Колокола Бесетра - Сименон Жорж - Страница 29

Могра рассеянно смотрит на спящую Жозефу, прислушивается ко всяким звукам и шорохам, но тоже рассеянно и безо всякого удовольствия. У Одуара всего две отдельные палаты — а вдруг ему понадобится та, в которой лежит Могра?

А он только начал привыкать. Анжель слишком много говорила. С несколько утомительным воодушевлением рассказала всю свою жизнь, потом жизнь дочери.

Может, для первого дня он тоже слишком много разговаривал? Первые восторги прошли, и это больше не доставляет ему радости.

Жозефа откидывает одеяло, протирает глаза, смотрит на часы.

— С добрым утром! Удивительно, как это вы всегда просыпаетесь раньше меня? Наверное, привыкли вставать ни свет ни заря?

— Вчера я проснулся позже.

— А я в выходной валяюсь в постели часов до десяти. Как хорошо, когда можешь проспать ночь, как все нормальные люди!

Она встает, застегивает лифчик, поправляет халат, потом приглаживает волосы. Берется за ручку двери, и в этот миг появляется м-ль Бланш, уже в халате. Не кажется ли она оживленнее, чем обычно? Может, это результат дня, проведенного вне больницы?

— С добрым утром! — здоровается она, усаживаясь у его постели и лукаво поглядывая на Могра.

Он колеблется, гадая, знает она уже или нет, и наконец довольно брюзгливо произносит:

— С добрым утром.

— Продолжайте. Скажите что-нибудь еще.

Она не удивлена. Значит, уже в курсе.

— Что сказать?

— Что вы на меня не сердитесь за то, что я не предупредила вас и взяла выходной.

Он и в самом деле ведет себя нелепо. Отдав наконец себе в этом отчет, он отвечает ей улыбкой.

— Простите меня.

— Вы довольны?

— Да, конечно. Мне кажется…

Жозефа попрощалась и ушла. Начинается ежедневная рутина: судно, градусник, пульс.

— Вы, кажется, ели пюре?

Жозефа ей об этом не говорила. С Анжель она тоже вряд ли виделась. Это означает одно: все, что происходит у него в палате, известно всей больнице.

— Мне следовало бы предупредить вас в субботу. Но я не решилась. Боялась, вы будете плохо спать. Больные не любят новых людей. Я была уверена, что с Анжель у вас будет все в порядке. Что вы о ней скажете?

Он не отвечает просто потому, что ему нечего сказать.

— Она немного шумная, но я хотела бы знать свое дело, как она. Ей можно доверить самых тяжелых больных.

Догадывается ли она, о чем он думает, внимательно наблюдая за ней? Ему очень хочется знать, как она провела время. Но спросить не осмеливается. В конце концов она сама косвенно касается этой темы.

— Совсем забыла — у меня есть для вас небольшой подарок.

Она достает из кармана маленькую коробочку из блестящего картона с золотыми узорами и надписью: «Ив». Он ничего не понимает и с тревогой начинает гадать: неужто у нее есть ребенок? И при чем тут он?

— Это драже. Вчера я была у своей сестры в Мелане на крестинах ее третьего сына, которому только что исполнился месяц. Я была крестной.

Выходит, зря он терзался. Накануне, да и сегодня утром, до ее прихода, Могра нарочно представлял себе м-ль Бланш в эротических позах с мужчиной.

Как когда-то это у него было с г-жой Ремаж. Он чувствовал потребность очернить м-ль Бланш. Может, теперь нужно попросить у нее прощения?

— Моя сестра, она меня моложе, пять лет назад вышла за школьного учителя.

Тогда она и сама работала учительницей в Ориньи, деревушке близ Мелана. Два года, даже после рождения первого ребенка, она продолжала работать, и ее муж каждый вечер ездил на велосипеде за ней в Ориньи. Когда родился второй ребенок, им стало совсем невмоготу, и ей пришлось отказаться от места.

Теперь они с тремя сыновьями живут в крошечном домике во дворе школы, там еще рядом растет старая липа.

Это очень напоминает ему Фекан. Сегодня солнце такое яркое, как вчера.

— Если бы меня не попросили быть крестной, я ни за что не взяла бы выходной.

— Благодарю…

Она записывает температуру на карточку, и он в первый раз спрашивает:

— Сколько?

— Тридцать шесть и шесть. Но вообще-то я не должна вам этого говорить.

Пульс у вас тоже нормальный. Ну что, возьмемся за туалет?

Обтерев его губкой с головы до ног, она, так же как вчера Анжель, начинает разминать ему пальцы.

— А теперь попробуйте ими пошевелить… Да нет же, вы можете… Еще…

Речь идет о правой, парализованной руке. Могра смотрит на нее и видит, что пальцы чуть-чуть сгибаются в суставах. Потом она просит его пошевелить пальцами на ноге, но это удается ему хуже.

— А теперь я вам помогу. Не бойтесь.

Одной рукой она подхватывает его ноги, затем, повернувшись к нему, просовывает руку ему под спину. Могра встревожен, но не сопротивляется, и в результате обнаруживает, что сидит на кровати, свесив ноги вниз.

Начинает кружиться голова. Если она его отпустит, он упадет на бок или даже вперед. Сестра крепко обнимает его за плечи, и он чувствует ее теплую выпуклую грудь.

Могра едва узнает собственные ноги — так быстро и сильно они исхудали.

Икр вообще почти не видно.

— Старайтесь держаться прямо. Это для вас первое упражнение. Завтра попробуете встать на ноги.

Его сильно смущает то обстоятельство, что ниже пояса он голый. Он боится, что из-за близости медсестры произойдет эрекция, которую уже нельзя будет извинить бессознательным состоянием или сильным жаром.

Едва он об этом подумал, как все так и происходит, и он смущенно бормочет:

— Извините меня…

— Ничего… Я привыкла…

Выходит, даже его интимные рефлексы — это часть процесса, каждый этап которого известен заранее!

— Ладно, на сегодня достаточно.

Она укладывает его обратно в постель и накрывает одеялом.

— Какие каши вы больше любите — на молоке или на воде?

Он что-то ей ответил. Она принесла плошку слишком на его вкус сладкой каши и стала кормить с ложечки.

Он еще ест, когда входит старшая медсестра.

— Кажется, тут дела идут неплохо.

М-ль Бланш докладывает:

— Он просидел на краю кровати почти пять минут.

— Хорошо! Очень хорошо!

И, указывая на капельницу с глюкозой, добавляет:

— Это уже можете убрать.

Могра кажется, что слишком уж они его торопят. Такое впечатление, что он за ними не поспевает. Они спешат вернуть Могра в мир, который так долго был его миром. Но он к этому не готов, не верит, что у него получится, и к тому же подозревает их в желании поскорее от него избавиться.

Приходят две итальянки со своими тряпками и швабрами. В коридоре работает пылесос. Раньше он его не слышал и теперь делает вывод, что им пользуются раз иди два в неделю. Какой-то мужчина вкатывает пылесос к нему в палату, и, пока он работает, у Могра гудит в голове.

Сразу после уборки приходит парикмахер.

— Хотите, я вас подстригу?

— Не сегодня.

— Смотрите-ка, мадемуазель Бланш, ваш больной-то заговорил!

И, обращаясь к Могра, парикмахер добавил:

— Здорово, правда? Я видел таких, которые от радости буквально обливались слезами.

Могра не уверен, что это были слезы радости. Разве другие не испытывали, так же как и он, страха, когда барьер внезапно исчез? Это ведь первый шаг насильственного возвращения к людям. А что еще они будут заставлять его делать?

В палату широким шагом входит вчерашний врач с глазами-шариками за толстыми стеклами очков и обращается сперва к сиделке:

— Ну, как прошло воскресенье? Окрестили?

— Да, было очень весело.

— А как вы сегодня себя чувствуете?

У Могра плохое настроение, которое после прихода врача испортилось еще больше. Чуть раньше, когда м-ль Бланш рассказывала о своей сестре, он спросил у нее:

— А вы? Не подумываете насчет того, чтобы выйти замуж?

— Ну, во-первых, для брака нужны двое. Да и обстоятельства должны позволять…

Когда она говорила это, в глазах у нее таилась грусть, и теперь Могра, кажется, понял ее причину. Ему почудилось, что между девушкой и студентом-практикантом существует некая близость, которую нельзя объяснить только тем, что они работают в одной больнице. Он обращается к ней на «вы».