Операция «Гадюка» (сборник) - Булычев Кир - Страница 44

— Адъютант! — приказал он. — Нашивки для Коршуна.

Адъютант уже ждал, был готов. Он вынес из задней ямы картонную коробку с нашивками. Раньше у Коршуна было две нашивки, теперь стало сразу четыре — с сержанта он перепрыгнул в лейтенанты. Так бывает, когда мало командиров.

Нашивки с оборотной стороны были клейкими. Адъютант оторвал тонкую бумажку, которая предохраняла нашивки, чтобы не приклеивались к чему ни попадя, затем пришлепнул их на рукава.

— Поздравляю, — сказал командир полка. — Теперь ты не младший командир, а средний командир. У тебя больше ответственности и больше прав. Займешь яму комроты и выберешь из его вещей то, что тебе подходит.

— Как же так, командир? — возразил Коршун. — Шундарай еще жив.

— Врешь! — крикнул командир полка. — Шундарай уже мертв! Он мертв для всех. Он дезертир и предатель. Могила — его койка!

— Это не совсем так, командир, — сказал Коршун.

— Гоните его, гоните! — приказал командир. — А то я его сейчас разжалую!

— Подождите его гнать, — сказал адъютант, — нам еще надо провести совещание командиров подразделений.

— Правильно, — сказал командир. — А то бы пришлось снова вас вызывать. Времени до боевого периода осталось мало, и надо подготовить позиции. Раз, два, выше голова! Садитесь. Адъютант, давайте сюда карту.

Карта была такая же, как у Шундарая, но новая и куда меньше исчерканная.

Командир обернулся к Коршуну и сказал:

— А ты потом перенесешь все на шундараевскую карту.

— Она старая совсем, — сказал Коршун, — невозможно работать.

— Ты же знаешь — с картами плохо. Воюем давно, откуда картам быть?

— Надо новые напечатать, — сказал Коршун.

— Не тебе распоряжаться, — рассердился командир, но потом сказал адъютанту: — Ладно уж, дай ему новую. Но чтобы старую ты сжег! Ясно? Враг не спит.

Адъютант открыл шкаф, там лежала целая пачка карт. Видно, они собирались воевать еще долго. Вытащил одну. С неудовольствием.

— Мне бы тоже надо, — сказал Дыба.

— Потерпишь. А то прибегут — всем подавай. Сегодня — карта, а завтра — сапоги.

— А ведь обещали новую форму выдать, — сказал Дыба.

— На поле боя, на поле боя добывай. Трофеи.

— Мы пока не добываем, а отдаем.

— Разговорчики!

Дыба ухмыльнулся. Он не боялся командира. Коршун тоже не боялся. Изображает из себя Суворова… Странно, вдруг вспомнилось имя того умершего маршала, которому подражал комполка.

— Суворов, — повторил Коршун вслух.

— Ты знаешь? — вдруг встревожился командир. — Откуда знаешь?

— А черт его знает — откуда, — улыбнулся Коршун. Он был на голову выше командира, и потому командир не приближался к нему, как не приближался и к другим высоким людям, чтобы не запрокидывать голову.

— Садитесь, — сказал командир.

Он разгладил карту обеими ладонями и с сожалением произнес:

— Жалко, что воздушного шара нет. Сверху взгляд — как орлы!

— Они все обещают, — проворчал Дыба.

— Что-то происходит за передней линией противника, — сказал командир. — А разведчика не пошлешь.

— Разведчика посылать нельзя, — согласился Дыба. — Штаб армии не велит. И чего они боятся?

— Они боятся того, что еще ни один разведчик не вернулся оттуда живым. А вот их носы, их уши — это нам присылали. Кидали в ямы. Людей надо беречь. Сбережешь солдата — найдешь мешок злата!

Командир глядел на карту.

— Здесь, — сказал он, — где у нас стоит второй батальон, можно быть спокойными. Они не пройдут. Если не приведут дракона.

— А дракон — это правда? — спросил Коршун.

— Это выдумка трусов! — ответил командир.

— Шундарай говорил, что видел его.

— Говорил, говорил — вот и договорился. Не отвлекай меня, Коршун. Меня беспокоит правый фланг. Видишь, как к нему близко подходит овраг. По этому оврагу можно выйти в самый фланг. Кого бы туда послать?

— У меня нет лишних людей, — сказал Дыба.

— А я думаю, что они направят туда главный удар.

— А поединок будет? — спросил Коршун.

— Разумеется, будет, — ответил командир. — Из штаба армии уже передали — скоро прибудет витязь. Все готово. На этот раз ему нет равных.

— Хорошо бы, а то уровень смелости падает у наших ребят, — сказал Дыба. — Нельзя, чтобы три раза подряд их богатырь побеждал. Ведь уже и колдуны появились.

— Колдунов — к стенке! — закричал командир. — Еще раз услышу о колдунах — сам пойдешь на тот свет!

— Вам хорошо, вы образованный, — пробурчал Дыба, — а у нас они ходят. Все у нас ходят.

— Потерпи, не вздыхай, — рассердился командир. — А то найдем другого комбата, пойдешь в стрелки. Мне нужно, чтобы ты поставил полдюжины стрелков у выхода из оврага — они там полезут. Понятно?

— Понятно, — сказал Дыба, — Коршун пошлет.

— Почему я? У меня людей нет.

— А потому, что ты новенький. Если я спрошу других комроты, они спросят: а Коршун где?

— Дыба прав, — сказал полковой адъютант. — С тебя, Коршун, сегодня самый спрос.

— Я бы на твоем месте половину роты туда перебросил, — сказал Дыба, когда они ушли от комполка и возвращались траншеей в расположение первого батальона. — Они туда могут основной удар направить. И если прорвутся, на тебя все беды свалятся, а я тебя защитить не смогу. Хоть ты и хороший парень, но мне своя шкура дороже. Так и знай, что тебя расстреляют. Знаешь, что такое — козел отпущения?

— Нет, не знаю.

— И я забыл.

Коршун открыл сундучок Шундарая, не потому, что хотел поживиться, — вряд ли тут чем-то поживишься. У него было дело, о котором никому не скажешь. Делать его не хотелось, не сделать — нельзя.

Коршун кинул взгляд на песочные часы, что стояли на столе. Половинка песка уже высыпалась. Многого не успеешь. Но до санбата дойти он успеет.

Коршун кликнул своего ротного старшину — Мордвина. Никто не знал — это имя или национальность. Он был одноногий, но ничего, не жаловался. От ямы он далеко отойти не мог, но всех подменял — раньше Шундарая, потом Коршуна. Если кто из штаба придет или что случится — всегда в ротной яме есть нужный человек.

Коршун растолкал Мордвина, тот спал под старыми одеялами.

— Смотри на часы, — приказал Коршун. — Если меня не будет, а в часах останется вот столько, на палец, ударишь тревогу. Понял?

— Чего не понять, — ответил Мордвин. — А говорят, что теперь ты вместо Шундарая.

— Прости, не сказал, — ответил Коршун. — Все так быстро произошло.

— А Шундарая повесили или расстреляли?

Как нехорошо получается. Надо же было человеку сказать! Хотя бы даже как подчиненному. Или роту собрать? Не надо собирать — в роте нет человека, кроме Мордвина, который бы не знал о том, что случилось.

— А ты куда? — спросил Мордвин. Он не обиделся. Не сказали, значит, не надо. Хотя он с Шундараем ладил. Мордвина хотели в тыл отправить, в город, а Шундарай не дал. И что делать в тылу Мордвину, который в жизни иного ремесла, кроме военного, не знает? Да и ходят слухи, что в городе с калеками, чтобы не кормить, поступают, как с бродячими собаками. Врут, наверное…

— По делу, — сказал Коршун.

— В медсанбат пойдешь?

— Зайду, — признался Коршун.

Дурак-дурак, а понимает.

Коршун пошел по траншее, потом по остаткам асфальтового шоссе, к грязному ручью. От него вверх, к развалинам. Когда-то здесь было много кирпичных домиков. Почему-то они развалились — остались груды кирпича. А за ними была видна большая длинная яма — в ней располагался госпиталь, который все называли санбатом.

Сюда попадали раненые или больные, кому можно было помочь. А если рана была тяжелая или смертельная да еще была опасность, что ты можешь попасть в плен, то тебя должны были добить свои. Такие на войне жестокие законы — ничего не поделаешь, ты же не в игрушки сюда приехал играть.

Охрана у санбата — место удобное и спокойное для бездельников и трусов — сидела в кружок, играла в кости. С охранниками играли и санитары.

Коршуна заметили, когда он уже спускался в яму.