Мегрэ и сумасшедшая - Сименон Жорж - Страница 15

— Ваше здоровье, шеф.

— Твое!

В этот утренний час на улице было оживленно, хозяйки бегали от магазинчика к магазинчику. Поблизости находился рынок, который Мегрэ особенно любил.

— Пошли.

— Куда пойдем?

— Возвращаемся. Посмотрим, может быть, Люка и Жанвье повезло больше.

Жанвье уже ждал, Люка еще не было.

— Было легко, шеф. Преемник Караме еще работает там и помнит его очень хорошо.

— Рассказывай.

— Ничего особенного я не узнал, кроме того, что за глаза его называли «его высочество Караме». Он прекрасно одевался и придавал большое значение, костюму. Гордился своей должностью и ожидал, что получит орден Почетного легиона, как ему обещали. Пользовался каждым случаем, чтобы надеть темный костюм — он хорошо в нем выглядел. Его брат был полковником.

— Он еще жив?

— Погиб в Индокитае. Он охотно о нем рассказывал. Говорил: «Мой брат полковник…»

— Это все?

— Все, что я смог узнать. Никто ничего не знает о каких-нибудь его пороках. Он огорчался, что не может иметь детей. Старый рассыльный рассказал мне одну историю, не гарантирую, правда, ее достоверности… После трех или четырех лет супружества Караме послал жену к гинекологу, потом этот врач захотел увидеть мужа. Иначе говоря: не она не могла иметь детей, а он. С того времени он больше не говорил о потомстве.

Мегрэ, все еще мрачный, ходил по комнате, изредка останавливаясь у окна, как бы желая взять пейзаж в свидетели дурной шутки, которую ему приготовили.

Кто-то постучал в дверь. Это был Люка, он бежал по лестнице и запыхался.

— Передохни.

— Я нашел человека, который был подчиненным Антуана. Ему сейчас шестьдесят лет, и он заведует отделом.

— Что он рассказывает?

— Кажется, Антуан был своего рода маньяком. В хорошем значении этого слова. У него был свой конек. Когда его спрашивали о профессии, он отвечал: «Изобретатель». Он на самом деле получил патент на усовершенствованный ключ для консервов, который продал фабрике, производящей хозтовары. У него есть и другие изобретения…

— Приспособление для чистки картофеля.

— Откуда вы знаете?

— Видел на набережной Межесери.

— Он постоянно с чем-нибудь возился. Кажется, у него была мастерская, где он проводил все свободное время.

— Ее я тоже видел. Он ничего серьезного не изобрел?

— Человек, с которым я беседовал, ничего об этом не знает, но, кажется, Антуан иногда говорил, хитро покачивая головой: «Когда-нибудь я сделаю настоящее открытие, и все будут обо мне говорить».

— Подробностей никаких?

— Нет. Если не считать этой мании, он был человеком скорее неразговорчивым, но добросовестно исполнявшим свои обязанности. Не пил. Вечерами не выходил из дома. Казался довольным женою. Говорю: довольным, а не влюбленным, учитывая их возраст. Они хорошо понимали и уважали друг друга. Мой собеседник был два раза на ужине у них дома и заметил, что они приятно устроились. «Прелестная женщина! — сказал он мне. — И какая благовоспитанная! Правда, немного мешало то, что из ее рассказов нельзя было понять, идет ли речь о первом или о втором муже. Могло показаться, что она их путает».

— Это все?

— Все, шеф.

— Одно бесспорно: в ночном шкафчике был револьвер, и этот револьвер исчез. Мне хочется заглянуть на бульвар Батиньоль. Идешь со мной, Лапуэнт? Возьми машину. Только с исправным мотором.

Перед выходом он выбрал новую трубку.