Танкист-штрафник (с иллюстрациями) - Першанин Владимир Николаевич - Страница 51

Вечером похоронили двоих погибших, а утром – третьего. Без холмиков, без пирамидок со звездой. Просто закопали, тщательно заровняв место. Постояли, сняв шлемы, – вот и все воинские почести.

Мы выехали в четыре часа утра, еще затемно. Впереди шел мотоцикл с разведчиками, следом Т-60, где за командира находился Шевченко. Замыкала небольшую группу моя «тридцатьчетверка». На броне обеих машин – десант, девять человек. Федор хорошо знал местные дороги. Остановились на несколько минут, вышли размять ноги. Десантники, которых хорошо покидало на броне, толкались, смеясь, и торопливо курили. На ходу им курить запрещалось. У некоторых уже висели за спиной трофейные автоматы. Кое-кто заменил ботинки на немецкие сапоги. Федор показал мне направление. Мотоциклисты ушли вперед, а мы ждали их сигнала.

– Километра три осталось. Все в порядке?

– В порядке.

– Сегодня играем двумя группами. Одну группу Крылов возглавил, вторую – я. Чтобы фрицев немного с толку сбить. Хотя перехитрить их трудно. Следи за небом. Авиация – самая поганая для нас штука. Даже если промажут, то операцию сорвут.

На этот раз мой танк стоял метрах в трехстах от дороги. Федор на Т-60 немного ближе. Мост не охранялся. Речка была немногим шире той, где застряла моя «тридцатьчетверка» и откуда начался путь в штрафники. Десантники лежали возле танка Шевченко, а мотоцикл стоял позади, в глубине деревьев. Двое мотоциклистов охраняли нас с тыла. Снова ожидание. Рации на обоих танках работали, но мы хранили радиомолчание. Особой стратегии пока не требовалось. Когда появится подходящая цель, Шевченко даст сигнал.

Через мосток шли крестьяне, повозки, проехал немецкий мотоциклист. И самое неожиданное – появились четверо полицаев. Я никогда их не видел, разве что на плакатах в карикатурном виде. Небритых, опухших от пьянства и страха перед возмездием. Этих четверых я хорошо разглядел в оптику. Одеты в темно-синие или черные френчи, с белыми повязками на рукаве, в кепи с козырьками. Эмблему на кепи я не различил, зато разглядел ручной пулемет у одного из них. Остальные были вооружены винтовками. Ремни оттягивали подсумки с патронами, ручные гранаты.

Вряд ли они появились из-за нас. Тогда полицаев собрали бы больше, да и мост охранялся бы ночью. Так или иначе, их появление могло быть связано со вчерашним нападением на колонну. И что хуже всего, у одного из полицаев висел на груди бинокль. Если бы Шевченко предполагал такой поворот событий, вряд ли он остановился бы в двухстах метрах от дороги. Мост был подальше, но когда полицаи возьмутся за наблюдение, они нас обязательно высмотрят. Если не «тридцатьчетверку», то Т-60 – обязательно!

Началось томительное ожидание. Полицаи установили в окопе пулемет, а двое встали на пост. Вернее, прохаживались через мост, изредка проверяя подводы. Проехал легкий немецкий вездеход с пулеметом и экипажем из трех человек. Постояли минут десять на мосту, видимо, дали какое-то распоряжение полицаям и уехали. Потом появились два бронетранспортера «ганомат», знакомые мне по осени сорок первого. Я понял, что дороги патрулируются, и, если эти колесно-гусеничные гробы остановятся, немцы нас обнаружат. Полицаи в свой бинокль не слишком внимательно изучали окрестности. Немцы наверняка сделают это сразу же. Шевченко решил ударить первым. Рация коротко передала сигнал, и я навел ствол пушки на головной бронетранспортер.

Немцы нас опередили на несколько секунд. Видимо, все же разглядели засаду. Головной бронетранспортер внезапно рванул с места, стреляя на ходу из крупнокалиберного пулемета, и сразу оказался вне прицела. Мешала кучка деревьев. Я выстрелил во вторую машину. Снаряд попал в гусеницы. Шевченко бил из своей 20-миллиметровки по уходящему «ганомату». Из второго бронетранспортера выскакивал экипаж. Я выстрелил еще два раза. Бронированная машина загорелась. Потом послал снаряд в окоп, где сидели два полицая с пулеметом, и приказал механику:

– Давай, вперед!

Выскочил ближе к дороге. Головной бронетранспортер, виляя, уходил по дороге. 20-миллиметровые снаряды, выпущенные из пушки Т-60, разбили ему задний борт, на дороге лежали два тела. Пока я целился, Шевченко все же всадил снаряд в бензобак. Горящий бензин взвился языком, охватил корпус. Я выстрелил – не пропадать же снаряду. Взрыв разорвал десантный кузов, в котором вряд ли кто остался живым. Крупнокалиберный пулемет выбило из креплений и отбросило на обочину. К лесу убегали трое немцев. Сматывались довольно грамотно, падая, делая перебежки. Несмотря на сильный огонь, двое сумели скрыться.

Возле моста стучали автоматные очереди и одиночные выстрелы. Десантники добивали экипаж транспортера и полицаев. Когда мы с Шевченко подъехали, все было кончено. Бойцы собирали оружие, гранаты. Один из моих десантников был убит, у второго окровавлена гимнастерка. Господи, опять потери! Но, в общем-то, второму парню повезло. Когда его раздели, увидели, что пуля прошла вскользь, пониже подмышки. Его торопливо перевязывали. Мускулистый, хорошо сложенный мальчишка, совсем незагорелый, покрылся каплями пота и мелко дрожал.

– Что с тобой, крепко ударило? – спросил я.

– Нет, товарищ сержант, – запротестовал тот. – От непривычки. Вначале крепко шибануло, я аж свалился. А сейчас просто холодно.

– Зовут тебя как?

– Никон.

– Интересное имя.

– А чего интересного? – по-прежнему улыбался парень. – У нас под Архангельском многих так зовут.

Это был короткий разговор, буквально на бегу. Я пожалел, что за эти дни у меня не дошли руки познакомиться со своими десантниками. Не хватало времени. А ведь они, считай, мой экипаж. Только на броне. И вот один уже убит, а я не знаю даже его имени и откуда он. Собирали оружие, патроны, документы убитых немцев. Всего обнаружили восемь немецких трупов, в том числе одного офицера. Два полицая с пулеметом были засыпаны взрывом в окопе. Рядом валялся ручной пулемет с оторванным прикладом. Еще двоих полицаев, которые застрелили десантника, догнали за мостом и изрешетили. Трупы бросили в воду.

– Языка! Хотя бы одного пленного, – с досадой проговорил Шевченко. – Не случайно же здесь два бронетранспортера патрулировали.

Но братья-славяне ни одного фрица или полицая в живых не оставили. Били, не жалея патронов. В качестве трофеев нам достались пара автоматов, винтовки и запас ручных гранат. Бойцы завернули в шинель и привязали к броне тело погибшего десантника. Под мост заложили взрывчатку и взорвали. Хотя вряд ли это была большая потеря для немцев. Сгонят крестьян с топорами да пилами и за два дня новый построят.

– Леша, – встань на опушке вместе с Т-60, – сказал Шевченко. – Я в деревню на десять минут смотаюсь. Может, что узнаю. Следи за небом. Фрицы могли передать о нападении.

Усевшись сам за руль мотоцикла, Шевченко лихо развернулся и помчался к деревне, которая была на нашем берегу речки. Его сопровождали два разведчика. Мы остановились недалеко от разбитого моста, укрывшись за огромными ветлами. Я наблюдал за дорогой, высунувшись из люка. Десантники разговаривали о своем.

Один поинтересовался:

– Горючего много осталось, товарищ сержант?

– Домой торопишься. Рано еще. И горючее, и снаряды есть.

– Слабенькая сегодня засада. Со вчерашней не сравнить, – сказал кто-то. – Всего два броневика сожгли.

Я тоже считал, что сработали так себе. Но сказал другое:

– Ты попробуй этот «ганомат» так просто взять. Броня, крупнокалиберные пулеметы и скорость 60 километров. Почти танк. И фрицев вместе с полицаями двенадцать человек ухлопали. На передовой сколько надо потрудиться, чтобы два бронетранспортера сжечь?

– Оно так, – сказал младший сержант, командир отделения. – Многие ребята гибнут, не успев толком в немца прицелиться. А тут восемь фашистов и четверых бобиков срезали.

– Одного полицая я подстрелил, – сказал уже знакомый мне Никон. – Я хорошо стреляю.

Прозвучало просто, без хвальбы. Остальные подтвердили, что Никон охотник и бьет метко. Поэтому винтовку на автомат менять не хочет. Подошли десантники с танка Т-60. Посовещавшись, предложили перекусить: