Казнь без злого умысла - Маринина Александра Борисовна - Страница 24

– Юр, ну зачем мне это… – жалобно проговорила она. – Я все равно ничего в этом не понимаю.

– А тут и понимать нечего, – отрезал Коротков, – а знать надо, чтобы оценить вероятность принятия определенного варианта проекта. Значит, смотри и слушай: финансирование строительства дороги имеет три источника…

Настя морщилась, старательно делала вид, что ей нездоровится, но сочувствия не дождалась и начала вникать. Первым источником финансирования является Федеральный дорожный фонд, находящийся в ведении Минтранса. Вторым номером идет областной дорожный фонд, третьим – деньги инвесторов. Федеральной программой развития транспорта и дорожного хозяйства было предусмотрено определенное финансирование Перовской области из Федерального фонда, но в 2012-2013 годах область недополучила деньги, потому что их перенаправили на Олимпийские объекты. Обещали в 2014 году выплатить все, что недодали раньше, плюс финансирование за 2014 год в полном объеме, но грянул кризис в Украине, за ним последовали санкции, и с деньгами на строительство трассы стало опять туго.

Из всего этого следовало, что, если Перовская область хочет иметь хорошую трассу, руководство должно принять тот вариант проекта, под который дадут деньги из Федерального фонда. А денег никто не даст просто так, их дадут только в том случае, если это будет «интересно». В области есть чиновники и бизнесмены, имеющие хорошие крепкие связи на уровне федерального правительства, они могут пообещать солидный откат, деньги из Федерального фонда будут выделены, но проект, естественно, будет в этом случае принят именно тот, который данной группе людей выгоден. И даже есть информация, что губернатору области было сказано: «Если вы примете «южный» вариант проекта, то хрен область получит деньги из бюджета, мы вам в этом не поможем, а возможности у нас хорошие». То есть на губернатора активно давит группа инвесторов, заинтересованная в прокладке трассы через северную территорию и в ликвидации зверофермы, а мэр Смелков в составе другой группы таких же инвесторов всячески пытается этому воспрепятствовать, используя собственный административный ресурс.

– И в группе поддержки мэра, конечно же, лидером выступает Петр Сергеевич Ворожец, – уверенно предположила Настя.

– А вот и нет. То есть он, может, и выступает, но держится в тени. По крайней мере, ни один из тех, с кем я сегодня разговаривал, не упомянул эту фамилию как фамилию одного из возможных инвесторов. Хотя о давней дружбе мэра с Ворожцом все знают, она ни для кого не секрет.

Настя обреченно вздохнула. Раз Юрка говорит, что надо вникать – она будет вникать. Если б она хоть что-нибудь в этом понимала!

– Ладно. Теперь расскажи мне, только коротко и внятно, кто такие эти инвесторы и в чем может быть их интерес помимо продажи участков. Про участки я вроде все поняла.

Тут Коротков сел на своего любимого конька – вопросы инфраструктуры. От произносимых им слов Настю моментально замутило: автомойки, автосервисы, автосалоны, шиномонтажи, станции техобслуживания, паркинги, гостиницы, мотели, кемпинги, камеры видеофиксации, шумозащитные экраны, заправки, автостанции и автовокзалы, пункты общепита и многое другое… Все это будет находиться на прилегающей к трассе территории, и у всего этого будут владельцы. Кроме того, и саму трассу, и элементы инфраструктуры нужно будет построить и потом обслуживать, а это означает заказы для Перовского завода по производству асфальтобетонных смесей и дорожных композитов, а также для предприятий, изготавливающих модули для всех вышеперечисленных заведений. Подряды для строительно-монтажных предприятий. Инвесторы заинтересованы в том, чтобы все это досталось именно им, а достанется оно им только тогда, когда областное руководство будет им обязано и скажет «большое спасибо за помощь в получении финансирования».

– Юрочка, можно, я завтра повникаю? – попросила Настя. – Мне нужно в голове удержать всякие сведения про пушное звероводство, а твоя инфраструктура меня сбивает. Все равно мы завтра едем в гости к Ворожцу, проведем с ним некоторое время, и я надеюсь, что в частных беседах с нами он нам все расскажет в подробностях и объяснит на пальцах.

Коротков глянул на нее скептически и усмехнулся.

– Еще не появились на этом свете такие пальцы, на которых тебе можно было бы втолковать то, чего ты не хочешь слушать. Ладно, болезная, отдыхай, завтра с утречка Володя повезет нас в южные пригороды, послезавтра поедем осматривать северные. Ворожцу я сказал, что он может присылать за нами машину завтра в восемь вечера, мы как раз вернемся в гостиницу и даже поужинать, наверное, успеем.

– Думаешь, Ворожец ужин не предложит?

– Наверняка предложит. И наверняка с обильным спиртным. А пить с незнакомым человеком, от которого не знаешь, чего ожидать…

– …неправильно, – с улыбкой закончила Настя. – Ты сам меня этому учил.

– Вот и видно, что хорошо выучил, – проворчал Коротков. – Так выучил, что ты вообще не пьешь. Ничего и ни с кем.

– Ну, помянем Димку, светлая ему память. – Константин Кириллович поднял стопку, до краев наполненную водкой.

– Хоть и непутевый он был, но все-таки столько лет мы дружили, – добавил Ворожец.

Полковник Баев промолчал. Выпили не чокаясь. Димка Голиков умер два года назад, но проводить его в последний путь смог только Петр Ворожец. И Игорю Валерьевичу Баеву это до сих пор не давало покоя.

– Все-таки плохо, что ты нас на похороны не вызвал, – сказал он укоризненно. – Неправильно это. Мы же все вместе были.

Петр Сергеевич скупо улыбнулся.

– Ну ты сам подумай, Игореха, ты уехал в Москву, тебя в какую-то рабочую группу в министерстве включили, какую-то очередную концепцию вы там разрабатывали, Костик с Верочкой в отпуске за границей, а я здесь. Понятно же, что я сам все сделал, все организовал. Димку похоронил как положено. Вы вернулись – я вас собрал и все рассказал. На сорок дней мы уже вместе на кладбище ездили.

– Ты всегда все делаешь сам. – То ли Ворожцу почудилось, то ли в голосе полковника и в самом деле прозвучало неодобрение.

Ничего, все нормально. Игорь стремится держать все под контролем, никому не доверяет. Даже своим старым друзьям. Петр Сергеевич хорошо помнил, каким недоверчивым всегда был Игореха. «Меня батя учит, что никому верить нельзя, потому что все врут, – говорил Игорь. – А он точно знает, он в милиции работает». Был недоверчивым – таким и остался, хочет сам все знать и своими глазами видеть, своими руками пощупать. А что тут знать-то? Когда Димку в начале восьмидесятых посадили за изнасилование и убийство и дали пятнадцать лет, Костик учился в своем индустриальном институте в Перове, Игорь закончил Омскую школу милиции и работал в какой-то глухомани в Новосибирской области, а сам Петр усиленно заколачивал бабло в теневом бизнесе в Воронеже. Никого из них не было в Вербицке, когда Димку посадили. И за пятнадцать лет, которые Голиков отсидел от звонка до звонка, оставшиеся в свободной жизни друзья привыкли, что Димки с ними нет. Конечно, встретились, когда он освободился, но сразу заметили: Голиков уже не тот, что прежде. И проведенные в следственном изоляторе годы (а Димку оставили отбывать наказание именно там – должен же кто-то мыть полы и развозить по камерам баланду) были ни при чем. У парня нелады с головой.

Нелады действительно были серьезные, и Диму Голикова через месяц-другой после освобождения определили в областную психбольницу, в которой он провел довольно много времени, после чего был переведен в психоневрологический интернат, где и жил до самой смерти. Костик, как обычно, радовался, что похоронили без него, не любит он скорбные мероприятия, а вот Игореха до сих пор расстраивается. Надо же, как жизнь интересно устроена! Улыбчивый, веселый, доброжелательный Костик Смелков на деле оказался железным и бесчувственным, а суровый немногословный, порой жестокий Игорь Баев на шестом десятке лет вдруг начал проявлять сентиментальность. Меняются люди, меняются…