Дети великого океана - Фич-Перкинс Люси - Страница 4

— Мама, мама, — кричал Рамон, — как ты думаешь, что будет? Учительница сказала, что, когда кончится уборка риса, будет большой праздник в городе и будут назначены награды за лучшие работы, сделанные в это лето самими детьми. Мы можем вырастить цыплят или овощи или сделать что-нибудь другое, что нам захочется, и все вещи, которые мы сделаем, будут выставлены в школе. Мама, можно мне взять себе коричневую курицу и ее цыплят и заботиться о них совсем одному, чтобы я мог выставить их?

— А я, мама, сплету корзинку совсем сама, — сказала Рита. — Она будет сделана из молоденьких, тоненьких стеблей бамбука, таких, из каких плетут шляпы. И по ее краю будут вытканы черные бабочки. Я все это придумала в школе.

Мать близнецов умела делать множество разных вещей. Она умела ткать прекрасные ткани на станке, который стоял в углу их комнаты. Она умела вышивать красивые узоры, умела плести маты, корзинки и шляпы. Она выучила немного плести корзинки и Риту. В школе Рита подучилась этому еще немного у учительницы, и теперь она думала, что сможет сплести корзинку совсем сама.

— Ты, конечно, можешь взять коричневую курицу и ее цыплят, — сказала мать Рамону. — А ты, Рита, сумеешь сделать корзинку совсем сама, только тебе придется подождать, пока мы достанем материала для нее.

— Я могу приготовить его сама, — воскликнула Рита. — По дороге в школу я знаю как раз такой бамбук, какой мне нужен. Там есть золотистый и черный бамбук.

Рамон сразу принялся устраивать курятник. Он нашел под домом ящик и, вместо одной из сторон, сделал в нем решетку из бамбука. Дна у ящика не было. Рамон положил на землю под ящик сухих стеблей земляного ореха. Потом он и Рита принялись ловить курицу, чтобы посадить ее в новый дом.

Но курице совсем не понравилась мысль сидеть в курятнике. Она кинулась бежать от детей, зовя за собой цыплят, и спряталась под кучу досок под домом. Напрасно Рамон сыпал корм перед тем местом, куда спряталась курица, чтобы выманить ее. Она не шевелилась.

Наконец Рамон в отчаянии сказал:

— Я пошлю туда Динго. Пусть он ее выгонит. Если я ее не запру в курятник, — она заблудится и растеряет половину своих цыплят. А я хочу их всех выкормить.

— Ой, не пускай Динго, — сказала Рита. — Ты же хорошо знаешь, какой Динго неуклюжий. Он непременно передавит цыплят.

Динго, услышав свое имя, поднял уши и подбежал к Рамону. Он наклонил голову на бок, махая хвостом, как будто спрашивал: «В чем дело? Я сделаю все, что нужно».

Рамон наклонился и показал собаке под кучу хвороста.

— Полезай туда и выгони их, — сказал он.

Доски были сложены так, что под ними был проход, как маленький туннель, от одного конца до другого. Это было сделано для того, чтобы они не гнили, лежа прямо на земле.

Рамон думал, что, если Динго поползет с одного конца, то курица и цыплята, наверное, выбегут с другого. Динго залаял и пополз в дыру. Снаружи остался только кончик его хвоста. Вдруг из под досок послышался визг. Динго поджал хвост и стал поспешно пятиться из туннеля. Когда он выскочил, хвост его был поджат, уши опустились, а кончик носа был в крови. Динго усердно тер его лапами.

Курица же и не думала вылезать. Она сидела под досками и сердито клохтала.

— Оставь ее там до утра. Пусть она там и ночует, — сказала Рита.

Тут мать позвала их ужинать. Рамон понюхал воздух.

— Пахнет камотес, — сказал он. — Наверное, рис кончился. Иначе мама не стала бы делать камотес. Ох, сколько же осталось еще до жатвы?

Рита сосчитала по пальцам.

— Вот смотри: теперь июль, потом идет август, сентябрь и октябрь. Во всяком случае осталось еще четыре месяца!

Рамон вздохнул, положив руку на живот.

— Когда придет жатва, — сказал он, — я сразу съем столько рису, сколько захочу. Я сварю для себя полный горшок и съем один все до крошки.

IV

На плоту

Когда утром прокричал первый петух, Рамон проснулся и спустился в темноте по лестнице. Он хотел встать раньше курицы и цыплят, чтобы они не успели убежать. Он заткнул соломой один конец туннеля и сел рядом с Динго у другого конца. Вот курица закудахтала. Тогда Рамон тихонько пополз к концу туннеля со своим курятником. Только что курица успела выйти, как Рамон опустил на нее курятник. Курица была поймана.

Она ужасно рассердилась. Она распушила перья на шее, клохтала и хотела непременно клюнуть Рамона. Один раз ей действительно удалось клюнуть его в большой палец. Рамон засунул палец в рот и заплясал от боли.

Рамон медленно волочил ящик по земле. Маленькая курица шла внутри ящика, потому что ей не хотелось быть ушибленной. Она отчаянно клохтала, зовя за собой цыплят. Рамон поставил ящик на зеленую траву на дворе, засунул под ящик блюдце с водой и насыпал рисовых отбросов.

Утром, за завтраком, Рита сказала:

— Я все думаю о своей корзинке, мама. Я решила, что не буду покупать совсем материала для нее. Я наберу его сама.

— Но ведь пройдет много времени, прежде чем ты соберешь и приготовишь материал, — сказала Петра.

— Я знаю, — ответила Рита, — но ведь и выставка будет только после жатвы, а до этого еще далеко.

— Ужасно далеко, — вздохнул Рамон. (Его порция риса была в это утро очень мала!)

— А, кроме того, — продолжала Рита, — я буду прилежно работать, и, если я сделаю все сама, корзинка будет совсем, совсем моя. Она будет гораздо больше моя, чем цыплята Рамона. Ведь он даже не сажал на яйца наседку! Она сама села.

— Ерунда! — сказал Рамон, — во всяком случае цыплята живые, а живые вещи куда лучше, чем какая-то корзинка.

Тут могла бы начаться ссора, но мать сказала:

— Ну, тише, тише! Ведь вы же знаете, что пока еще нет никакой корзинки.

— Но она будет! — твердо сказала Рита. — Вы увидите!

— Ерунда, — сказал опять Рамон. — Если ты и начнешь плести ее, все равно ты никогда не кончишь.

Рита, не говоря ни слова, посмотрела на Рамона. Она твердо решила, что, чтобы ни случилось, она обязательно закончит свою корзинку.

Она сейчас же пошла искать стебли бамбука. Еще до школы она нашла шесть длинных, нежных, зеленых стеблей и положила их под дом в тень сохнуть. Каждый день, по дороге в школу и обратно, она искала их, и скоро у нее уже была готова порядочная связка. Тогда, в одну из суббот, она принялась за работу. Она ножом расщепила стебли на узкие тонкие полосы. Но и теперь они еще не были готовы для плетения. Их еще надо было расплющить, оскоблить, прокипятить и выбелить.

Рамон смотрел изо дня в день на ее терпеливую работу и поддразнивал ее, рассказывая, как быстро растут его цыплята.

Наконец, материал был готов, и Рита начала плести корзину. Ее ловкие, терпеливые пальцы сплетали узенькие, похожие на нитки, полоски, и корзинка медленно, но все же росла с каждым днем.

Однажды утром, когда, перед уходом в школу, она прилежно работала, Феликс вернулся с рисового поля и сказал:

— Рис хорошо растет, и я теперь могу урвать немного времени от работ на ферме, чтобы съездить на рыбную ловлю. Теперь, ведь, каждую субботу вдоль берега проезжает лодка «Розита» и скупает устриц, креветок и рыбу для Манильского[4] базара. Можно будет продать мой улов прямо здесь, не возя его в город.

— Я надеюсь, что тебе повезет, — вздохнула Петра. — Нам так нужны деньги. Туфли у близнецов совсем износились.

— Я знаю это, — сказал Феликс, — но нельзя было раньше оставить работу в поле. Я приготовлю сегодня плот, а вечером мы поедем за крабами и рыбой.

— Можно нам тоже ехать? Можно и нам поехать? — просили близнецы.

Мать засмеялась.

— Вы похожи на Динго, когда он хочет, чтобы вы бросали для него палки в воду, — сказала она. — Он поднимает уши и смотрит на вас блестящими глазами, с открытым ртом. Совсем так, как вы смотрите теперь на отца.

— Да, и вам можно ехать, — улыбнулся Феликс.