Потерянный Эрондейл (ЛП) - Клэр Кассандра - Страница 7

Саймон видел множество фильмов ужасов, чтобы представить себе, что будет дальше. И это вызвало в нем желание открыть дверь, выскользнуть на дневной свет и бежать пока он не окажется дома, закроет двери и не спрячется под кроватью, где всегда прятался от воображаемых монстров.

Но вместо этого он медленно обернулся.

Девушка, показавшаяся из тени, была примерно его возраста. Ее каштановые волосы были собраны в высокий конский хвост, у нее были винтажные темно-розовые роговые очки, и кроваво-красная футболка как у офицеров Звездного пути с надписью: "Живи быстро, умри в красном". Другими словами, она была точь-в-точь во вкусе Саймона, ну кроме клыков сверкающих в луче его фонарика, не человеческой скорости, с которой она пронеслась по комнате и ударила Джона Картрайта по голове. Он повалился на землю.

- И вот, остались только мы вдвоем, сказала девушка ухмыльнувшись.

Саймон никогда не думал, что вампир может оказаться, или выглядеть, одного с ним возраста.

- Тебе лучше быть поаккуратнее с этой штукой, Светоч, сказала она. - Я слышала ты снова живой. Я предполагаю, ты не собираешься оставаться таким.

Саймон посмотрел вниз и понял, что держал кол в своей руке.

- Так ты собираешься выпустить меня отсюда или как? спросила она.

- Ты не можешь уйти.

- Не могу?

- Солнечный свет, помнишь? Сжигает вампиров. Саймон не мог поверить, что его голос не дрожит. Честно говоря, он не верил, что до сих пор не обмочился. Он был наедине с вампиром. Симпатичной девушкой вампиркой ... которую должен был убить. Каким-то образом.

- Посмотри на часы, Светоч.

- Я не ношу часы, сказал Саймон. - И я больше не Светоч.

Она подошла ближе к нему, достаточно близко, чтобы погладить по лицу. Ее палец был холодным, ее кожа гладкой и мраморной.

- Правда, что ты ничего не помнишь? сказала она, вглядываясь в него с любопытством.

- Ты даже меня не помнишь?

- Разве я .... мы что, были знакомы?

Она провела пальцами по своим губам.

- Вопрос в том, насколько хорошо ты знал меня, Светоч. Я никогда не скажу.

Клери и остальные ничего не говорили о том, что у Саймона были друзья вампиры или "больше чем друзья" вампиры. Возможно они хотели оградить его от той части жизни, где он пил кровь и обитал среди теней. А возможно ему было так стыдно, что он не рассказывал об этом.

Или она могла лгать.

Саймон ненавидел эти пробелы в памяти. Это будто бродить по зыбучим пескам, каждый вопрос без ответа, каждое новое открытие из его прошлого затягивало его все глубже в грязь.

- Отпусти меня, Светоч, прошептала она. - Ты ведь никогда не причинял вреда себе подобным.

Он читал в Кодексе, что вампиры имеют способность к внушению и знал, что должен противиться этому. Но ее взгляд был магнетическим. Он не мог отвести от нее глаз.

- Я не могу этого сделать, сказал он. - Ты нарушила Закон. Ты убила кого-то. Много людей.

- Откуда тебе знать?

- Потому, что ... Он замолчал понимая как неоднозначно это звучит: "Потому, что мне так сказали". Она так или иначе знала ответ.

- Ты всегда делаешь то, что тебе говорят, Светоч? Ты не принимаешь своих решений?

Саймон сильнее сжал кол. Он так беспокоился о том, что струсит, будучи напуганным боем. Но сейчас он был здесь, лицом к лицу с предполагаемым монстром, которого не боялся, да и не хотел.

Закон суров, но это закон.

Но может, все было не так просто, может она совершила ошибку, или кто-то другой, может их дезинформировали. Может она была холоднокровным убийцей, даже если и так, кто он был такой, чтобы наказывать ее?

Она обошла его, направляясь к двери. Саймон преградил ей путь не раздумывая. Он замахнулся, очертя опасную дугу и кол просвистел в воздухе мимо ее уха. Он перестал думать о технике и движениях, перестал думать вообще и просто действовал, блокируя и обходя ее атаки, целясь в щиколотки, чтобы сбить ее с ног и затем ранил ее бледную кожу, оставляя кровавый след. Когда его разум включился вновь, следом за его действиями, он подумал: "У меня получается. Я сражаюсь. Я побеждаю".

Пока она не схватила его за запястье железной хваткой, опрокинула его на спину как маленького ребенка и села на него с верху. Притворялась, что борется, пока это ей не надоело.

Она склонилась ближе к его лицу, достаточно близко чтобы ощутить ее дыхание - если бы конечно она дышала. Он вдруг вспомнил, каким ледяным было его тело, когда он был мертв. Он вспомнил то спокойствие в груди, когда его сердце больше не билось.

- Я могу вернуть тебе это, Светоч, прошептала она. - Вечную жизнь.

Он вспомнил о голоде и вкусе крови.

- Это не было жизнью, сказал он.

- Но и не было смертью. Ее холодные губы были на его щеке. Она вся была ледяной. - Я могу убить тебя, Светочь. Но не стану. Я не монстр. Чтобы они тебе не говорили.

- Я же говорил, что больше не Светочь. Саймон сам не знал, почему спорит с ней, особенно сейчас, но казалось важным сказать вслух, что он жив, что он человек, его сердце бьется. Особенно сейчас.

- Ты был Нежитью однажды, сказала она, возвышаясь над ним. - Это всегда будет частью тебя. Даже если ты забудешь, то они никогда.

Саймон собирался спорить, снова, когда из тени появился сияющий хлыст и обвился вокруг запястья вампирки, затем потянул так, что она тяжело упала на пол, сильно ударившись головой о цементный пол.

- Изабель? Сказал Саймон в замешательстве, когда Изабель Лайтвуд появилась перед вампиркой с сияющим клинком.

Он никогда раньше не осознавал каким преступлением перед человечеством было то, что он потерял воспоминания об Изабель в битве. Было ясно, что это естественно для нее. Изабель, стоявшая неподвижно, была прекрасна, Изабель парящая в воздухе и рассекающая холодную плоть была неземной, сверкая также ярко, как и ее золотой кнут.

"Она богиня", подумал Саймон и молча поправил себя: "Как ангел мести, ее расправа скорая и смертоносная". Еще до того, как он смог поднялся, горло вампирки было разрезано, ее глаза закатились и это был конец. Она превратилась в пыль, она исчезла.

- Всегда пожалуйста. Протянула руку Изабель. Но Саймон проигнорировал это и поднялся без ее помощи. - Зачем ты это сделала?

- Эм, потому, что она собиралась убить тебя?

- Нет, она не собиралась, сказал он холодно.

Изабель уставилась на него.

- Но ты же, на самом деле, не злишься на меня? За то, что я спасла твою задницу?

Он злился, но не осознавал этого, пока она не спросила. Злился на нее за убийство девушки вампира, за высокомерное заявление, что его задницу нужно спасать и то, что это было правдой, за то, что пряталась в тени и ждала, чтобы спасти его, даже за то, что ему стало, до боли, очевидно, что между ними ничего не может быть. Злился за то, что она была невероятно сексуальной, богиней с волосами цвета воронова крыла и, по-видимому, вопреки всему влюбленной в него, а он, по-видимому, собирался порвать с ней, снова.

- Она не хотела причинить мне вреда. Просто хотела уйти.

- И что? Мне следовало отпустить ее? Это то, что ты собирался сделать? В мире есть еще много людей, кроме тебя, Саймон. Она убила детей. Разорвала им глотки.

У него не было ответа. Он не знал, что чувствовать или думать. Вампирка была убийцей. В прямом смысле "холоднокровной убийцей". Но когда она обнимала его, он почувствовал некое родство с ней, как шепот из уголка сознания, который говорил, что они оба потерянные дети. Он не был у верен в том, что в жизни Изабель было место кому-то потерянному.

- Саймон? Изабель была как плотно сжатая пружина. Он видел, каких усилий ей стоит говорить спокойно и без всякого выражения на лице. И откуда мне это знать? Подумал Саймон. Смотреть на нее было двояким чувством: с одной стороны - чужая ему Изабель, которую он едва знал; с другой - Изабель, та девушка, которую тот лучший Саймон любил так сильно, что мог пожертвовать всем ради нее. Какая-то часть его, под воспоминаниями, за гранью понимания, отчаянно жаждала сократить расстояние между ними, заключить ее в объятия, откинуть ее шелковые волосы за спину, раствориться в ее бездонных глазах, ее губах, ее яростной, защищающей, непреодолимой любви.