысли о наказание жены Тобиаса за его вину. Евы. И ее не рожденного ребенка.

- Лазло Балог знает историю в таком виде, в котором она передалась ему поколениями Сумеречных охотников. Они больше не считают Тобиаса частью своего мира, не почитают как предка. Он только поучительная история. Остались некоторые из нас, кто помнит того доброго мальчика, каким он был.

- Откуда вы знали его так хорошо? спросил Саймон. - Я еще тогда подумал, что колдуны и Сумеречные охотники не очень то ... ну вы понимаете. Не ведут дружеские беседы. Вообще-то, Саймон подумал, что они бы скорее придушили друг друга. Он узнал из Кодекса и уроков истории, что Сумеречным охотникам прошлого доставляло удовольствие охотиться за колдунами и другими обитателями Нижнего мира, это напоминало охоту на слонов. С азартом и жаждой крови.

- Это уже другая история, ответила Катарина. - Я не о своей истории рассказываю, а Тобиаса. Достаточно сказать, что он был добрым, даже к Нежити и его доброта не была забыта. То, что ты знаешь на данный момент, что все сумеречные охотники думают, что знают, что Тобиас был трусом, который бросил своих товарищей в разгар битвы. Правда никогда не бывает такой простой, так ведь?

Тобиас не хотел оставлять свою жену, когда она была больна и беременна, но он все равно уехал, поступив так, как ему говорили. В чаще лесов Баварии он встретился с колдуном, который знал чего он боится больше всего на свете и использовал это против него. Он нашел щель в броне Тобиаса, проник в его разум и убедил, что его жена в смертельной опасности.

Он показал ему Еву, умирающую и истекающую кровью, кричащую, чтобы Тобиас спас ее. Тобиас был под действием чар и он был поражен, а колдун показывал ему видение за видением настолько ужасные, что Тобиас не мог этого выдержать. Да, Тобиас убежал. Он выжил из ума. Бросил своих братьев по оружию и бежал в лес мучимый и ослепленный кошмарами наяву. Как у всех Эрондейлов, его способность любить безмерно, бесконечно, была для него и даром и проклятьем. Когда он думал, что Ева умерла, он был разбит. И я знаю, кого винить в уничтожении Тобиаса Эрондейла.

- Они не могли знать, что он сошел с ума! Запротестовал Саймон. - Никто не мог наказывать его за это!

- Они знали, сказала Катарина

- Это не имело значения. Значила только его измена долгу. Ева никогда не подвергалась опасности, конечно, по крайней мере до тех пор, пока Тобиас не покинул свой пост. Это была последняя жестокость иронии его жизни: он обрек на смерть ту, за которую отдал бы свою жизнь. Колдун показал ему небольшой отрывок из будущего, того будущего, которого могло не быть, если бы Тобиас мог противостоять ему. Но он не мог. Его так и не нашли. А Конклав пришел за Евой.

- Вы были там, догадался Саймон.

- Да, была, согласилась она.

- И вы не пытались остановить их?

- Я не тратила время на это, нет. Нефилимы не обратили бы внимания на вмешательство Нежити. Только глупец мог встать между Сумеречными охотниками и их Законом.

Было что-то в том, как она произнесла это, с гримасой и печалью, что заставила Саймона спросить: - Вы были тем глупцом, не так ли?

Она улыбнулась. - Опасно так называть колдунью, Саймон. Но ... да. Я пыталась. Я искала Тобиаса Эрондейла всеми способами, которые Нефилимы не могут себе позволить и нашла его сумасшедшего и блуждающего в лесу, он даже не помнил своего имени. Она опустила голову. - Я не могла спасти его или Еву. Но я пасла ребенка. Это мне удалось.

- Но как? Где ...?

- Я использовала определенное количество магии и хитрости, чтобы пробраться в тюрьму Сумеречных охотников, в которой ты уже побывал однажды, сказала Катарина, кивая ему. - Я сделала так, что малыш родился раньше срока, и наложила заклятье, чтобы всем казалось, что Ева еще беременна. Той ночью она была стойкой, нерушимой и яркой против темноты, что обрушилась на нее. Она не колеблясь, не дрогнув и достойно встретила смерть.

Она хранила наш секрет до конца своей жизни и Сумеречные охотники, которые убили ее, ничего не подозревали. А после, это было почти легко. Нефилимы редко интересовались делами Нежити, что было очень удобно, для последних. Они не заметили как я отправилась в Новый мир с ребенком. Я 20 лет провела там, прежде чем вернуться к своему народу и работе, и я вырастила этого ребенка, пока он не стал взрослым.

Прошло уже много лет с тех пор, но и сейчас, закрыв глаза, я помню его лицо, когда он был молод, как и ты сейчас. Ребенок Тобиаса и Евы. Он был прекрасным мальчиком, таким же добрым как отец и сильным как мать. Нефилимы верят в жизнь с такими суровыми законами и платят слишком высокую цену, но такое высокомерие означает только то, что они не до конца осознают того чего им это стоит в итоге. Мир бы многое потерял, не будь в нем этого мальчишки. У него самая примитивная любовь и наполненная всеми благами жизнь, все это мало ценится Сумеречными Охотниками. Они его не достойны. Я оставила его, как дар миру примитивных.

- Так значит, если верить тебе, где-то есть еще один Эрондейл? Возможно даже целые поколения Эрондейлов о которых никто ничего не знает? Есть одно выражение в Талмуде, которое отец Саймона любил цитировать: "Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир."

- Все возможно. -сказала Катарина. - Я позаботилась о том чтобы мальчик никогда не узнал о том, кто он есть на самом деле, так безопаснее. Даже если род продлился, его потомки все равно будут примитивными. Только сейчас, когда ряды Сумеречных Охотников так поредели, Конклав обязан радушно принимать всех своих потерянных сыновей и дочерей. И, пожалуй, среди нас есть те, кто поспособствует этому. Когда придет время.