Бандитские жены - Карышев Валерий Михайлович - Страница 7

Однажды позвонил мне и сказал взволнованным голосом: «Слушай, ты сейчас никуда не выходи из дома. Приедет жена Эдика, она выведет тебя из квартиры». — «А что случилось?» — спросила я. «Потом объясню». Потом я узнала, что враги, конкуренты Игоря, узнали наш домашний адрес и устроили засаду возле подъезда. Приехала Лена, жена Эдика, привезла мне парик, старомодный плащ, одела меня, и мы вышли с ней из подъезда. Я увидела, что недалеко стояло несколько иномарок с ребятами. Это были бандиты, враги Игоря. Вероятно, они хотели с ним рассчитаться. Мы приехали в гостиницу, по-моему, «Аэростар», недалеко от ЦСКА, сняли номер «люкс» и жили там несколько недель. Потом переехали в Подмосковье, в коттедж к одному коммерсанту, несколько недель жили там. Очень красивое место — сосновый бор, большой участок земли, каменный коттедж со всеми удобствами. Единственное только — вода плохо шла, не было такого напора, как в Москве. Игорь приезжал почти каждый вечер. Иногда вместе с друзьями. Они ужинали у нас, разговаривали о делах. Как-то вечером Игорь сказал мне за ужином: «Я должен уехать на три дня. Если что — зеленая сумка лежит в кладовке». — «Что за сумка? Что мне с ней делать?» — «Ничего. Возьми с собой в Москву». — «А что с тобой может случиться?» — «Профессия такая, опасная… Но, думаю, все будет нормально. Это я так, на всякий случай…»

Игорь уехал. Мне было очень интересно, что же лежит в этой зеленой сумке. Не стала я дожидаться конца трех дней, в первый же вечер открыла сумку. А там — полная сумка долларов, пачками, видимо, по десять тысяч в каждой упаковке. Я насчитала почти миллион. Мне даже как-то не по себе стало! А наверху — граната… Закрыла я «молнию», задвинула сумку на место, села и впервые в жизни закурила… Чуть не задохнулась, потушила сигарету…

Через три дня приехал Игорь, веселый и довольный. Сказал, что решил очень важную проблему. «Ну что, — решил он, — теперь можно и в Москву вернуться, в нашу квартиру». Потом я узнала, что убрали лидера конкурирующей бригады… Вернулись мы в Строгино, стали жить по-прежнему. Вскоре — новая проблема…

Неожиданно дверь кабинета открылась, заглянула женщина в форме старшего лейтенанта внутренних войск. Она вошла, поздоровалась и обратилась ко мне:

— Тут к вашей подопечной следователи пришли. Хотят поговорить с ней.

— Ну вот, — сказал я, — я ведь ее адвокат и должен присутствовать при их разговорах.

— Это уже ваши вопросы, — сказала старший лейтенант. — Вы разбирайтесь между собой. А я должна ее забрать.

— Нет, нет, — запротестовал я. — Я не могу ее вам отдать. Любой разговор, любой допрос следователя обвиняемой должен происходит только в присутствии адвоката. Таков порядок.

Женщина немного подумала.

— Хорошо, сейчас я пойду и скажу им об этом.

— Иначе, — крикнул я ей вслед, — я просто не отдам ее вам.

Женщина улыбнулась наглости моего высказывания.

— Интересно, кто это может быть? — спросил я Кристину.

— Вы же слышали — следователь…

— Нет, она сказала — следователи, — подчеркнул я. — Может быть, что-то случилось?

Кристина пожала плечами.

Мне было все это очень любопытно. Я приоткрыл дверь и увидел — старший лейтенант стояла в конце коридора и беседовала с двумя незнакомыми мужчинами в гражданском. Это не оперативники были и не наш следователь.

После этого разговор наш дальше не пошел. Было уже не до того. Я стал нервничать, сам стал ходить из угла в угол следственного кабинета. Однако никто к нам не заходил. Я снова открыл дверь и выглянул в коридор. На сей раз там никого уже не было.

— Ну что, — сказал я Кристине, — давай заканчивать?

На прощание я строго-настрого приказал ей ни с кем не вести никаких разговоров без моего участия.

— Просто отказывайся говорить — и все. Настаивай, что разговаривать о чем-либо будешь только в присутствии своего адвоката.

Она кивнула головой.

— Завтра я обязательно навещу тебя, — сказал я на прощание.

На этом мы расстались.

Когда я получал уже документы, поинтересовался, кто же приходил к Кристине. Старший лейтенант сказала:

— Да так, из одной конторы люди были…

— Конторы? — переспросил я.

— Да, — ответила она.

«Все ясно, наверное, ФСБ…»

На следующий день, несмотря на то что мне надо было ехать в суд для ознакомления с делом, которое должно слушаться в ближайшее время и где я должен был выступать как защитник одного фигуранта, я с утра поехал в Текстильщики. Почти бегом поднялся на второй этаж, взял требование, стал заполнять. Наконец передал листок дежурному.

Та неспеша взяла требование, стала просматривать карточки, потом вытащила и написала сверху «карцер».

— Как карцер? — спросил я.

Дежурная только пожала плечами.

— Я ничего не знаю. Числится она там.

— Как же это, если еще вчера она была в камере?

— Все может случиться, — сказала дежурная. — У нее сами узнаете.

Вскоре привели Кристину. Она выглядела нормально, только заметно было, будто невыспавшаяся, волосы немного растрепанные. Ясное дело, из карцера…

— Кристина, что случилось? — почти с порога спросил я. — Как ты оказалась в карцере?

Она спокойно подошла к скамейке, села к столу:

— В общем-то, пустяк…

— Ничего себе пустяк! Ты в карцере, в таких ужасных условиях… А ну, рассказывай, что случилось!

Посмотрев на меня и немного смутившись, она сказала:

— Вчера вечером… Вы ящик смотрели?

— Какой ящик?

— Телевизор.

— Нет, вчера не смотрел, занят был.

— Короче, показывали вчера какой-то фильм, про любовь, эротический, вечерний сеанс. Мы всей хатой смотрели. Не знаю, что произошло, но вдруг ко мне стала приставать одна «ковырялка».

— Какая «ковырялка»? — не понял я.

— Ну, женщина одна… Стала меня ощупывать, ласкать… Я вежливо говорю ей: я не по этой части. А она еще больше напирает, облизывает меня своими противными губами. Я и сбросила ее на пол. А та драться лезет. Начала я с ней драться, потом еще какие-то «мочалки» подошли…

— Ты, смотрю, хорошо тюремный сленг освоила, — улыбнулся я.

— Короче, мы подрались.

Я еле сдерживался, чтоб не рассмеяться. Перед моими глазами стояла картина — Кристина, не знаю, в чем они спят, в ночных рубашках или спортивных костюмах, ведет активную защиту своей девичьей чести от женщин…

— И что в итоге?

— В итоге меня в карцер. А их — в больничку…

— Кого?

— Ну, ту «ковырялку», которая ко мне лезла, — улыбнулась Кристина.

— Молодец, герой! А как в карцере?

— Ужасно! — ответила Кристина. — Темно, горит тусклая лампочка, окна нет, вода на полу… Я вас очень прошу, просто умоляю — пожалуйста, попытайтесь вытащить меня из карцера! Я не смогу там десять суток находиться.

— Десять суток? — удивился я.

— Да. А прошли только сутки. Я уже не могу больше!

Конечно, мне было ее очень жаль. Я тут же бросился к начальнику следственного изолятора, вернее, к заместителю начальника по режиму. Заместителем по режиму была женщина в звании подполковника. Не помню уже, какие доводы я стал ей приводить, но уговорил ее.

— Ладно, — сказала она, — выпустим мы вашу пассию.

— Почему пассию? Это моя клиентка.

— Что-то никакой другой адвокат так о своих клиентках не беспокоится, — улыбнулась подполковник, — а вы прибежали на первые сутки.

— Жалко человека, первый раз ведь, — стал объяснять я.

— Нет, я вас понимаю.

— Так когда вы ее освободите?

— Как это? Я должна ее освобождать?

— Нет, поднимете ее в камеру, наверх, — поправился я. — И, надеюсь, камера будет другая?

— Нет, она может вернуться в прежнюю камеру, проблем не будет, — ответила подполковник. — Сегодня же вечером или завтра утром. Посмотрим.

Вернувшись домой, я почти целый вечер думал, обманет меня подполковник или сдержит слово. Да нет, не должна…

На следующее утро я не мог поехать в изолятор, так как начался суд. До обеда сидел в городском суде, слушал дело, выступал, а сам только и думал о том, освободили из карцера Кристину или нет. Сразу же после окончания судебного заседания сел в машину и помчался в Текстильщики. Главное — успеть до шести часов, потому что позже подследственных не выдают. Попал я туда в половине шестого, быстро выписал документы, жду.