Непрощенные - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 48

– Разоблачиться перед партией?

– Сначала передо мной! – Он не принял шутки. – Или считаете: недостоин?

– Все равно не поверите.

– Я постараюсь, – заверил он и уже открыто ладонь на рукоятку «нагана» положил.

– Желаете историй? Их есть у меня. Слушайте. Я действительно командовал танковой ротой и был разжалован. Только случилось это в другой стране, через шестьдесят с лишним лет от этого времени…

Ильяс

Утром Олег был хмур, зол и неразговорчив. Видимо, переживал разлуку с радисткой. Вчера они при расставании друг друга глазами ели. Если бы не вызов к полковнику, вполне могли б и поисками укромного местечка заняться. Теперь только эсэмэсками и пообщаются. Хотя какие тут эсэмэски? Письма бумажные, треугольником сложенные. «Пи-и-и-исьма, письма лично на почту ношу…»

Волков зыркнул исподлобья, и все фривольное настроение сдуло.

– Что случилось?

– Раскусил меня полковник.

– Что именно?

– Все… Я ему рассказал.

– Что?

– Про будущее, откуда мы взялись.

Ильяс присел. Ситуация…

– Он… поверил?

– Выглядел озадаченным. Сказал, чтоб я свои замечания по тактике ему передал. И все, что вспомню полезного.

– А что помнишь?

Олег сверкнул глазами:

– Я не с колхозного трактора в армию попал. Учился.

– И, конечно, помнишь все: даты, имена военачальников немецких и наших, номера частей?

Рыжий потер переносицу.

– Я тебе что – Гугл? Конечно, нет.

– Тогда что рассказывал?

– Общее течение войны, примерные даты и места сражений, таких как Сталинград и Курская дуга, я знаю. Про них и говорил. Еще про танки новые немецкие, которые они выпускать станут, вспомнил.

– «Тигры»?

– И «Пантеры».

– До них еще дожить надо.

– Он не очень расспрашивал. Датой окончания войны поинтересовался сразу. Как узнал, что через четыре года, погрустнел.

– Хм… И что дальше?

– Не знаю. Пока я заметки про тактику танкового боя передам. Будет время, все, что вспомню, на бумаге изложу.

– Вижу, что «эффект бабочки» тебя не волнует?

– Это когда, наступив на бабочку в прошлом, можно в будущем президента поменять?

– Угу.

– Да по хрен мне все президенты! Если мы тут сотню-другую тысяч наших ребят сбережем, то по хрен все бабочки! Мы с тобой не насекомые с крылышками – танковый батальон немцев на тот свет отправили. Или думаешь, без нас Паляница и Волков так бы воевали?

Ильяс пожал плечами. Олег поднял указательный палец:

– Вот.

– Тогда ты не с того начал. Надо не про танки, а про атомную бомбу говорить. И про то, как Сталин умрет в 1953 году.

– А как он умрет?

– Говорят, что кто-то из ближних отравил – Молотов или даже Берия.

– Ага, помню такое… Но про это пока умолчу.

– Думаешь, тебя не заставят вспомнить?

– Хм…

Олег склонился над пачкой исписанных листов, торопливо строча.

…Через два часа Ильяса вызвал Кутепов.

Полковник был хмурый. На столе перед ним лежала пачка рукописных листов. Ильяс узнал почерк Вигуры.

– Что вы можете сказать о товарище Волкове, лейтенант?

– Надежный товарищ, отличный танкист с нестандартным подходом. Верен делу партии. К сожалению, несколько контузий слегка помутили его рассудок.

– Что?!

– Мы постоянно в боях, под нами два танка сгорело. Немцы много в нас стреляли, были прямые попадания. Когда болванка врезается в башню, это как молотом по голове… Товарища Волкова два раза ранило, он неоднократно ударялся головой. На исполнении обязанностей это не сказывается, но в обычных разговорах он немного чудит.

Полковник подался вперед, кулаки его сжались.

– Чудит? И только? А его идеи про… О развитии танковой мысли вы знаете?

– Его идеи танковых засад мы опробовали на практике – отлично получилось.

– А про… перспективы немецких танков слышали?

– Да. Думаю, что опыт развития танкостроения подтверждает его предположения.

Кутепов задумался.

– Хм… Он еще много чего изложил. И…

Ильяс молчал, полковник тоже умолк на какое-то время.

– Разрешите обратиться?

– Разрешаю.

– Товарищ полковник, вы не смотрите, что лейтенант Волков иногда фантазирует, в бою это никак не проявляется.

– Фантазирует, говоришь?

– Да.

– Контузии, ранения, фантазии… Хм…

Он начал перебирать стопку на столе, снова перечитывая некоторые места.

– Хм… Возможно, это объясняет… Но…

Полковник снова вернулся к стопке. Отложил несколько листиков, провел ладонью по подбородку.

– Да, это объясняет многое…

Ильяс ждал.

Через минут пять Кутепов поднял глаза на лейтенанта:

– Вы можете идти, товарищ!

– Слушаюсь!

Около замаскированного танка экипаж и ребята Горовцова рыли землянку и капонир.

– Ну, как сходил? – Олег был хмур.

– Нормально. Тебя почти отмазал.

– Отмазал? От чего?

– От перспективы провести ближайшие годы запертым в камере. От жизни под присмотром десятка психологов и дюжины агентов.

– Что?

– Я сказал Кутепову, что все твои откровения – результат многочисленных контузий, от которых у тебя повредился разум.

Лицо Волкова вспыхнуло кумачом.

– Что-то не так?

– Зачем ты это сделал? – Олег цедил сквозь зубы. – Мне же теперь не поверят!

– Тебе так и так не поверят. Ты – не мессия. Все твои идеи будут проверять, ждать подтверждения фактам.

– Но ведь так и будет!

– Ты уверен, что именно так? А если после того, как мы поменяем тактику танкового боя, немцы сосредоточат усилия не на «Тиграх» и «Пантерах», а на дешевизне и поточности производства? А потом напрягутся и выдадут свой «Т-34»? У них он получится лучше нашего. Ты уже меняешь мир. Все, что ты предсказываешь, может не сбыться.

К ним начали подтягиваться бойцы, и оба умолкли. Только Ильяс ловил на себе возмущенные взгляды Олега.

Позже они выбрались на опушку и продолжили разговор.

– Без меня эти идеи внедрятся позже, – гнул свое Олег. – Людей зря потеряем!

– А ты подавай рацпредложения! Не как носитель единственно верного знания, а рационализатор из масс.

– Так меня не послушают.

– Будешь дело предлагать, послушают.

Олег покачал головой:

– Зачем ты так? Перед хорошим человеком позоришь, дело тормозишь?

Ильяс присел на траву.

– Ты мне должен. Должен, должен – сам говорил. Так вот, поверь мне хотя бы ради этого долга – не надо пока играть в супермозг. Выдавай идеи постепенно, по одной. Начни с тактики танковых боев, а как внедрят, изложи видение немецких разработок. Про то, что мы не готовы к утрате качественного превосходства. Пусть новую пушку к Т-34 уже сейчас лепят.

Олег скрипел зубами и мотал головой.

– Поверь. Тебе же лучше делаю.

– Это не мне надо! Стране!

– И стране тоже лучше! Нет ничего хуже абсолютного знания. Толпа, бредущая за поводырем, которым ты собираешься стать, становится толпой слепцов! Ты попадешь в тему, и люди перестанут искать. Они станут ждать твоих слов, но мир будет меняться, и ты начнешь отставать. Кроме того, ты убьешь кучу разработок только потому, что не помнишь о них.

– Чего?

– Все на изготовление атомной бомбы? Так?

Олег кивнул.

– Значит, снимут ученых с проектов новых истребителей, самоходок, автоматов. А там, смотришь, и атомная бомба, почти сделанная, очень пригодится своим новым арийским хозяевам – ты этого хочешь?

– Не передергивай!

– Я просто описываю перспективы.

– Хреновые перспективы.

– Хреновые. Потому что свои идеи внедряет тот, кто в производственной структуре страны не петрит!

– Я?!

– А кто?

Волков выругался и отошел, зашарил по карманам, вытащил смятую пачку папирос, закурил и тут же закашлялся:

– Черт! Бросил же почти!

Ильяс молчал.

Олег выплюнул папиросу на землю, придавил ее каблуком:

– Хрен с тобой. Может, ты и прав.