В тылу врага - Дидык Прасковья Герасимовна - Страница 39

– С чего это он так заботится о нас? – удивился Гриша.

– Мне кажется, что он чем-то провинился перед нашими или перед люблинским правительством и теперь старается искупить вину. Чует, что скоро советские и польские войска будут здесь, – предположила Мариана.

Вечером опять пришел Юзек и рассказал, что облава была безуспешной. Немцы страшно злятся. Они обещали много денег за поимку русских.

– Они думают, что поляки продаются. Не знают, что мы от души симпатизируем русским. А немцев, поработивших нашу страну, поляки ненавидят, – сказал Юзек.

Он всячески старался убедить разведчиков в преданности своих соотечественников Советскому Союзу.

– Юзек, а как вы узнали о нас? – вдруг спросила Мариана.

– Хм. Пан Стась, хозяин дома, куда вы попали, аковец, пани. Он выполнил свой долг, сообщив нам 6 своих неожиданных гостях.

Когда окончательно стемнело, разведчики вышли из землянки. Шли вдоль большой просеки. Юзек шел впереди, рядом с Марианой, показывая дорогу. Чувствовалось, что он знает здесь все тропинки.

По дороге Юзек интересовался успехами Советской Армии на фронте, расспрашивал о жизни советских людей.

– Пани, а какова будет Польска после войны? Советская или самостийная? – этот вопрос, видимо, мучил его больше всего.

– Что значит советская? Поляки сами установят у себя такой строй, какой им будет по душе.

– Видите ли, пани, я спрашиваю потому, что поляки считают так: если русские освободят нас от немцев, то они останутся здесь.

– Это придумали немцы, чтобы запугать и держать в подчинении вашу страну, пан Юзек! – сказала Мариана. – Советская Армия не имеет целью оккупировать чужие территории. Ее священная цель – изгнать фашистов со своей земли и помочь в освобождении других народов. Кроме того, вам должно быть известно, что вместе с русской армией сюда идет и войско польское.

– Настоящее войско польское? – удивился Юзек. – Немцы говорят, что это русские, переодетые в польскую форму.

– Я знаю, что немцы так говорят. Эту ложь они распространяют из опасения, как бы поляки не взялись за оружие и не повернули его против оккупантов в их тылу.

– Они уже взялись, пани. Почти все мужчины ночью вооружаются и совершают нападение на немцев. Вся Польша воюет, – сказал Юзек. – Они это прекрасно знают и ночью очень осторожны. Войска их движутся, главным образом, днем. Знали бы поляки, что там вправду воюет польское войско, то двинулись бы ему навстречу, уверяю вас, пани.

– Верю, пан, верю. И все же мне непонятна ваша пассивность. Ваши действия не мешают немцам продвигаться по железным дорогам, взлетать их самолетам с аэродромов со смертоносным грузом, – сказала Мариана, шагая в ногу со своим новым знакомым.

– Понимаю, что пани хочет сказать, – оправдывался Юзек. – Но не забывайте, кто нами руководит. Лондонскому польскому правительству не очень-то хочется, чтобы русские войска вступили на польскую землю…

– А вы бы слушались не лондонского голоса, а люблинского. Это правительство по-настоящему заботится о судьбах всей Польши, а не только о верхушке, как ваш Миколайчик, – ответила Мариана. – Тогда бы люди знали правду.

– О! Я вижу пани разбирается в политике, – заметил Юзек.

– За Польшу мне больно так же, как и вам, я такая же полька, как и вы, – ответила Мариана, наблюдая за своим собеседником.

Юзек внимательно выслушал Мариану и неожиданно протянул руку.

– Предлагаю вам свою дружбу.

– А как же аковцы?

– Я их обведу вокруг пальца.

– Их или нас?

– Вот бог свидетель, – Юзек поднял глаза к небу, – я – буду выполнять все ваши поручения. Я буду вам полезен, пани Неля…

– Юзек, вы слишком быстро согласились, – прервала его Мариана, останавливаясь, чтобы остальные могли их догнать. – Подумайте хорошенько. Есть вещи, с которыми нельзя торопиться. А вам действительно надо решиться: или мы или они. На двух стульях сидеть рискованно.

– Мне хочется, пани, сказать вам вот что. Уже три года как я хожу с карабином на плече, а зачем – не знаю. К немцам я не пристал, не терплю их. К Миколай-чику не примкнул, потому что не доверяю ему. Я запутался. Одно время мне казалось, что большевики не одолеют, и я пробовал шагать в ногу с немцами. Совершил кое-какие глупости. Теперь вижу, что ошибся. Только с русскими мне по пути. Давно искал я возможности помочь русским партизанам или парашютистам, но не выпадало случая… Если хотите, мне не доверяли… А сейчас судьба мне вас послала. Прошу вас, пани Неля, не прогоняйте меня, я буду вам полезен.

– Хорошо, пан Юзек, мы посоветуемся. А сейчас надо избавиться от этой облавы…

– Спасибо, спасибо, – ответил Юзек и крепко пожал ей руку, прикасаясь к ней губами.

– Что он тебе крестным братом заделался? – удивленно спросил Андрей девушку, заметив оживление Юзека.

Прибыв на новое место, группа расположилась в доме знакомого Юзека. Стояла еще довольно ранняя весна, так, что жить в лесу было слишком холодно. Удобным, а главное безопасным жильем группа была обязана польскому другу Юзеку.

Юзек старался быть полезным. Он употреблял всю свою смелость, свою энергию, которая, казалось, не иссякает.

– Я оправдаю доверие, друзья, – часто повторял Юзек. Поляк был неизменно любезен с девушками группы. Он удвоил свою заботу, когда понял, какую трудную и рискованную работу выполняют они.

– Ценить нужно наших девушек, – говорил он ребятам. – Немного все-таки таких.

Особую симпатию он питал к чернявой Ольге. Ее чуть вздернутый нос, теплые карие глаза, видно, крепко запали ему в сердце. К тому же Юзеку льстила дружба с советской девушкой из Молдавии.

– Пани Неля наша, полька, а вот как пани Ольга решилась выброситься с парашютом так далеко от родины?

Когда он говорил “пани Неля наша, полька, ей, мол, бы сам бог велел воевать за Польшу”, ребята втихомолку посмеивались.

– Видал? Не колеблясь, принял Мариану за свою, – засмеялся Гриша.

Юзек окружал Олю трогательным вниманием. Это чувство было понятным. Человеку, которому дорога дружба с Советским Союзом, дорог каждый советский человек. А тут еще девушка решилась на такой подвиг. Он буквально не сводил с нее глаз и старался подчеркивать во всем свое уважение к советской отважной девушке. К Неле-Мариане он тоже относился с большой чуткостью, но повторяя каждый раз, что она, Неля, дома, на родной земле, а значит меньше нуждается в его поддержке.

Андрей с Гришей решили разыграть Ольгу.

Андрей как-то сказал:

– Влопался парень по уши…

– Не шути, Андрей, – оборвала его Мариана, беря Юзека под защиту и стараясь не обидеть Ольгу, помня о ее строгом характере.

– Разве ты не видишь, что он готов в огонь и в воду за одну ольгину улыбку. Какие могут быть шутки? – не сдавался Андрей.

– Скажешь ерунду такую, что противно слушать, – сердилась Ольга.

Мариана прислушалась к этому разговору и, подумав, спросила:

– Ты, правда, что-нибудь заметил?

– А ты будто нет? – ответил он с хитринкой.

– Если это в самом деле так, то его можно всерьез привлечь в нашу группу и окончательно оторвать от аковцев. А нам он был бы очень полезен – местный житель, хорошо знает немецкий. Переводчика-то мы потеряли.

– Это идея! – поддержал ее Гриша.

– Боюсь, что это твоя идея, Гриша, слишком дорого нам обойдется, – заметил Андрей, пряча улыбку и притворно вздыхая.

– Может быть ты обождешь? Отложишь свои переживания и вздохи до окончания войны, Андрей? – сказала Мариана. – Неужели тебе надо объяснять, как нам нужна любая поддержка в тылу у врага?

– Даже ценою сердца? – спросил он шутя.

– Андрей, ты не разыгрывай комедию, не мути воду. Знаешь, что Ольга не любит таких шуточек, – предупредила Мариана Андрея.

Тот расхохотался от души.

– Марианка, дорогая, да пусть он хоть трижды влюбляется в нашу Олюшку. Лишь бы в тебя не втрескался. А то пропала тогда моя головушка, – сказал он полушутя, полусерьезно.

– Ну и болтун же ты неисправимый. Смотри, дождешься, что Ольга оттаскает тебя за чуприну, – шутя погрозила пальцем Мариана. Потом уже серьезно сказала: