Жаркое дыхание прошлого - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 15

– Лечиться? – засмеялся он и тут же нахмурился. – Это неизлечимо, дорогая.

– Почему-то я подумала так же. – Я поднялась и сделала пару шагов в сторону, боковым зрением наблюдая за реакцией Забелина.

Он следил за мной, глядя исподлобья холодным, волчьим взглядом, вдруг резко поднялся и шагнул мне наперерез.

– Ты ведь еще не видела дом, – сказал он, возвращая на лицо ухмылку. – Неплохой, кстати сказать. И купил недорого. Прежний хозяин развелся с женой, дом навевал дурные воспоминания, к тому же вдруг понадобились деньги.

– Рада за тебя.

– Ты непременно должна кое-что увидеть, – хватая меня за локоть, сказал Забелин. – Я внес незначительные изменения, когда купил дом. Перекрасил стены, кое-где сменил полы… – Держа меня за локоть, он быстрым шагом направился к двери, я попыталась освободиться, но он мне этого не позволил, тащил меня за собой, продолжая ухмыляться.

Мы оказались в холле, просторном, со стеклянной крышей, сквозь нее были видны звезды.

– Как тебе? – резко остановившись и задрав голову, спросил Забелин.

– Я в восторге, – ответила я, вновь пытаясь вывернуться.

– Смотри, милая, смотри. Надо наслаждаться простыми радостями, ночным небом, летним ветерком, солнечными лучами…

«Такое впечатление, что ты окончательно спятил, милый», – хотелось ответить мне, но я сочла за благо промолчать, чтоб не злить его.

Между тем мы пересекли холл, Забелин открыл одну из дверей, щелкнул выключатель, и мы вошли в гараж, просторный, на две машины. Тачка Забелина стояла у стены напротив, рядом верстак с каким-то извечным мужским хламом. Чем он собирается здесь хвастать? Он сделал несколько шагов и замер возле смотровой ямы. Еще одна мужская причуда, спрашивается, зачем она Забелину? Как-то сомнительно, что он сам решит чинить свою машину. Бывший наконец-то отпустил мой локоть, достал из кармана пульт, круглый, с одной кнопкой, и нажал на нее.

– Смотри, – сказал весело.

Смотреть, как я поняла, надлежало в яму. Вот тут стало понятно, зачем он меня сюда притащил. Дно ямы оказалось хорошо замаскированным люком. Люк плавно приподнялся, и я увидела пространство, примерно полтора на два метра и глубиной около двух. Настоящая могила, только зацементированная.

– Как тебе? – спросил Забелин. – Изоляция стопроцентная, ори, пока не охрипнешь. Кстати, я все сам оборудовал. Муж у тебя практически гений, так что тебя здесь даже с собаками не найдут.

Я слушала его, пытаясь справиться с тошнотой, а главное, не смотреть в этот жуткий цементный мешок.

– Ну как? Надеюсь, теперь ты будешь сговорчивее? – хохотнул он. – В прошлый раз, когда мы играли в ту же игру, тебе пришлось не сладко. И это при том, что я все-таки планировал тебя отпустить, а если в моих планах такого пункта уже не будет… вот уж фантазия разыграется… Ты станешь не пленницей, даже рабыней, о которой в один прекрасный день я попросту забуду, оставив тебя здесь подыхать. Ты ведь веришь мне?

– Верю, – пришлось ответить мне, у меня не было повода сомневаться в его словах, а если и был, мгновенно бы испарился, стоило только заглянуть в его глаза.

– Вернемся к нашему договору? – засмеялся он.

– Вернемся, – кивнула я, из последних сил стараясь держаться. Очень хотелось орать от ужаса и рвануть от него со всех ног… – Если ты решил сохранить свою мини-тюрьму в тайне, то меня уже не отпустишь, соглашусь я на твои условия или нет. Просто будет лишний повод покуражиться. А если думаешь отпустить, то ты дурак, потому что я наплюю на все свои обещания и пошлю тебя… что и делаю сейчас с большим удовольствием.

– Вот как, – склонив голову набок, сказал он и вроде бы задумался. – А знаешь, ты изменилась. Я даже не уверен, что это мне не нравится. Я своего слова не нарушаю, детка, и, конечно, отпустил бы тебя, скажи ты «да». Но это вовсе не значит, что твой возможный обман сойдет тебе с рук. Откуда тебе знать, сколько таких сюрпризов у меня заготовлено? В разных и самых неожиданных местах.

– Ты больной на голову урод, – с бог знает откуда взявшейся отвагой сказала я. – И никакие угрозы не заставят меня…

Я не успела договорить, он схватил меня за шею и больно сжал, так что глаза полезли на лоб.

– Ах вот, значит, как, – наклоняясь ко мне, зашептал он, лицо его побелело от бешенства. – Этот ублюдок так тебе дорог, что ты готова геройствовать? Интересно, дорогая, а на что он готов ради тебя? И посмотрит ли он в твою сторону, если я сейчас немного попорчу твое личико? Ты когда-нибудь видела, что делает с нежной девичьей кожей соляная кислота? Она разъедает ее до костей. И ни один пластический хирург уже не вернет былой красоты.

Он поволок меня куда-то в сторону, хватку чуть ослабил, и я смогла дышать, закашлялась, беспомощно обвиснув в его руках, теряя драгоценные секунды. Он подтащил меня к верстаку и с размаху ударил об него затылком, да так, что дыхание вновь перехватило, в голове появился ровный гул и пропали все мысли. Забелин навалился сверху, одной рукой стиснув мой подбородок, второй дотянулся до бутылки, стоявшей тут же на верстаке.

– Скажи спасибо своему Владану, дорогая, – усмехнулся он, уставившись в мои глаза. – Для меня ты и с подпорченной рожей сгодишься.

Почувствовав резкий запах, я попыталась закричать, отчаянно сопротивляясь. Колошматила руками и ногами, по большей части без толку, но я старалась изо всех сил, с крохотной надеждой, что в последний момент он остановится. Как будто не знала, кто такой Забелин.

– Вот так, милая, – шепнул он мне в ухо, и через секунду вонючая жидкость полилась на лицо, и я, то ли от боли, то ли от ужаса, провалилась в беспамятство.

Очнулась я в полной темноте. И тут же вспомнила, что произошло. Ощупала лицо руками. Кожа оказалась шероховатой и скатывалась под пальцами, но боли я не чувствовала, и это было странно. Может, Забелин вколол мне обезболивающее? С какой стати такая доброта? Думать о том, как я выгляжу, не хотелось. Вместо ужаса я испытывала странную апатию, почти безразличие, хотя была уверена, что нахожусь в том самом цементном мешке. И выхода отсюда для меня нет. Похищение плюс изуродованное лицо, Забелин понимает, что это тянет на приличный срок, вряд ли он планирует провести несколько лет в тюрьме. Значит, мне предстоит бессрочное заключение. И эта мысль особой жути не вызвала, из чего я заключила, что у меня попросту шок, я не осознаю происходящее и не испытываю боли. А вот когда начну осознавать…

Приподнявшись, я попробовала опереться о стену, но ладонь зависла в пустоте. Это удивило. При размерах ямы подобное невозможно. Продвинувшись вперед, я вновь не нащупала стену. С трудом поднялась, меня здорово шатнуло, так что опора точно бы не помешала. Некоторое время я стояла, собираясь с силами. Сделала несколько шагов. Сомнения меня оставили, что бы это ни было, но точно не цементный мешок. Забелин хвалился: кроме тайника, в смотровой яме есть кое-что еще. По крайней мере, камера у меня просторная… Я насчитала двадцать шагов, прежде чем уперлась в стену. И тут наконец обратила внимание на едва заметную полоску света. Глаза успели привыкнуть к темноте, и теперь я различала предметы. Я в гараже. Свет пробивается из-под ворот. Я в гараже, на улице уже светло… Сколько я здесь нахожусь? Какая разница… Машины в гараже нет, значит, скорее всего, Забелина в доме тоже нет. Дверь должна быть справа, а в гараже наверняка найдутся инструменты. Все еще чувствуя слабость, я направилась к двери, в темноте несколько раз споткнулась и, бедром задев верстак, вскрикнула от боли. Тут же вспомнила, что здесь произошло недавно, жалко всхлипнула, чувствуя, как в глазах закипают слезы.

– Дура, – пробормотала я и выругалась, нашла время жалеть себя, я шарила по верстаку руками в поисках какого-нибудь инструмента, наткнулась на молоток и порадовалась. Вряд ли с его помощью можно открыть замок, а вот башку Забелину разбить – запросто. Стоп. Он что, совсем рехнулся? Или считает, я только и способна, что оплакивать былую красоту?