Город для троих (СИ) - Люче Лина - Страница 19

Чтобы справиться с нервами, она пошла на йогу, и ее неожиданно затянуло. За год она сделала успехи, поразившие ее саму, и в какой-то момент даже показалось, что она отвлеклась, и что ее влюбленность вот-вот пройдет. Ашка дополнительно записалась на курсы инструкторов, почти не оставив себе этим свободного времени. Весь ее день был расписан между работой, занятиями и рисованием. И хотя рисовала она все еще одного человека, наверное, она могла бы в конце концов выздороветь, если бы не стала свидетелем истории, которая навсегда изменила все.

Однажды полиция доставила в Службу безопасности девушку, обвиняемую в мелкой краже. Ашка присутствовала при всех допросах, потому что ей поручили вести протокол. Дело было обычным и не стоило выеденного яйца – за кражу украшения обвиняемой грозило удаление на реальную неделю, то есть она могла потерять полгода своей жизни в мирах. Неприятно, но не смертельно – девушка особо не отпиралась.

После допроса капитан полиции велел передавать дело Ксеару на удаление, но тут появился ее муж. Оказалось, что их свадьба состоялась всего неделю назад, а новоиспеченным супругом был рядовой полицейский. Влюбленный молодой человек поставил на уши всю Службу безопасности и добился личного разговора с Бьяккой. А потом девушку помиловали, и она отделалась испугом и крупным штрафом. Ну и, возможно, разборкой с мужем дома.

Примерно с неделю Ашка пребывала в нервном возбуждении под впечатлением от этой романтичной истории, постоянно представляя на месте преступницы себя, а на месте спасителя – своего возлюбленного. Тем легче все прошло бы, рассуждала она, что Яльсикар ведь не рядовой полицейский, и за помилованием ему далеко ходить не надо. Навскидку тут обнаруживалась всего одна загвоздка – она не была на сто процентов уверена, что Бьякка разделяет ее чувства. Но все же он иногда смотрел в ее сторону так по-особенному… Несколько дней спустя она снова поймала на себе очередной задумчивый взгляд Яльсикара, когда он проходил сквозь приемный зал. С этого момента все сомнения ее улетучились, и Ашка после работы направилась в торговый центр.

Скала с закрученной до самого верха спиралью магазинов сияла всеми огнями, дожидаясь своих посетителей. Раньше она редко бывала в таких магазинах – ее покупки включали минимум одежды, украшения ее тем более не интересовали, и коллекционировала она только краски и холсты. Но на курсах им объяснили, как важно стильно одеваться, и постепенно Ашка почти против воли стала завсегдатаем магазинов готового платья, бижутерии и косметики – это просто вошло в привычку.

Безошибочно отыскав ювелирный, Ашка приземлилась возле бутика. Внутри у витрины столпилось множество женщин. С колотящимся сердцем спрятав под платьем дизайнерскую брошь, она вышла, никем не замеченная. И только долетев до дома, осознала, что произошло непредвиденное: ее не поймали.

На следующий день пришлось повторить. Надо было как-то привлечь внимание охраны, но Ашка боялась, что это будет чересчур нарочито, и все поймут, что она разыграла сцену. И если до Яльсикара такое дойдет, и он поймет, зачем ей это было надо… она просто умрет со стыда. Нет, ей надо было притвориться настоящей воровкой, искательницей приключений, во что бы то ни стало.

Опасной авантюристкой, как в «Если наступит завтра», например. Это романтичный и привлекательный образ, и для такого мужчины, как Яльсикар, это должно быть интересно, размышляла она.

В результате второе украшение также беспрепятственно перекочевало в ее квартиру из витрины магазина, а ее так и не арестовали. На третий день, не вытерпев, она улыбнулась продавцу, проходя в магазин:

- Не правда ли, хорошая погода?

Продавец ответил удивленным взглядом: в мирах погода всегда была примерно одинаковой – теплой, безветренной и ясной. К вечеру периодически могло быть облачно, а дождь шел крайне редко.

В тот раз ее, наконец, поймали. Но все пошло не так, как она предполагала. Ее не повели в Службу безопасности, а оформили ордер на обыск квартиры. Где были найдены еще два краденых украшения, о которых она совсем и не думала. Первый раз дурное предчувствие кольнуло ее, когда полицейский указал в протоколе статью обвинения: не ту, легкую, с неделей удаления, а другую, с двумя отягчающими обстоятельствами. Кража ценных предметов, совершенная многократно, на общую сумму свыше…

Ашка до крови прикусила нижнюю губу. Она прекрасно знала наказание по этой статье. Реальный месяц удаления - два года в мирах. Плюс штраф. Плюс запрет работать в официальных органах.

Когда протокол был заполнен, бледная Ашка умоляюще посмотрела на незнакомого офицера, не в силах вымолвить ни слова.

- Мне жаль, - мягко сказал он, но явно не был настроен помогать. – Я вынужден сообщить вашему руководству. Протяните руки, пожалуйста.

На нее надели наручники – дальнейшее она вспоминала с болью и ужасом. Не только Яльсикар, но даже ее непосредственный начальник не сочли нужным с ней встретиться – ее допрашивали только полицейские. Она не сразу осознала, что это происходит именно потому, что она сотрудник СБ: конфликт интересов не позволял ее руководителям расследовать ее дело по закону.

Конечно, ей надо было все рассказать следователю. Можно было привести достаточно доказательств невиновности: она почти никогда не носила украшений. Можно было бы нанять адвоката, привлечь психоаналитика и доказать, что совершила это из-за идиотской, патологической влюбленности в мужчину, а не в деньги и украшения. Наверняка бы ее простили. По крайней мере, наказание уж точно не было бы таким суровым.

Но парализованная своими надеждами, все еще находясь во власти распланированного сценария, она не проронила ни слова об истинных мотивах, лаконично отвечая на все вопросы, до последнего ожидая, что ее возлюбленный вмешается. И только когда предстала перед Ксеаром - поняла, что все кончено. Закрыв лицо руками, он разревелась, и через минуту проснулась в своей кровати в восьмом. Между ней и мирами на месяц выросла стена. Но хуже того – она убедилась, что Яльсикару не было до нее никакого дела.

Когда Ашка осознала, что совершила страшную глупость, нелепую до зубной боли, она закрылась в себе, не проронив и слезинки. На нее вдруг напало страшное онемение и отупение. Она ни с кем не могла разговаривать в восьмом, не могла спать, есть, ходить в школу. А потом…

Ашка тяжело задышала, когда тонкая нить воспоминаний оборвалась. Дальше опять встала черная стена – а казалось, что вспомнилось уже все. Как она очутилась в этом странном городе? Как получилось так, что она снова связалась с мужчиной, которому до нее нет дела? Только на этот раз еще и переспала с ним сдуру!

Полная отвращения к себе, она со злым стоном сквозь зубы поднялась с пола и дотащила себя до душа. Маленькая, до тошноты тесная квартира душила ее, но выйти на улицу с зареванным лицом было невозможно. Босые ноги ступили на холодный поддон крошечного душа, и Ашка невольно вспомнила роскошь апартаментов Грея. Ей бы хотелось изменить хоть что-то в этой убогой квартире, но хозяин мира ясно дал понять, что трогать ничего нельзя – иначе она снова вылетит. И куда она тогда попадет? Лететь в неизвестность хотелось меньше всего: хоть этот мир не идеален, но другой может оказаться еще хуже. Оставалось только подчиниться дурацким правилам.

Наступила ночь, но спать не хотелось совершенно. Ашка вышла из ванной, завернулась в халат и умостилась на небольшом стуле возле окна на кухне, качаясь на нем, как ребенок. Унизительные воспоминания о приключениях гадкого утенка, которым она была, добивали ее. Хотелось вернуться и зубами перегрызть шею Яльсикара и всем полицейским, которые недорасследовали ее дело – вышвырнули ее ни за что, когда ей требовалась помощь.

Открыв ящик стола, Ашка достала пачку сигарет и закурила – этим Полис выгодно отличался от Семи миров – здесь можно было делать что угодно. Запрещены только насильственные преступления. Кражи пресекаются, но за них не наказывают. Наркотики – сколько угодно. Продаются в аптеках, распространяются в ночных клубах. В первый же день она попробовала, хотя никогда в жизни даже не собиралась. Правда, ей не очень понравилось. Ашка смотрела на свое темное отражение в стекле и чувствовала себя конченым человеком. Возможно, именно поэтому окружающие так с ней обращались – должно быть, вокруг нее какая-то нездоровая аура.