Почтамт - Буковски Чарльз - Страница 16

– Мистер Чинаски?

– Да?

Было 9 утра. На день позже, чем требовалось ей ответить.

– Минуточку.

Она отнесла все 42 страницы к себе за стол. Она вс читала, читала и читала.

Кто-то еще читал у нее из-за плеча. Потом их стало 2, 3, 4, 5. И все читали. 6, 7, 8, 9. Все читали.

Что за чертовщина? – подумал я.

Потом из толпы раздался голос:

– Что ж, все гении – пьяницы! – Как будто это что-то объясняло. Снова слишком много фильмов.

Она встала из-за стола, держа в руке мои 42 страницы.

– Мистер Чинаски?

– Да?

– Ваше дело будет продлено. Мы вас известим.

– А пока продолжать работать?

– А пока продолжайте работать.

– Доброго вам утра, – сказал я.

4

Однажды ночью меня перевели на табурет рядом с Бучнером. Он почту не рассовывал. Он просто сидел. И трепался.

Вошла молоденькая девчонка и села в конце прохода. Я услышал Бучнера:

– Ага, пиздявочка! Хочешь моего хуя себе в пизду, правда? Вот чего ты хочешь, мокрощелка, правда?

Я продолжал распихивать почту. Мимо прошел суп. Бучнер сказал:

– Ты у меня в списке, мамаша! Я тебя достану, грязная мамка! Сволочь гнилая! Хуесоска!

Надзиратели Бучнера никогда не трогали. Никто никогда не трогал Бучнера.

Потом я услышал его снова:

– Ладно, бэби! Мне не нравится твоя рожа! Ты у меня в списке, мамка! Ты у меня вот тут, прямо первым номером! Я тебя за жопу ухвачу! Эй, я с тобой разговариваю! Ты меня слышишь?

Это уже было слишком. Я отшвырнул свою почту.

– Ладно, – сказал ему я, – я вызываю твою карту! Я вызываю всю твою вонючую колоду! Здесь хочешь или выйдем?

Я посмотрел на Бучнера. Тот разговаривал с потолком, безумный:

– Я же сказал тебе, ты первый номер в моем списке! Ты мне попадешься, и попадешься мне как следует!

Ох, ради всего святого, подумал я, тут я, кажется, влип по-настоящему!

Клерки сидели очень тихо. Я не мог их в этом винить. Я встал, сходил попить воды. Потом вернулся. Через двадцать минут я поднялся на свой 10-минутный перерыв. Когда я вернулся, надзиратель меня уже ждал. Жирный негр чуть за пятьдесят. Он заорал на меня:

– ЧИНАСКИ!

– В чем дело, мужик? – спросил я.

– Вы покинули свое место дважды за 30 минут!

– Да, в первый раз я сходил попить. Тридцать секунд. А потом я ходил на перерыв.

– А если бы вы работали у машины? От машины дважды за 30 минут отходить нельзя!

Вся его харя блестела от злобы. Поразительно. Непостижимо.

– Я ЗАПИСЫВАЮ ВАМ ЗАМЕЧАНИЕ!

– Ладно, – сказал я.

Я пошел и сел рядом с Бучнером. Надзиратель подбежал со своим замечанием.

Оно было написано от руки. Я даже не смог его прочесть. Он писал в такой ярости, что вышли одни кляксы и царапины.

Я свернул замечание в аккуратный конвертик и засунул в задний карман.

– Я убью этого сукиного сына! – сказал Бучнер.

– Было бы неплохо, толстяк, – согласился я, – было бы неплохо.

5

Так и шло – 12 часов в ночь, плюс надзиратели, плюс клерки, плюс тот факт, что в этой банке с плотью нечем было дышать, плюс черствая печеная еда в неприбыльном кафетерии.

Плюс ГМ1. Городской Микрорайон 1. Этот мой план участка был семечками по сравнению с Городским Микрорайоном 1. Который содержал примерно одну треть всех городских улиц, а также как они разбивались на зоны по номерам. Я жил в одном из крупнейших городов в Штатах. А там улиц много. После него был ГМ2. И ГМ 3.

Каждый экзамен нужно было сдавать за 90 дней, три попытки на каждый, 95 процентов или лучше, 100 карточек в стеклянном ящике, восемь минут, не сдашь – и тебя отправят пробоваться на президента Дженерал Моторс, как выразился тот мудак. Для тех, кто проходил, планы становились немножко легче – на второй или на третий раз. Но с 12-часовой ночной сменой и отмененными выходными для большинства это было чересчур. Уже из первоначальной группы в 150—200 человек нас оставалось 17 или 18.

– Как я могу работать по 12 часов в ночь, спать, есть, мыться, ездить туда и обратно, забирать стирку и покупать бензин, платить за квартиру, менять шины, делать все эти мелочи, без которых нельзя, и все-таки изучать план? – спросил я одного из инструкторов в плановом классе.

– Обходитесь без сна, – сказал он мне.

Я взглянул на него. Он не Дикси на гармошке играл. Проклятый олух говорил серьезно.

6

Я понял, что единственное время для занятий у меня – перед сном. Я всегда слишком уставал, чтобы готовить и есть завтрак, поэтому выходил и покупал высокую упаковку пива, ставил на стул рядом с кроватью, отдирал с банки крышку, хорошенько прикладывался и открывал листок с планом. К тому времени, как я приступал к третьей банке, лист выпадал у меня из рук. Больше в себя уже не введешь. Затем я допивал остаток пива, сидя на постели и уставившись на стены. С последней банкой я засыпал. А когда просыпался, времени оставалось ровно на туалет, ванну, еду – и пора ехать обратно.

И ведь ни фига не приспосабливался, только все больше и больше уставал. Я всегда покупал свой шестерик на пути домой, а однажды утром меня по-настоящему перемкнуло. Я взобрался по лестнице (лифта в доме не было) и вставил ключ в замок. Дверь распахнулась. Кто-то сменил всю обстановку в квартире, постелил новый ковер. Нет, мебель тоже новая.

На тахте лежала женщина. Выглядела нормально. Молодая. Хорошие ноги.

Блондинка.

– Здорово, – сказал я. – Пива хочешь?

– Привет! – ответила она. – Ладно, одно возьму.

– Мне нравится, как тут все обставили, – сказал я ей.

– Я сама это сделала.

– Но зачем?

– Мне просто так захотелось, – сказала она.

Мы оба глотнули пива.

– С тобой все в порядке, – сказал я. Я поставил свою банку на пол и поцеловал ее. Положил ладонь ей на колено. Хорошее у нее было колено.

Потом глотнул пива еще.

– Да, – сказал я, – мне действительно нравится, как тут все стало. Мне это здорово поднимет дух.

– Это хорошо. Моему мужу тоже нравится.

– А чего ради твоему мужу… Что? Твоему мужу? Постойте, у вас какой номер квартиры?

– 309.

– 309? Боже святый! Я не на своем этаже! Я живу в 409-й. Ваша дверь моим ключом открылась.

– Сядь, дорогуша, – сказала она.

– Нет, нет…

Я собрал четыре оставшихся пива.

– Зачем сразу срываться? – спросила она.

– Бывают ненормальные мужики, – ответил я, передвигаясь к двери.

– Это ты к чему?

– К тому, что некоторые влюблены в своих жен.

Она рассмеялась:

– Не забывай, где я.

Я закрыл дверь и поднялся еще на один пролет. Открыл свою дверь. Внутри никого не было. Стояла старая и драная мебель, ковер уже почти лишился цвета.

Пустые банки из-под пива на полу. Попал, куда нужно.

Я снял одежду, залез в постель один и отщелкнул следующую банку.

7

Работая на Участке Дорси, я слышал, как некоторые старики подкалывают Большого Папу Грейстона по части того, как ему пришлось купить себе магнитофон, чтобы выучить свои планы. Большой Папа начитал разбивку планов на пленку, прокручивал и слушал. Большого Папу называли Большим Папой по вполне очевидным причинам. Он трех теток в больницу отправил с этой штукой. Теперь нашел себе круглоглазую. Педика по фамилии Картер. Он Картера чуть не надвое раскурочил.

Картера отправили лечиться в Бостон. Юмор был в том, что Картер вынужден был отправиться аж в Бостон, поскольку на всем Западном Побережье не нашлось ниток, чтоб его залатать после того, как Большой Папа его кончил. Так или иначе, но я решил попробовать магнитофон. Беды мои закончились. Я мог включать его и ложиться спать. Я где-то читал, что можно учиться подсознанием во сне.