Кортик. Бронзовая птица - Рыбаков Анатолий Наумович - Страница 42

— Зачем лыжи? — удивился Слава.

— Для конспирации.

…В ближайшее воскресенье друзья сошли на станции Пушкино. В руках у каждого были лыжи и палки.

Вдоль высокой деревянной платформы с покосившимся павильоном тянулись занесенные снегом ларьки. За ларьками во все стороны расходились широкие улицы в черной кайме палисадников. Они замыкали квадраты дачных участков, где протоптанные в снегу дорожки вели к деревянным домикам с застекленными верандами. Только голубые дымки над трубами оживляли пустынный поселок.

— По одной стороне туда, по другой — обратно, — сказал Миша. — Главное — не пропустить ни одной таблички.

— Целый год проищем, — сказал Слава. — Лучше в сельсовете спросить.

— Нельзя, — возразил Миша: — поселок маленький, это вызовет подозрения.

— Кого нам бояться! — сказал Генка. — Старушка сама обрадуется, когда мы клад найдем.

— Ты ее в глаза не видел, а рассуждаешь,— сказал Миша. — Поехали.

Они проискали целый день, но дома Терентьевой не нашли.

— Так ничего не выйдет, — сказал Слава, когда мальчики снова собрались на станции: — половина домов без табличек. Нужно в сельсовете спросить.

— Я тебе уж сказал, что нельзя! — рассердился Миша.— Забыли, что Свиридов говорил? Дело очень щепетильное. В следующее воскресенье опять приедем и будем искать.

Мальчики сняли лыжи. Когда они подошли к кассе, их окликнули: «Здравствуйте, ребята!» Мальчики обернулись и увидели Елену и Игоря Буш, акробатов.

Лена приветливо улыбалась. Ее белокурые локоны падали из-под меховой шапочки на воротник пальто. Игорь, как всегда, смотрел серьезно и, пожимая ребятам руки, пробасил:

— Сколько лет, сколько зим!

— На лыжах катались? — спросила Лена. — Почему к нам не заехали?

— Мы не знали, что вы здесь живете,— сказал Миша.

— Да, мы здесь живем, у нас свой дом. Пойдемте к нам.

— Поздно, — сказал Миша, — мы приедем в следующее воскресенье.

— Обязательно приедем, — подтвердил Генка и таинственно добавил: — У нас тут дело есть.

— Какое дело? — спросила Лена.

— Так, ерунда… — Миша свирепо посмотрел на Генку.

— Нет, скажите, — настаивала Лена.

— Я тетку свою разыскиваю, — сказал вдруг Генка.

Лена удивилась:

— Она ведь в Москве, твоя тетка?

— То одна тетка, а это другая. Разве мне запрещено иметь двух теток?

— И вы ее не нашли?

— Нет, адрес потеряли.

— Как ее фамилия?

Мальчики молчали.

— Как ее фамилия? Или вы фамилию тоже потеряли?

— Ее фамилия Терентьева, а зовут Мария Гавриловна, — неожиданно сказал Миша. — Вы не знаете ее?

— Терентьева, Мария Гавриловна? Знаю, — сказала Лена, — она живет рядом с нами. Пойдемте, мы вам покажем…

Глава 69

НИКИТСКИЙ

— Имейте в виду, — говорил по дороге Миша: — тетке нельзя говорить, что Генка ее ищет.

— Почему?

— Это длинная история. Она думает, что Генка умер, ее нужно сначала приготовить. Если ей так прямо и бухнуть, то у нее от радости может разрыв сердца случиться. Здоровье у нее очень хрупкое, тем более такой «племянничек», сами видите…

— Мы с ней почти незнакомы, — сказала Лена. — Она живет очень замкнуто. — Вообще, — продолжал Миша, — абсолютно никому говорите. И папе своему не говорите…

— Папа умер, — сказала Лена.

Миша смутился:

— Извини, я не знал. — И, помолчав, спросил: — Как же вы теперь?

— Одни живем. Работаем с Игорем «2 БУШ 2, воздушный аттракцион».

Они подошли к домику Бушей.

— Вот здесь она живет. — Лена показала на соседний дом.

Из-за высокого забора виднелась только крыша, покрытая на краях ноздреватой коркой снега.

— Как эта улица называется? — спросил Миша.

— Ямская слобода, — сказал Игорь. — Наш номер восемнадцать, а Терентьевых — двадцать.

— Хорошо ты искал! — Миша с упреком посмотрел на Генку.

— Не понимаю, — бормотал Генка, отводя глаза,— как это я пропустил…

— На этой стороне даже нет лыжных следов, — заметил Слава.

— Как — нет? — бормотал Генка, рассматривая дорожку.— Куда они делись?.. Стерлись! Ну конечно, стерлись. Видите, движение какое! — Он показал на пустынную улицу.

— Зайдемте к нам,— предложила Лена. — Мы, правда, три дня дома не были, но сейчас затопим, и будет тепло-тепло.

Домик был маленький и тихий. Пушистый иней лежал на окнах. Равномерно тикали на стене часы. Чуть скрипели под ногами половицы. Пестрые дорожки лежали на чисто вымытом полу. Большая керосиновая лампа висела над столом, покрытым цветастой клеенкой. На стене в рамах висели большие портреты мужчины и женщины. У мужчины были густые нафабренные усы, аккуратный пробор на голове, бритый подбородок упирался в накрахмаленный воротничок с отогнутыми углами. «Точно так же, — вдруг подумал Миша, — как на дедушкином портрете там, в Ревске».

Лена переоделась в старое пальтишко, обула валенки и повязала голову платком. Она выглядела теперь деревенской девочкой с большими синими глазами и прямым носиком.

— Пошли за дровами, — сказала она Игорю.

— Мы принесем! закричали мальчики. Покажите где.

Всей гурьбой вышли во двор. Лена отперла сарай. Миша и Генка начали колоть дрова. Слава и Игорь носили их в дом. Лена, позвякивая ведрами, ушла за водой

Генка вошел в азарт.

— Мы их все переколем, — бормотал он, замахиваясь топором. — Зачем вам каждый раз возиться…

Полено никак не поддавалось.

— Брось ты его,— сказал Миша,— возьми другое.

— Нет, — Генка раскраснелся, буденовка его сдвинулась на самую макушку, — полено упрямое, но и я тоже…

Вскоре обе печи в доме запылали ярким пламенем. Ребята уселись вокруг печи в маленькой кухне: Лена и Слава на стульях, а остальные — на полу.

— Вот так и живем, как видите,— сказала Лена.— Приезжаем сюда только в свободные дни, когда не выступаем.

— Нужно переехать в Москву,— пробасил Игорь.

— А мне жалко, — сказала Лена:— здесь папа и мама жили…

Пламя в трубе протяжно завывало, огненные пятна заплясали на полу.

— Мы здесь всю неделю будем,— сказала Лена. — Приезжайте к нам в гости.

— Не знаю, — сказал Миша, — на этой неделе мы будем очень заняты. Завтра на сборе отряда решается вопрос о передаче в комсомол. Если нас передадут, то нужно пройти бюро ячейки, ячейку, райком.

— Вы уже комсомольцами будете?— удивилась Лена.

— Да.— Миша помолчал, потом спросил: — Скажи, у вас есть чердак?

— Есть.

— Из него виден двор Терентьевых?

— Виден. Зачем тебе?

— Хочу посмотреть.

— Пойдем покажу.

Миша и Лена вышли в холодные сени и по крутой лестнице поднялись на чердак.

— Дай руку,— сказала Лена, — а то упадешь.

Они перелезли через стропила и подошли к слуховому окну.

Поселок лежал большими квадратами кварталов; за ним темнел лес, разрезанный надвое дальней железнодорожной колеей.

От домов, сараев, заборов повсюду чернели на снегу длинные тени. Телеграфные провода струились от столба к столбу, фарфоровые ролики комочками ютились на перекладинах. Было светло почти как днем.

Лена стояла рядом с Мишей. Лицо ее, освещенное луной, казалось совсем прозрачным, только чернели на нем тонкие брови и длинные, загнутые вверх ресницы. Она держала Мишу за руку, и оба они молчали… Миша посмотрел на соседний терентьевский двор. Он был большой и пустой. Вдоль забора тянулись постройки и лежали сваленные бревна.

Завыл где-то гудок паровоза и сразу оборвался.

Миша смотрел на терентьевский двор и вдруг увидел, что дверь дома открылась. На заднее крыльцо вышел высокий человек в накинутом на плечи полушубке. Он стоял спиной к Мише и курил. Потом он бросил окурок в снег и медленно повернулся. Миша изо всех сил сжал руку Лены.

Это был Никитский…

Глава 70 

ОТЕЦ

Домой ребята вернулись поздно вечером. Мама сидела за столом и читала книгу. Она обернулась к Мише и молча укоризненно покачала головой.