Бандитские жены - Карышев Валерий Михайлович - Страница 9

— Ну вот, — сказал следователь, — вашего клиента привезли.

— Игоря?

— Да, его. Теперь он будет сидеть здесь, в спец-блоке «Матросской тишины».

— Это в прошлом спецблок, а сейчас — изолятор номер четыре, — поправил его я. — А Кристина где?

— Ее привезли немного раньше.

— А где будет очная ставка?

— Куда вы торопитесь? Сейчас все узнаете и все увидите. Без вас не начнут. Пойдемте.

Мы поднялись на четвертый этаж, где находился спецблок. Следователь заполнял бумаги, подписывал бумаги и я.

Мы пошли по длинному коридору. Наконец оказались перед большой дверью с надписью «Красный уголок». Вошли.

В зале сидели несколько спецназовцев, в касках, с автоматами, несколько тюремщиков, также при оружии. В углу сидела Кристина, одна. Она была одета в юбку, темную кофточку. Лицо ее было серьезным и напряженным. Она приветственно кивнула мне головой.

— Мне можно к ней подойти? — спросил я следователя.

— А какая в этом необходимость? Сейчас очная ставка начнется, вы будете с ней общаться, — ответил следователь.

Я чувствовал, что все в каком-то напряжении. Неужели они боятся чего-то?

Наконец в коридоре послышались шаги. Открылась дверь, вошли шесть человек. Среди них я увидел парня. Рост метр восемьдесят, круглое лицо, короткая стрижка, симпатичный. На руках — наручники. Одет в модный дорогой пиджак. Увидев Кристину, он сразу заулыбался. Она тоже улыбнулась ему.

— А можно мне поговорить со своей женой? — неожиданно обратился ко мне Игорь.

— Нет, не положено, сухо ответил следователь. — Кстати, познакомьтесь с вашим новым следователем из городской прокуратуры, — это предназначалось мне.

Я кивнул.

— Ну что, начинаем следственные действия? — спросил следователь прокуратуры.

Я чувствовал, что теперь балом правит именно он.

Он вытащил специальный бланк.

— Проводится очная ставка, — начал следователь…

Дальше пошло перечисление формальностей — в каком месте, в какое время, кто присутствует на очной ставке, между кем она проводится, на предмет чего. Наконец последовал главный вопрос следователя:

— Что вы можете сказать в отношении оружия, которое было найдено на вашей квартире такого-то числа при обыске?

Игорь сделал паузу и сказал:

— Могу сказать конкретно, что найденный пистолет системы «ТТ» принадлежит мне, и моя жена, — он назвал ее по имени-отчеству, — никакого отношения к данному оружию не имеет.

Следователь повернулся к Кристине и сказал:

— Вы подтверждаете показания гражданина такого-то или опровергаете?

Кристина сделала паузу и сказала:

— Подтверждаю.

— В таком случае вопрос к вам. Почему в первоначальных показаниях вы утверждали, что оружие принадлежит вам?

— Минуточку, — прервал я, — можно мне проконсультировать свою клиентку по этому вопросу?

— Конечно, — одновременно сказали оба следователя.

Я подошел к Кристине и прошептал на ухо:

— Не вздумай говорить, что ты дала ложные показания. Скажи, что ты увидела пистолет, похожий на тот, который ты приобрела. Но того, который ты приобрела, не нашли.

Кристина кивнула и через минуту слово в слово повторила это вслух.

Вскоре очная ставка закончилась. Следователи были довольны.

— Ну что, — сказали они, — вы что-то хотите сказать?

— Да, конечно. Я написал ходатайство о немедленном освобождении своей клиентки, поскольку она невиновна…

— Это ходатайство не нужно, — сказал следователь.

— Как не нужно? Неужели вы не видите, что человек не имеет к этому делу никакого отношения?

— Нет, мы все прекрасно видим. Но ходатайства не нужно, потому что она выпускается постановлением следователя, — сказал следователь, который вел ее дело.

Тут заговорил Игорь.

— Извините, могу ли я попросить вас разрешить мне поговорить со своей женой наедине?

— Наедине — нет, — ответил следователь, — но пообщаться минут пять-десять мы разрешим, конечно, в присутствии охраны, не снимая наручников.

— Наручники-то снимите, хоть жену обнять дайте!

— Учитывая особую опасность вашей личности, — сказал следователь, — этого не положено.

Я смотрел на лица охранников. Они выражали сочувствие — все же в здании тюрьмы, при такой охране, не дать человеку обнять свою жену, которую он не видел несколько месяцев — бесчеловечно.

Слова следователя, ведущего дело Игоря, мне совершенно не понравились.

— О какой человечности вы можете после этого говорить? — спросил я.

— Не вам говорить об этом, то есть не вашему клиенту, на котором столько убийств! А впрочем… Конечно, можно снять наручники.

С Игоря сняли наручники.

— Ну что, вы как адвокат останетесь присутствовать при свидании? — спросил меня следователь.

— Нет, зачем мне? Я выйду, подожду вместе с вами.

— Хорошо, тогда давайте подождем в коридоре.

Мы вышли, в зале остались только спецназовцы. Один из следователей посмотрел на часы, засекая время — десять минут.

Я подошел к своему следователю.

— Когда я могу забрать свою клиентку? — спросил я.

— Когда? — переспросил он. — Лучше всего завтра.

— А сегодня можно? Ведь вы уже вынесли решение, что она невиновна, давайте я ее сегодня заберу.

— Сегодня это большая головная боль. Надо ехать в тюрьму, оформлять документы…

— Ничего, я отвезу вас туда и привезу обратно. Главное — выпустите ее сегодня!

— Вот как нужно работать адвокатам! — сказал мой следователь, обращаясь к своему коллеге. Тот только улыбнулся. — Ладно, давайте съездим сегодня.

— Иначе получится незаконное задержание… — добавил я.

— Да мы понимаем.

Прошло десять минут, и свидание Игоря с Кристиной закончилось. Кристина вышла расстроенная, чуть не плача. Я смотрел на нее с удивлением. Конечно, можно ее понять — жена беспокоится за своего мужа. Но ее вроде бы освобождают, и радость все же должна быть… Я подошел к ней.

— Что с тобой случилось?

— Вы знаете, что ему грозит? Ему грозит смертная казнь…

— Как?!

— Несколько заказных убийств, организация преступной группировки, не говоря уж о хранении оружия, которого у него обнаружили чуть ли не целый арсенал… В общем, мало не покажется. — И тут же, взяв меня за руку, сказала: — Я надеюсь, вы его не бросите, будете работать с ним до конца?

— Конечно, конечно, — поспешил заверить я. — Мы сейчас поедем тебя освобождать.

— Ой, зачем мне это… Впрочем, ему нужно будет передачи носить…

Я подошел к следователю:

— Ну что, мы едем в тюрьму?

— Конечно. Сейчас только вызовем конвой, чтобы ее забрали…

— Какой конвой? Вы же ее освободили! Неужели она поедет с конвоем? Она может ехать с нами на моей машине. Куда ей бежать? Она же освобождена!

— Такой порядок. Ее повезет автозак.

Действительно, получалась парадоксальная ситуация. С одной стороны, ее освободили, а с другой — конвой, который ее привез, ехать обратно порожняком не может — по документам она пока еще заключенная, подследственная.

Я пробовал настаивать, но, видимо, порядки тюремной службы пробить невозможно.

Мы поехали со следователем на моей машине, а Кристина — в автозаке.

Оформление документов в следственном изоляторе в Текстильщиках заняло примерно два с половиной часа. Наконец вышла Кристина с небольшим пакетиком вещей в руках. Я встречал ее на проходной. У меня было желание даже обнять ее, но я сдержался — неудобно как-то…

— А это что? — кивнул я на пакетик.

— Примета такая, — сказала она. — В тюрьме ничего нельзя оставлять, нужно обязательно на свободу вынести все.

Она села ко мне в машину.

— Куда тебя везти? — спросил я.

— Домой.

Через несколько минут она попросила остановить машину. Молча вышла, подошла к урне и бросила туда пакет вместе с его содержимым.

— Не хочу, чтобы мне что-то напоминало об этом ужасном месте, — сказала она, садясь в машину.

Вскоре мы стояли уже у двери их квартиры. Кристина сорвала все бумажки с печатями, вставила ключ, который вернули в следственном изоляторе, и открыла дверь.