Магия убийства - Соболева Лариса Павловна - Страница 36

– Я мужчинами давно не интересуюсь, – заявила одна бабка, – их женщинами тем более, мне все равно, кто к Витьке ходил. Вы у Зюзи спросите. Если он не пьяный, то в домино играет во дворе или про жизнь рассуждает, заодно замечает, кто к кому ходит. Он был, когда вы обыскивали Витькину квартиру.

Зюзя ничего не смог сказать, моргал тонкими веками в замедленном темпе, короче, был пьян в лоскуты, это с утра-то! По дороге в прокуратуру следователи завернули в магазин, где продавались фирменные купальники, подошли к продавщице, представились. Ника вынула из сумки верхнюю часть купальника в целлофановом пакете, положила на прилавок:

– Посмотрите, этот купальник у вас купили?

– У нас, – ответила продавщица.

– А вы случайно не помните, когда его купили?

– Помню, – улыбнулась симпатичная девушка. – Это третий купальник, который купили в этом месяце. Два сплошных забрали для бассейна, ведь еще не сезон, да и в сезон у нас не очень покупают такие вещи, слишком дорого. А этот купили на прошлой неделе.

– Помните, кто покупал? – спросил Валдис.

– Девушка. Молодая, красивая… Знаете, из этих – богатых, она была очень хорошо одета, перебрала с десяток купальников, остановилась на этом.

– А более подробно можете описать ее? – снова спросил Валдис.

– Попробую. Она высокая… примерно метр семьдесят пять. Блондинка. Волосы у нее ниже лопаток, вьющиеся. Очень интересные черты лица. Подбородок и скулы почти одной ширины…

– Квадратный? – уточнил Валдис.

– Квадратный как-то не вяжется с ней, но примерно так. Только нижняя часть лица у нее нежная, с плавными линиями. На подбородке ямочка… нос прямой, не маленький, но и не крупный. Высокий лоб… Ах да, губы! У нее большой рот и крупные губы. И длинная шея. Очень красивое сочетание.

Валдис из этого красивого сочетания не смог составить портрет, но удивился:

– Вы так хорошо ее запомнили, почему?

– Во-первых, она очень долго выбирала купальник. Во-вторых, других покупателей не было. В-третьих, я окончила художественную школу, правда, в училище не поступила – таланта не хватило, теперь пишу картины для друзей.

– Нам повезло, – улыбнулся он. – Я понимаю, времени прошло много, наша память только пару ней держит точные черты, но, может, вы поможете составить фоторобот девушки?

– Ой, не знаю. Я никогда этого не делала…

– Вот и попробуете. Сейчас мы отпросим вас у начальства и поедем.

Составили фоторобот, продавщица сказала, что девушка похожа, но чего-то не хватает. Может, не хватает живости в лице, однако худо-бедно, а портрет получили, продавщицу отвезли в магазин. Выходя из машины, она вдруг вспомнила:

– А знаете, у нее есть… как это говорится… особая примета. Родимое пятно размером с десять копеек. Вот здесь… – Продавщица ткнула себя указательным пальцем в скулу между подбородком и ухом. – На правой стороне.

– Спасибо, – сказал Валдис. – Примета ценная.

Ценная-то ценная, но всех женщин города не выстроишь в одну линию и не осмотришь их скулы. А в прокуратуре ждали более существенные новости, Владимир Васильевич вызвал их к себе.

– Дверь закройте плотно, – буркнул он, когда двое молодых людей вошли, одновременно зам набирал номер телефона. – Садитесь… Сократ Викентьевич, это я. Они пришли, подъезжай. Так… Кое-что есть по убийству Кривуна.

– Но Кривун не относится к нашей серии, – робко выговорила Ника и втянула голову в плечи от громкого голоса зама:

– Не перебивать! Как мне теперь видится – относится. Степанян принес запись допроса жены Кривуна, послушайте.

Он включил запись, скрестил на груди руки и повернул голову боком к диктофону, прислушиваясь, видимо, стал туговат на ухо. Дошли до момента, когда жена Кривуна стала рассказывать о находке в вазе, Ника и Валдис переглянулись, но воздержались от комментариев. Даже когда пленка закончилась, они помалкивали.

– Итак, – сказал Владимир Васильевич, – Кривун тоже получил змейку, только живую и до своей смерти.

– Вы считаете, это дело нам надо взять? – спросила Ника.

– А не надорвешься? – съязвил зам. – Степанян тоже хотел скинуть вам дело – дудки. По Кривуну будет работать он, так быстрее выйдем на убийцу. Если Степанян накопает интересные для вас факты, вы будете знать. Но имейте в виду: преступник изобретательный, грамотный. Убивает без свидетелей, а находка в вазе говорит о том, что этот человек входит в круг знакомых Кривуна, точнее, он был в составе гостей. И вот еще посмотрите.

Владимир Васильевич протянул ксерокопии, разумеется, Валдису, хотя Ника сидела ближе. Раньше она болезненно воспринимала его отношение к себе и считала: косо посмотрел на меня пять раз, рычал десять раз, проигнорировал мое мнение два раза. Но сейчас жизнь Платона зависит от слаженности их действий, тут не до обид. Рискуя быть невежливой, Ника повернулась спиной к заму и уткнулась в листы, которые Валдис быстро читал и складывал на стол.

– Кто бы мне дарил такие подарки, – хмыкнул Валдис.

– Вот именно, – буркнул Владимир Васильевич. – Степанян нашел копии в бумагах Кривуна, жена разрешила провести обыск без формальностей. Сейчас он будет качать всех гостей, которые присутствовали на вечере, одновременно займется выяснением, как попал к Кривуну участок, рыболовецкое судно, супермаркет, которые он от всей души подарил Энсу. То, что это хитрые мошеннические приемы, у меня не вызывает сомнений, следовательно, не мешает выяснить, что за личность Мирон Демьянович Энс.

– А вот и я! – В кабинет вошел Сократ Викентьевич. – День добрый.

– Заходи, садись, – пригласил его Владимир Васильевич дружеским тоном. Собственно, рычание зама распространялось лишь на молодых.

– Давайте сначала кассеты Фалеева подготовим, – сказал Сократ Викентьевич.

– Валдис! – И зам кивнул на телевизор.

Тот вставил в видеомагнитофон кассету, сел поближе к телевизору, взяв пульт, включил. Сократ Викентьевич комментировал, не избегая выспренностей:

– Обратите внимание на начало… теперь на лицо женщины. Оно прекрасно, потому что во власти любви. Посмотрите, как она прерывисто дышит, как открывает и закрывает глаза, сколько в них чувственного огня. Один нюанс! Репортаж велся непосредственно из комнаты. Третий человек снимал, приближая и отдаляя картинку. Кульминация! Это не стоны похоти, это транс, катарсис от сочетания физического и духовного удовлетворения.

– Вам бы книжки писать, – протянула Ника, следившая больше за вдохновенным Сократом Викентьевичем, нежели за экраном.

– Пробовал гонять перо по бумаге, пробовал, – гордо сказал криминалист. – Не получилось. Но я остался доволен творческим процессом.

– Не отвлекайтесь, – спустил их на землю зам.

– Теперь следующие партнеры, но я пока промолчу, а вы наблюдайте. И без стеснения, пожалуйста.

Конечно, последнюю фразу он адресовал Нике, все ее считают недоразвитой. Параллельно с просмотром ее одолевали коварные мысли, что надо поменять гардероб на строгий классический – это тоже неплохой способ создать нужное впечатление, деньги у родителей выпросит. И голос неплохо бы изменить, ну, не голос, а интонации, фразы сделать текучими, многозначительными, как у Платона…

– Ставь следующую кассету, – распорядился Сократ Викентьевич. – Опять я прошу вас обратить внимание на первоначальный акт. Правда, во втором случае… Вот, смотрите! Это страсть в чистом виде, когда человека заклинивает. Кстати, во время страсти и безумной любви в организме изменяются химические процессы, поэтому люди часто совершают глупейшие поступки, которые, будь они при памяти, никогда не допустили бы. Не знаю, насколько верна данная точка зрения, но я читал об этом в журналах, исследования проводили западные ученые… Второй партнер. Это Канарин, он на всех трех кассетах, как и Фалеев. А третий… Сейчас, сейчас, минуточку… Вот он. Вам не кажется знакомой эта противная рожа?

– Один из тех двух, которых мы нашли на протоке? – спросил Валдис.

– Отличная у тебя память, – похвалил его Сократ Викентьевич. – Да, это он. Мы идентифицировали его на компьютере, совпадают все черты.