Кто, если не ты? (СИ) - "Таша Фокс" - Страница 17

ГЛАВА 8

Эмили Свенсон была красивой женщиной. Такие как у меня черные волосы и зеленые глаза, она кружила головы многим мужчинам. В компаниях своих знакомых и друзей, мама была очень веселой и харизматичной женщиной, но мне, увы, этого не показывала. Когда я стояла на похоронах в кругу  ее коллег, друзей и мужчин, я чувствовала огромное сожаление, что я не успела с ней породниться, хоть она и была моей матерью. Мы упустили так много времени, так много слов, а теперь уже было поздно. Она ушла через два месяца после моего возвращения из США. Я звонила ей, а она не отвечала, когда я пришла и открыла дверь своим ключом, обнаружила лежащую мать без движения. Врачи зафиксировали смерть от сердечного приступа. Вот и все. Теперь в этом мире у меня нет не единого родного человека. Ни родственников, ни родителей. Забавно, столько людей вокруг, а я все равно одна. Только Рейчел моя опора и радость. Я даже не знала, что человек может так поддерживать другого, так заботиться. Быть неиссякаемым источником всевозможных развлечений только чтобы меня вывести из коматозного состояния. Она не давала мне увянуть окончательно. Я никогда не расплачусь с ней.

Звонок моего мобильного вывел меня из задумчивости, когда я сидела в своей квартире в выходной. Да, кстати, я снова устроилась гидом-переводчиком в тот же отель, только с зарплатой в полтора раза выше, все-таки рекомендации и хорошие характеристики от «Бентли» сделали свое дело.

 – Мисс Свенсон? – Спросил незнакомый, мужской голос.

 – Это я.

 – Меня зовут Майкл Олдман, частный нотариус. Ваша мать, Эмили Свенсон, оставила завещание. Вы сможете явиться сегодня к полудню ко мне в контору?

 – Конечно, спасибо.

Я была в недоумении от того, что мама на меня что-то завещала. Да ей и завещать-то нечего было. Жила она в съемной квартире, за которую платила я. Другой недвижимости у нее не было, да и дорого имущества тоже. Предпоследний ее муж забрал все ценное, а у последнего ничего не было. Я позвонила Рейчел и попросила поехать со мной.

 – Как думаешь, что это? – Спросила меня подруга, когда мы приближались к конторе.

 – Понятия не имею. Может какие-то украшения? Мама в молодости очень ухаживала за собой, была красоткой, и любила всякие побрякушки.

Мы вошли в кабинет нотариуса. Майкл Олдман был среднего роста, седой мужчина, в очках-полумесяцах.

 – Присаживайтесь, пожалуйста, – попросил нас мужчина, указав на два свободных стула напротив своего стола, и взглянув на Рейчел, добавил, – а вы, простите?..

 – Это моя подруга, я хотела, чтобы она была со мной.

 – Понимаю, – тут же сочувственно закивал нотариус, и что именно он понимает для нас осталось загадкой. – Мисс Свенсон, более года назад, ваша мать составила у меня свое завещание. – И поднял в руках лист бумаги. – В завещании говорится, что после ее смерти, ее дочь, Мелисса Джейн Свенсон становится полноправной обладательницей банковского счета и всех ценных бумаг, хранящихся на нем, в размере двадцати тысяч долларов. Вот эта кредитная карта, и прилегающее письмо, в котором должна находиться вся информация по ней. Только для передачи вам этой карты и письма, мне необходимы ваши документы.

Я сидела на стуле, ошарашенно глядя на нотариуса, двадцать тысяч? Откуда? Краем уха услышала как присвистнула Рейчел. Мистер Олдман сверился с моими документами, я подписала все необходимые бумаги, забрала содержимое большого конверта, поплелась к выходу, удивленно переглядываясь глазами с Рейчел.

 – Ни фига себе! – Продолжала охать подруга, когда мы шли к ее новой машине, подарке Боба на четыре месяца их отношений. Я была удивлена, ведь это первые продолжительные отношения моей подруги еще со школьного времени. Боб был хороший парень, он помог мне с «Бентли», а с Рейчел был всегда такой обходительный и милый. И заглядывая в глаза своей подруге, я видела там, что Боб надолго задержится в ее жизни. И я была рада.

 – Здесь письмо, думаешь нужно прочесть сейчас?

 – Как хочешь, Мелл, но если ты хочешь знать мое мнение, то я настаиваю, чтобы ты зачитала немедленно, потому что я просто взорвусь от любопытства.

Я закатила глаза и взялась открывать конверт, Рейч был неисправима.

 – Ты можешь это сделать за меня? – Я умоляюще заглянула ей в глаза.

 – Ты хочешь, чтобы я зачитала письмо? – И после того как я кивнула, протянула руку, – давай.

Она медленно развернула, сложенное втрое письмо и начала нежным, спокойным тоном читать, но я слышала высокий, чуть холодноватый голос матери.

« Дорогая, Мелисса. Моя любимая и родная дочь. Ох, как же я хотела бы сказать тебе это, глядя в глаза, но, увы, мы никогда не могли быть до конца откровенны друг с другом. Я часто закрывалась от тебя, была надменной и грубой. Но от этого моей любви не становилось меньше. Просто кто-то рождается, чтобы быть хорошей матерью, а кому-то этого не осуществить.

Моя жизнь была тяжелой и откровенно неправильной. Я пила, курила и делала еще много плохого, за что Всевышний наказывал меня каждую секунду моей жизни. Но все же Бог не был со мной суров всегда. Однажды, он подарил мне самую замечательную дочь на Земле. Самую прелестную девочку из всех виденных мною. Знаешь, новорожденные дети часто бывают уродливы, но ты… Ты была прекрасной с самой первой секунды своей жизни. Ты – то, ради чего я жила, ради чего я сдерживалась каждый день, чтобы не вышибить себе мозги из пистолета моего покойного мужа. Мелисса… Пускай ты этого никогда не слышала от меня, но ты должна знать… Я люблю тебя. О Бог, я так тебя люблю. Моя доченька, моя крошка. Мне очень жаль, что судьба подарила тебе именно такую мать. Ты никогда не ощущала материнской заботы, ласки, но это не помешало тебе вырасти таким чудесным человеком. Как? Как у нас с твоим отцом вышла такая замечательная девочка? Я часто обращаюсь к нему с благодарностью за хорошо проделанную работу.

Я всегда думала о тебе, Мелисса. И последние шесть лет откладывала деньги для тебя. Те, что ты мне давала, я откладывала тебе же и часть своей зарплаты тоже. И вот у меня поднакопилось двадцать пять штук. Возьми эти деньги, дочь, и распорядись ими во благо своего будущего. Прости меня за все. Я люблю тебя. Мама»

Когда Рейчел закончила читать, мы обе всхлипывали от слез и дрожали от сожаления и горя. Мама. Моя мама такая же чудесная как и все остальные мамы на Земле. Он любила меня всегда, и какая жалость, что сейчас ее нет рядом, чтобы я смогла обнять ее. «Я тоже люблю тебя, мама», тихо прошептала я и зарыдала, а потом от переизбытка скорби, меня вырвало.

 – Ты чего, мать? Съела что-то не то? – Спросила Рейчел, держа мои волосы вверху, пока я, склонившись к унитазу, отдавалась тошноте. Это уже четвертый раз после того как  меня вырвало вчера, после маминого письма. Я определенно отравилась и мне нужно к врачу.

 – Наверное, – умываясь, ответила я подруге. – Нужно выпить каких-то таблеток от расстройства.

 – А температура у тебя есть?

 – Нет, вроде, – ответила я, потрогав свой лоб.

 – А расстройство кишечника?

 – Нет.

 – Озноб?

 – Нет.

 – Тебя просто тошнит?

 – Ага, – устало ответила я и поплелась на диван.

 – Когда у тебя последний раз были месячные?

 – Что? – Я подняла голову, – ой, Рейч, не неси чепуху!

 – Когда? – Настаивала подруга, скрестив руки на груди.

 – Еще в США, но от того, что по приезду у меня произошел огромный стресс, в связи с потерянной работой, с Джейсоном, это обычный сбой. Все наладится.

Рейчел скривила губы и вытащила со своей сумки что-то продолговатое, посмотрела на меня и протянула мне руку с предметом.

 – Марш в ванную делать тест.

 – Ох, Рейчел не сходи с ума! Если бы я была беременная, наверное, я бы знала об этом! После моего возвращения из Америки прошло два месяца! Это обычное несварение.

Подруга медленно и угрожающе подошла ко мне, нависла надо мной и стала смотреть на меня своим самым ужасным взглядом, которым всегда манипулировала мной.