Бандитские жены - Карышев Валерий Михайлович - Страница 33

Он четко ответил:

— Одиннадцать часов тридцать минут.

— Что вам сказали оперативные работники, когда позвали в качестве понятого?

— Они сказали мне, что я буду понятым.

— Они что-то говорили вам заранее? Говорили, в отношении чего вы будете понятым?

— Конечно. Они сказали, что нашли наркотики.

— Не стоит ли сделать из этого вывод, — обратился я к нему, — что оперативники уже знали, что там находится наркотик?

— Да, — кивнул головой парень.

Второй свидетель также показал в нашу пользу. Он даже конкретно описал, как один из оперативников быстрым движением бросил в карман Кате блестящий сверток.

— И вообще, — продолжил свидетель, — я имею очень серьезные претензии к милиции. Например, у меня недавно в гараже… — начал он рассказывать обиду, которую он вытерпел недавно от работников милиции. Но судья его остановил:

— Нас не интересуют ваши личные проблемы. Говорите только по существу. Что вы можете еще сказать?

Свидетель раздраженно взглянул на судью, потом перевел взгляд на меня. Я смотрел на него ожидающе — ну давай, голубчик, выдай что-нибудь еще!

— Я могу с уверенностью подтвердить, что наркотик этой гражданке подкинули сотрудники милиции, — сказал свидетель.

Затем выступали сотрудники милиции. В конце предоставили слово мне.

Я подытожил, что сотрудники милиции — люди заинтересованные, они не могут быть истинными свидетелями по делу, что свидетели и понятые показали, что наркотик был подкинут, что, наконец, экспертиза дала неправильное описание наркотика, и в этом плане есть разночтения.

Наконец, самое главное, что протокол изъятия должен быть полностью вычеркнут из дела, поскольку он не является правильно оформленным процессуальным документом, и дата в нем указана неправильно.

То есть изъятие произошло раньше, чем человека задержали.

— Такого же не может быть, — сказал я.

Судья пристально посмотрел на меня.

Затем слово предоставили Кате. Она вообще отказалась говорить что-либо. Тогда суд удалился на совещание для вынесения приговора.

Подготовка приговора заняла сорок минут. Мы сидели как на иголках. А вдруг сейчас судья вкатит ей на полную катушку восемь лет за то, что мы изменили свою позицию! Я чувствовал, что и Катя волнуется. Она без перерыва курила, руки у нее дрожали. Я успокаивал ее:

— Не волнуйся. В конце концов, если тебе сейчас дадут срок, во второй инстанции мы тебя точно освободим!

Вдруг я заметил, как к судебному кабинету, где проходило слушание нашего дела, прошли два милиционера с наручниками.

Все, подумал я, арестуют! И под стражу возьмут прямо в зале суда…

Через три минуты милиционеры вышли. Один из них подошел ко мне и сказал:

— Судья попросил вас зайти. Сейчас будет оглашение приговора.

Я вошел. Руки у меня тряслись — милиционеры с наручниками сделали свое дело. Появилась секретарь суда.

— Встать, суд идет! — сказала она официальным тоном.

Появился судья в черной мантии. На листке была написана его речь. Он стал читать:

— Приговором такая-то признается виновной в совершении умышленного преступления по статье 128, — и стал перечислять все признаки состава преступления. — Однако, — судья сделал паузу, — учитывая то, что на следствии были допущены грубые нарушения, выразившиеся в том-то и том-то, — он перечислил все мои аргументы, — а также учитывая, что подсудимая ранее к судебной ответственности не привлекалась и имеет на иждивении малолетнего ребенка, суд приговорил… — Судья снова сделал паузу.

Я посмотрел на Катю. Она стояла белая, в напряжении. Я тоже волновался. Теперь все зависело от последней фразы.

— …суд приговорил: к двум годам лишения свободы с отсрочкой наказания на два года, — произнес судья.

Я облегченно вздохнул. Все! Катя посмотрела на меня, не понимая, к чему ее все же приговорили.

— Условно, условно, — сказал я.

Судья сложил листки, в последний раз взглянул на меня и Катю и вышел.

— Ну вот, — сказал я, — ты свободна.

— Погодите, а вдруг будут опротестовывать решение? — сказала Катя.

— Прокурора ведь на суде не было, — успокоил я ее. — Кто же будет опротестовывать?

Мы с ней вышли из зала суда.

— Что, — обратился я к ней, — переволновалась?

— Ой, не то слово! Я уж подумала, все, конец. Я даже плохо о вас подумала…

— Ничего, и это бывает, — улыбнулся я. — Главное — ты теперь свободна.

На прощание Катя сказала:

— А можно я буду приезжать к вам в консультацию по делу Руслана?

— У нас это не принято, — ответил я. — У него есть действующий адвокат, который с ним работает. А ты будешь как бы проверять его, что ли?

— Но я просто буду с вами советоваться. Так можно делать?

— Хорошо, приезжай.

Но прошло полтора месяца, и лишь тогда Катя позвонила мне. Она спросила, можно ли приехать в консультацию.

— Давай, приезжай.

Катя вошла улыбающаяся, но в глазах виднелась грусть.

— Ну что, как дела? — спросил я.

— Как вам сказать… Руслана выпустили.

— Вот видишь, — обрадовался я. — Что произошло?

— Во-первых, нашли убийцу того уголовного авторитета. И, соответственно, дело по сопротивлению сотрудникам милиции само рассыпалось. Но самое главное и самое неприятное для меня — Руслан сразу же уехал к себе на родину, даже не попрощавшись со мной. Говорят, к жене вернулся.

— Что же теперь ты будешь делать?

— Не знаю… Денег нет, место на рынке я потеряла, товар — тоже, с мужем развелась. Человек, которого любила, уехал, даже не попрощавшись. Не знаю, что буду делать дальше, — сказала Катя, выходя из кабинета консультации.

Глава 4

ЖЕНА ИЛИ ЛЮБОВНИЦА?

Влада Листьева, известного журналиста, убили в подъезде собственного дома 1 марта 1995 года. Это злодейское преступление сразу попало в разряд самых громких. В Москве начался шум. Тут же были сняты с работы городской прокурор, начальник московской милиции.

После телевизионного выступления Президента России с угрозой в адрес криминальных кругов по Москве прокатилась волна облав и шмонов. В город приехали несколько подмосковных ОМОНов, которые быстро разбирались с посетителями казино, ночных клубов.

На улицах — бесконечные облавы. ОМОН делал свое дело — останавливал иномарки, тряс братву. Затем был создан штаб по расследованию этого громкого преступления. Туда вошли многие следователи районных прокуратур.

Возглавляли штаб следователи по особо важным делам из Генеральной прокуратуры России.

Штаб по раскрытию убийства Влада Листьева стал действовать активно, и по Москве сразу пошла череда арестов и признаний подозреваемых.

Многие уголовники стали признаваться в совершении преступления или оказании содействия в совершении этого преступления.

Где-то в мае был арестован один из главных подозреваемых в этом убийстве — представитель так называемой солнцевской группировки. Его задержание в Тбилиси было проведено спонтанно. В средствах массовой информации тут же прошло сообщение, что задержали основного исполнителя этого злодейского убийства.

Однако впоследствии сыщикам так и не удалось доказать, что именно этот человек был наемным убийцей известного журналиста, поэтому следственная группа продолжала свою работу. Возникали все новые подозреваемые…

В мае 1995 года я получил новое дело. Тогда я еще не знал, что мне придется столкнуться с одним из подозреваемых по этому громкому убийству.

Субботним майским днем, когда погода была уже теплая и мы старались проводить как можно больше времени за городом, на мой мобильный телефон позвонил знакомый коммерсант. Он интересовался моими делами, здоровьем.

Потом попросил меня взять защиту одного из его приятелей, помочь ему и испрашивал разрешения, чтобы супруга приятеля сама позвонила мне и договорилась о встрече. Я согласился.

Через несколько минут — звонок. Женщина с приятным голосом, назвавшись Мариной, супругой задержанного, стала договариваться со мной о встрече. Договорились мы встретиться в понедельник, у проходной Петровки, 38, так как задержанный находился в изоляторе временного содержания именно на Петровке.