Мелкий Дозор (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 25

Это была хорошая задумка, и она замечательно сработала. Да, я болен, у меня изношенное сердце. Да, мне совсем не обязательно было выкладываться досуха во время той операции. Да, санаторий – прекрасное место, чтобы восстановиться, если ты не обладаешь Силой. Самая лучшая легенда – та, которую не приходится придумывать.

Я подбежал к пожарному щитку (КРАСНАЯ ДВЕРЬ!), усмехнувшись, перевел взгляд на красную коробочку, за стеклом которой призывно лоснилась кнопка сигнала общей тревоги. Дозорный водитель Михалыч не зря стоял тут, пока меня регистрировали!

Коротким тычком разбив стекло, я вдавил кнопку.

Сила, законсервированная здесь до поры, полилась в меня густым, мощным, стремительным потоком. Иному было не подобраться к хитрому, коварному, умному профессору Гранину. А беззащитному человечку с частично откорректированной памятью – вполне. Шеф все верно рассчитал. Но теперь, когда я вычислил и нарушителя, и его метод, можно было не скрываться. Доказательств хватит.

Не теряя времени, я переместился на первый слой и мгновенно взмыл на второй этаж прямиком через старенькие потолочные перекрытия. Номер Гранина был в десятке шагов. Слив в ладонь энергию, которой хватило бы на самый гигантский в мире файербол, я побежал.

Он меня учуял, и когда я ворвался в комнату – в окне как раз мелькнули его желтые пятки. Он несся по снегу в глубь леса. Усмехнувшись, я перемахнул через подоконник и помчался следом. Я не герой. Но сегодня я убью свою жертву.

И пусть бесится шеф, что я не доставлю Аристарха Филипповича живым, – в конце концов, у нас есть компьютерная служба, вот пусть и разбирается с ноутом профессора, соображает, как и что он проворачивал. А Завулон побесится – и простит.

Алекс де Клемешье. По Иному этапу

[2]

Темные появились внезапно. А может, это просто Санька так зачитался, что их появление стало для него неожиданностью. Вроде еще пару минут назад чужих в бараке не было, и вдруг – нате вам, подступили к двухъярусным нарам вплотную, смотрят напряженно, играют желваками. Санька вообще не помнил, чтобы Темные заходили в этот барак. Если требовалось о чем-то перетереть – присылали к Горынычу шныря из обычных людей, назначали встречу на нейтральной территории. Но такое случалось крайне редко, в основном же пятерка Темных демонстративно не замечала двоих Светлых, отбывающих наказание за старые, еще людские грехи. Барак же, в котором проживали Санька и Горыныч, был для них… ну, не то чтобы запретной зоной, скорее – зафаршмаченной локалкой, оскверненным Светлой аурой местом. И вдруг – явились все пятеро.

Санька отложил книгу и легко соскочил со шконки. Сейчас не было нужды рисоваться, посматривать свысока в прямом и переносном смысле. Раз они пришли сами – значит, либо разговор слишком серьезный, и тогда лучше базарить лицом к лицу, глаза в глаза… либо будут бить, и тогда тем более лучше стоять на полу, чем падать с верхнего яруса. Рискуя несколько уронить собственное достоинство, Санька все же не удержался, бросил взгляд за спины Темным: как на грех, Горыныч куда-то запропастился, ждать неурочного визита Степанова из Светлого Надзора было и вовсе делом опрометчивым, а надеяться на соседей по бараку попросту глупо – заступаться они точно не полезут, и стало быть – расклад один к пяти.

Впрочем, стояли Темные тесно, и впереди – их «смотрящий» Фагот. Такое построение давало основания все же думать о беседе, а не об избиении. Да и вины за собою Санька никакой не припоминал.

– Похавал? – участливо спросил Темный «смотрящий» задушевным басом. Поговаривали, что кличку ему дали в честь Фагота-Коровьева, фактически правой руки Воланда. Санька еще на воле читал перепечатанные на машинке под копирку листки писчей бумаги – опальный роман «Мастер и Маргарита», но никакого сходства между тем Фаготом и этим не замечал. Зато низкий голос «смотрящего» действительно напоминал завораживающие, пугающие звуки, которые умел издавать одноименный музыкальный инструмент.

Санька не успел даже обдумать как следует, отчего это Темный интересуется его ужином, а Фагот озадачил пуще прежнего.

– Вкусно было? – совсем ласково осведомился «смотрящий».

Сотрудник Ночного Дозора Евгений Угорь прибыл в исправительно-трудовую колонию спозаранок. Он понятия не имел, что наплело (то бишь – внушило) его непосредственное руководство начальнику колонии по телефону, но бумажной волокиты, сопутствующей любому посещению зоны, удалось избежать. Дело, расследовать которое он был сюда направлен, не казалось слишком уж сложным, и думать так у Евгения было две причины.

Во-первых, в следственном отделе Угорь находился на стажировке. Ну, то есть в Дозоре-то он числился более шести лет, но большую часть этого срока был обычным оперативником, патрулировал ночами улицы, выезжал по вызовам, захватывал нарушителей. И даже когда год назад Сибиряк направил Евгения руководить новым отделом в районном центре, по сути, для сотрудника мало что изменилось – дежурства, патрулирование, постановка на учет Иных, проживающих в окрестных селах и тайге, регистрация временно пребывающих и редкие-редкие задержания. Рутина! Кому-то этого было в самый раз, Евгению – откровенно мало.

В итоге он подошел к областному начальству: дескать, так и так, смилуйся, государыня рыбка, опять моя сущность Иная бунтует, уж не хочет она быть безвольным исполнителем, хочет росту! Сибиряк отнесся с пониманием – уровень Евгения за время службы чуток подтянулся, за неполный год руководства районным отделом проявил он себя исполнительным сотрудником. Ну а что были в тот год накладки – так и ситуация сложилась нестандартная. Тайная община под боком и плетущиеся вокруг нее интриги, бессумеречные аномалии и явление Ворожея – такое не каждое столетие происходит, и даже дозорным более высоких рангов многое оказалось не по плечу.

В общем, дабы не чувствовал себя Угорь начальником на фиктивной должности, дабы рос и развивался, дабы мог впоследствии руководить полноценным отделом с укомплектованным штатом, устроены ему были подготовительные курсы. В конце концов, разве это дело, что обычный деревенский оперуполномоченный милиционер в психологии преступника понимает куда больше, чем сотрудник Дозора?

И вот, после обучения под присмотром старших коллег – своеобразная практика, первый самостоятельный выезд. Ну, стали бы сюда посылать неопытного новичка, если бы дело выглядело сложным?

Вторая причина – замкнутое пространство колонии и ограниченный круг подозреваемых. Убить четверых Иных – на это не каждый способен. Снять повторно показания со всех так или иначе причастных, покрутиться на месте преступления, а там уж все кусочки мозаики сами встанут на свои места.

Сибиряк предупредил, что Дневной Дозор будет вести параллельное расследование, но вступать ли в контакт с их представителем, делиться ли добытыми фактами и умозаключениями – все это оставалось на усмотрение Евгения. «Действуй по обстоятельствам!» – напутствовало руководство, и Угорь для себя решил, что не допустит таких обстоятельств, чтобы пришлось обратиться к сотруднику Дневного Дозора за информацией и уж тем более за помощью. Разобраться надлежит самому. При участии Светлого Надзора, разумеется.

Честно говоря, Угорь понятия не имел, как обстоят дела у иностранных коллег, а в Советском Союзе издавна при тюрьмах, исправительных колониях и лагерях полагалось иметь отделения Надзоров, для нормального функционирования которых было достаточно по одному представителю от Светлых и Темных. В обязанности тюремных Надзоров входило выявление потенциальных Иных среди отбывающих срок, их инициация, просвещение и обучение под присмотром. Ну, в самом-то деле, уголовники – такие же люди, даром что в сей момент находятся в заключении. В их среде потенциальные Иные встречаются не реже, чем на воле. Наоборот: очень многие неинициированные обладают хорошо развитой интуицией, им подчас везет в самых разных вещах – от карточных игр до серьезного мошенничества. Многим легко удается обман, многие неосознанно, но довольно четко определяют, где и какую вещь можно безнаказанно присвоить или, скажем, продать на сторону кое-что из государственного имущества, казенных материалов. А уж в какой переулок свернуть, чтобы укрыться от погони, в какой хибаре залечь на дно, чтобы милиция сроду не отыскала, они определяют и того проще. В общем, у потенциальных Иных частенько возникают искушения воспользоваться необъяснимым «природным даром» и совершить преступление. Если в среднем на десять тысяч обычных людей приходился всего один Иной, то на зоне концентрация потенциальных Иных зачастую была раз в пять больше.