Дикий урман - Севастьянов Анатолий - Страница 25

– Не загадывай, тут нонче одно, завтра другое.

Глава 20

Тайга залита солнцем. Не осталось и следа от низких серых облаков. Ярко проступили осенние краски. Зелень кедров и пихт, пурпур осин, лимонная желтизна берез, как будто вобравших в себя солнце. Все не шелохнется, как на холсте. И только на осине, как на большом ветру, трепетала кучка багряных листьев. Воздух предельно прозрачен. Далеко-далеко были видны черные точки пролетных птиц.

Избушка в ярко-оранжевых гирляндах рябины, заготовленной приманивать к слопцам глухарей, выглядела как-то особенно уютно и даже весело. Федор сидел возле избушки и щучьей икрой натирал мездру медвежьей шкуры.

– Как же ее такую мять? – спросил Росин, кивнув на шкуру. – Она местами почти в сантиметр толщиной.

– Ничего, от икры поразмякнет, помаленьку сомнем. Нам, чтобы колом только не стояла… А ты далече ли собрался?

– Слопцы проверять. Опять неделя, как не был.

Заросший бородой, в заплатанных беличьими шкурами штанах, в полосатой бурундучьей шапке, Росин шагал к слопцам. Он шел по невысокому бугру и вдруг в низине увидел сжавшегося на лежке зайца. Зверек тоже заметил Росина, но не побежал, а крадучись, словно кошка, стал выбираться из частой поросли ивняка. Он еще надеялся, что человек не видит его, и торопливо переставлял лапки, припадая к земле. Только выбравшись из зарослей, он, как обычно, задал стрекача.

…Бревна всех слопцов упали. Росин подбежал к ближней ловушке – пусто. Бревна отодвинуты в сторону, колышки повалены, под ними глухариные перья, а на земле царапины крупных медвежьих когтей… У других ловушек тоже перья глухарей или тетеревов и следы тех медвежьих лап.

«Да, прав был Федор, тут сегодня одно, завтра другое, – думал Росин. – И как аккуратно ворюга вычистил, ни одного слопца не прошел. Придется каждый день проверять».

Вечером следующего дня Росин опять у ловушек. За сутки упали бревна в двух слопцах. Но снова только перья. Опять опередил медведь.

– Теперь туда и непочто ходить. Он завсегда раньше тебя осмотрит. Ведь ему не идти: он рядом, – говорил Федор, а сам не переставал возиться с медвежьей шкурой. – Сходи только бревна в слопцах урони. Чтобы не попадала птица. Добычи ему не будет – уйдет.

Росин вернулся к слопцам и принялся палкой страгивать насторожки. Бревна падали и, если он не успевал отдернуть палку, прихлопывали ее к земле.

«Что это?» – вдруг обернулся Росин. Неподалеку раздался непонятный звук. Ему ответил такой же, но приглушенный расстоянием стон. «Да это же лоси вызывают друг друга на бой…» Голоса ближе. Идут навстречу. «Вот там, наверное, должны сойтись».

Крадучись побежал к месту предполагаемой встречи. Голоса быков все ближе. Росин пробирался от дерева к дереву, стараясь не качнуть ветку, не хрустнуть сучком. Лоси ревели уже совсем близко. Но дальше деревья, сучья которых высоко от земли. «На эти быстро не заберешься… Что делать? Рискнуть, перебежать этот участок? Нет, лучше обожду здесь. Сейчас им все нипочем – с землей сровняют».

Впереди прошумели кусты, хрустнули под острыми копытами ветки. Один из лосей бросился навстречу сопернику. Гулкий стук рогов, фырканье, храп, хруст веток, опять стук рогов. «Теперь им не до шорохов», – подумал Росин и побежал ближе к лосям. Нагнув головы и выставив вперед широченные рога, лоси вновь бросились друг на друга и, сцепившись рогами, теснили один другого. Неожиданно один из лосей кинулся в сторону Росина. С проворством белки Росин оказался на дереве! У края поляны молодой лось отпрянул в сторону и, быстро повернувшись, ударил рогами в шею соперника, чуть не сбив его с ног. Лось потряс головой и, оправившись от удара, ринулся на противника. Тот подставил рога, но удар был такой, что молодой лось «отъехал» назад, взбороздив копытами землю. Не давая ему опомниться, старик ударил рогами в бок.

Лось упал, но тут же вскочил и кинулся бежать. Победитель неторопливо пошел в поросшую осинником низину – где-то там осталась лосиха.

Вдруг рядом каким-то особо грубым голосом возвестил о себе еще один лось. Ободренный только что одержанной победой, сохатый с угрожающим храпом бросился к новому сопернику. Но вместо лося к рогачу выскочил обманувший его медведь! Необычно легкий прыжок – медведь на спине лося! Тот шарахнулся в сторону. Медведь вцепился в загривок, лапой схватил лося за морду, стараясь свернуть ему шею. С боков и с морды лося текла кровь. Он метнулся в сторону, в другую, но медведь прочно вкогтился в спину. Изо рта лося клочья пены. Он мотнул головой и освободил ее от когтей. Медведь заревел и вонзил зубы в загривок лося. Сохатый захрапел, и, вскинув морду, ринулся напролом, в гущу деревьев. Медведь ударился башкой о сук, перевернулся и хрястнулся спиной на землю. Вскочил – и в погоню. Но впопыхах в другую сторону. Поняв оплошность, заметался. Росин оторопел. «А вдруг меня найдет?!» Но медведь отыскал пахнущий кровью след и кинулся за лосем.

Стараясь не шуметь, Росин слез с елки. До земли оставалось не больше метра, и он прыгнул. Шорк! – что-то шумно повернулось рядом. Отброшенный будто пружиной, Росин взобрался на елку.

В кустах, вместо медведя, покачивался длинный сук. Видимо, когда прыгнул, наступил на конец, скрытый во мху. «После таких страхов и сука испугаешься».

Росин пошел по следам зверей. На рыхлой лесной подстилке были четко заметны следы широких лосиных копыт. Местами рядом с ними виднелись царапины когтей медведя. Но вряд ли теперь догонишь сохатого. Его следы уверенно уходили в чащу.

Повернув к избушке, Росин остановился у слопцов. «А может, теперь медведь и не вернется?… Насторожу-ка слопцы и завтра же проверю».

…Но снова медведь опередил Росина. Та же картина: разваленный слопец, следы медведя, кое-где перья. Только по ним и видно, какой тут был трофей.

«Сюда бы ту, медвежью, ловушку, – думал Росин. – После того медведя стоит там без толку. Этот бы забрался. Наглый, стерва…»

Росин вышел к озеру.

День был вроде и не пасмурный, но какой-то тусклый. Облетали с берез листья, осыпалась желтая хвоя с лиственниц. Стаи гусей и уток заполонили озеро. Казалось, прилети еще стая, ей негде было бы сесть. Куда ни посмотри, повсюду птицы. Сейчас это пернатое царство уныло, тихо. Не было и в помине того веселого гомона, который стоял тут весной.

Щемящая тоска сдавила сердце Росина. Улетали птицы. Они улетали, как будто перед страшной катастрофой, которая вот-вот обрушится на этот край. Они торопились, а им с Федором суждено остаться здесь. Вадиму казалось, что оттуда, с севера, за последними стаями птиц придет на озеро какая-то мучительная беда…

«Пора еще раз поискать лодку. Тростник поредел, теперь самую широкую полосу просмотреть можно. Уж если и на этот раз не найду, то нечего больше и искать».

В сером небе плыл большой треугольник журавлиной стаи. В тон их печальным голосам так же тоскливо стонала на ветру березка. Росин остановился и, пока не скрылись из виду, провожал глазами птиц.

А в это время по верхушкам деревьев, по болотам бежала тень: над протоком летел к Дикому урману поисковый вертолет. В болотных окнах коротко вспыхивало солнце…

Из Черного материка возвратились последние поисковые группы. Никто не нашел ни людей, ни следов трагедии. Предположения строили разные: сгорели в таежном пожаре, погибли в какой-нибудь топи, ушли в другое место, может быть даже в Дикий урман.

Отправить в урман поисковую группу на лодках было уже поздно. Вот-вот замерзнут реки, и тогда сами спасатели окажутся в труднейших условиях. Решено было осмотреть район с вертолета.

Дочка Федора, Надюшка, видела, как летчики рассматривали карту. Один, самый высокий, склонился над столом, другой оперся на локти, а третий водил по карте карандашом. Этот третий показался Надюшке добрее всех. Когда он остался один, она тихонько подошла к нему, тронула за рукав и попросила: «Дяденька, найди моего папку!» Летчик ничего не ответил, только едва заметно кивнул и погладил девочку по голове. Он и по карте видел, что вряд ли могли пробраться люди в такую непролазную глушь. Не нашли в Черном материке, а тут и вовсе надежды мало. И опять над вертолетом сверкал серебряный круг блестящих на солнце лопастей. Опять все внимательно смотрели вниз. Но уже в самом начале полета пришло разочарование: проток был почти сплошь загроможден деревьями. Но вертолет все летел и летел дальше, к Дикому урману, хотя каждый уже был уверен – люди здесь не могли пробраться на лодке. А когда проток совсем затерялся среди деревьев, все решили: пора возвращаться назад. Вертолет накренился и взял курс на Тарьёган.