Легенда о воре (ЛП) - Гомес-Хурадо Хуан - Страница 39

Она почти добралась до площади, когда заметила группу стражников, делавших привычный обход. Альгвасил остановился поговорить с человеком странного и малоприятного вида. Он послушно кивал, словно получая приказы от начальства, что удивило Клару, поскольку тот мужчина не был похож на судью, а больше на головореза в грязном плаще и с заляпанными жиром усами. Когда он повернулся, чтобы уйти, Клара заметила, что мужчина косит глазом.

Поскольку ей не было никакого дела до этого типа, она отвернулась. Сейчас важнее всего было выполнить поручение Монардеса.

- Альгвасил! Сюда, это срочно!

- Что случилось, сеньора? - спросил тот, пользуясь случаем покрасоваться перед женщиной.

Клара всё ему объяснила. Когда она закончила, альгвасил радостно вскричал:

- Мне только что сообщили, что эта парочка разыскивается за кражу важных бумаг у банкира Мальфини. Покажите, где они.

"Мальфини, - испуганно думала Клара, пока сопровождала их к дому Монардеса. - Этот человек ведет дела с моим хозяином. Что у него украли эти воришки?"

Она открыла ключом дверь, и альгвасил оттолкнул девушку в сторону. За ним последовали четыре стражника, послышался шум борьбы.

- Держите его!

Клара не могла ждать снаружи с остальными людьми альгвасила и вошла в дом. Карлик лежал на столе, уже мертвый. Кто-то уважительно закрыл его лицо платком. Монардеса прижали к стене, он был в ужасе от царившего в его аптеке насилия, угрожавшего разбить драгоценные флаконы.

Юноша стоял на коленях на полу, и альгвасил надевал на его запястья оковы. При виде Клары на лице молодого человека отразились разочарование и упрек.

Рабыня тут же пожалела о том, что делает, но было уже поздно.

- Подождите! - крикнула она.

- Что случилось, сеньора?

- Вы не можете его забрать, - сказала она, не в состоянии объяснить причину.

- Это не в вашей компетенции. Отойдите, будьте добры, - заявил альгвасил, не обратив внимания на ее просьбу. И повернулся к Санчо. - Ты обвиняешься в краже и нарушении спокойствия короля, мерзавец. Как тебя зовут?

- Меня зовут Санчо из Эсихи, - сказал молодой человек, глядя Кларе прямо в глаза, прежде чем стражники выволокли его на улицу.

XXVIII

Хуже всего был этот голос.

Он мог стоически вытерпеть любую порку, адскую жару, запах дерьма и пота. Он готов был терпеть и непосильный труд, и голод, и полчища роящихся кругом мух, но что было для Санчо совершенно невыносимым - это голос надсмотрщика.

- На-ва-лись, на-ва-лись, на-ва-лись!

Постоянно звучащий в голове голос другого человеческого существа, управляющего его мыслями, приводил его, непокорного духом, в отчаяние. Только когда надсмотрщик уставал, эта назойливая песня сменялась звуком барабана, и для Санчо наступал покой. И тогда он начинал снова и снова перебирать в памяти события, которые привели его к этому положению.

Когда стражники схватили его в доме Монардеса в роковой день смерти Бартоло, то отправили в севильскую тюрьму. Никогда раньше он не бывал в таком огромном и многолюдном здании. Заключенные ютились во дворе и коридорах, шум голосов и драки никогда не прекращались. Несмотря на это, юноша едва помнил это место, поскольку сам находился внутри темной камеры вместе с еще тремя осужденными. Санчо забился в угол и не отвечал, когда те к нему обращались, и не притронулся к еде, которую стражники передавали им через окошко. Один из заключенных пощупал его одежду, чтобы проверить, нет ли при нем чего ценного, но Санчо ударил его по голове плошкой, и тогда его оставили в покое.

Он тосковал на убогом тюремном ложе, душа его окаменела от боли утраты. Он не находил утешения и в том, что всё равно хотел покинуть Севилью. В любом случае, это делало конец карлика еще более горьким.

Шесть дней спустя тюремщики поставили его в длинную очередь вместе с другими заключенными - а было их около полусотни. Он видел страх на лицах своих товарищей по несчастью, пока очередь медленно двигалась в направлении стола, за которым расположился один из тюремщиков, доставая из ящика какие-то странные штуковины коричневого цвета. Когда подошел черед Санчо, он увидел, что это были широкие железные ошейники. Один из них тюремщик надел ему на шею и запер на ключ.

- Что вы собираетесь со мной делать? - спросил Санчо у своего тюремщика.

- Отправим тебя на галеры, парень, - ответил тот, примеряя ему то один, то другой ошейник. Лишь после нескольких попыток ему удалось подобрать тот, что оказался впору. - Погода как раз подходящая, корабли скоро выйдут в море.

Парнишка с трудом сглотнул, когда холодный ржавый металл коснулся его шеи. Бартоло нередко говаривал у костра темными ночами, что рано или поздно он окажется на галерах, но для Санчо это было не более чем страшной сказкой, ему казалось, что подобное может случиться с кем-то другим, но никак не с ним самим. И теперь перед его внутренним взором встали во всей красе все те пытки и казни, о которых рассказывал ему карлик.

- Не может быть! - выкрикнул он в бессильном отчаянии. - Меня даже не судили!

- Суд состоится через несколько месяцев. К тому времени ты успеешь вдоволь намахаться веслами на галерах.

- А потом меня вернут в Севилью - для того, чтобы судить?

- С какой это радости? - спросил тюремщик, глумливо усмехаясь. - Тебя в любом случае признают виновным.

Прошло немало времени, прежде чем до Санчо дошел истинный смысл этих слов. Да, разумеется, он был виновен. Но ему не пожелали дать ни единого шанса оправдаться, объяснить причины и обстоятельства... Именно это чудовищная несправедливость заставляла его сердце закипать от ярости.

- Это несправедливо.

Тюремщик пожал плечами. Он души потешался над растерянностью Санчо и его страданиями.

- Раньше надо было думать, прежде чем воровать. Следующий!

Заключенных сковали общей цепью на расстоянии около метра друг от друга. В полдень караван покинул Севилью через ворота Херес в сопровождении троих верховых стражников, которые то и дело подгоняли заключенных и следили, чтобы те не переговаривались. Где бы ни проходил караван, повсюду над ними потешались и тыкали пальцами. Женщины смеялись, дети с швыряли в них камни и гнилые фрукты. Санчо пытался представить, как бы он сам вел себя на их месте. В эти минуты он дал себе клятву никогда не смеяться над чужим несчастьем.

Однако намного хуже, чем сами камни, было то, что они сбивали с ног. Всякий раз, как один из каторжников падал на землю, он увлекал за собой еще несколько человек. Когда это впервые случилось с Санчо, железный ошейник поцарапал ему кожу, после чего он решил принять меры предосторожности, придерживая цепь обеими руками, чтобы она не так сильно дергала.

В первую же ночь парнишка сумел отпереть замок при помощи прутика. Это оказалось не так и сложно. Разумеется, будь при нем отмычки Бартоло, он бы это сделал и вовсе в одну минуту, но все инструменты карлика так и остались в доме Монардеса, в беспорядке разбросанные по полу. Санчо утешал себя тем, что ему едва ли удалось бы уйти далеко от вооруженный стражников верхом на быстрых конях.

Утром четвертого дня они прибыли в Кадис. Тюремщики отвели их в гавань, где стояли в ожидании десятки кораблей. Увидев море, Санчо на миг забыл об усталости. Никогда прежде не видел он ничего прекраснее. Рокот волн и соленые брызги на миг подарили ему счастье.

"Там, по другую сторону - Индии... - думал он. - Быть может, когда-нибудь..."

Его галера называлась "Сан-Тельмо". Она лишь на пару метров возвышалась над водой, и ее корпус угрожающе поскрипывал при каждом ударе волны.

Матросы оставили свои дела, глядя, как тюремщики снимали с заключенных цепи, и те один за другим поднимались на борт. В отличие от большинства людей, попавшихся им по пути, жители Кадиса сочувствовали несчастным.