Мир Терского фронта. Тетралогия - Рыбаков Артем Олегович - Страница 67

— Да зачем он нам сдался?

— То есть вы спрашиваете, зачем нам «Печенеги», «Валы», «Винторезы», «Гюрзы»… — принялся я перечислять известную мне продукцию предприятия.

— Я понял тебя — оружие они и вправду знатное делают!

— Вообще-то я не только оружие имел в виду, но и оборудование и оснастку. У нас есть транспорт, способный доставить туда группы захвата и рабочих, а обратно — всё взятое. А у вас лично, как и у командира «подсолнухов», — некоторые полномочия, позволяющие это сделать. Как вам идея?

— Богатая, блин, идея! Как марксизм, богатая! — после короткого молчания ответил Суходольский. — Но сейчас ответ не дам. Пока вы там над столицей кружить будете, мы всё с Михаилом Афанасьевичем обсудим… А пока иди!

— А ведь нам ещё и запчасти к вертушкам нужны, так что будем ещё и склады с заводами искать, и площадки, где бесхозные машины валяются.

— Да понял я! Понял! Иди, капитан! И ни пуха тебе, ни пера!

— К чёрту, товарищ генерал!

* * *

Торжокские к сборам подошли основательно — собрали всех членов десантной группы в актовом зале, раздали боеприпасы и сухпайки, потом представили командира десанта — майора Рыжкова. Молодой плечистый парень лет двадцати пяти пожал всем руки и дал команду на погрузку. Я только успел перекинуться парой слов со старым знакомым — прапорщиком Мирзоевым. Всех повели к запасному выходу из здания. Сразу за дверью была поставлена «Газель» со странным металлическим коробом на крыше, в которую быстро, но без лишней спешки мы и загрузились. Народу летело всего девятеро — по четыре бойца на каждый борт, плюс командир десантного наряда. Так что разместились в некоторой тесноте — солдаты с оружием и рюкзаками занимают места всё-таки больше, чем обычные пассажиры. Когда машина тронулась и мы выехали с площади, я тронул майора за рукав:

— Александр, а что на «маршрутке», а не на грузовике?

— Так она «ест» меньше и от пыли защиту обеспечить проще. Короб на крыше видал?

— Да…

— Напорная вентиляция. Там фильтры понапиханы, но, когда машина на скорости идёт, напора хватает, чтобы воздух внутрь заталкивать. Вот, — он показал на проем в потолке, забранный пластиковой сеткой, — здесь люк был. Прямо поверх него и поставили.

— Здорово придумали, надо будет на нашем джипе попробовать — не всё же кондей гонять, к тому же, где для него фильтры теперь брать, ума не приложу.

— Это да… — согласился Рыжков. — Я слышал, вы там чего-то искать будете?

— Искать потом — сейчас места отмечать, где что уцелело, — я продемонстрировал ему видеокамеру в чехле. — Снимем, ориентиры надиктуем и потом с визитом нагрянем.

— Кстати, капитан, я думал, вы посолиднее прикинуты будете…

— То есть? — Заход майора я не понял.

— Ну, про ваши подвиги я немного наслышан и, честно говоря, думал, что у вас оружия побольше будет…

— На фига нам много стволов? Мы же не войну там вести собираемся. Задача наблюдать.

— А разгрузки и прочее?

— Зачем? Пыль радиоактивную собирать? И потом, майор, ты давно в ОЗК бегал?

Рыжков смутился, стало быть, давно, может, ещё в училище.

— Вот! А я всю последнюю неделю только тем и занимался… — для убедительности немного преувеличил я. — И скажу тебе, Саша, удовольствия при этом не получил ни грамма! Ни хрена не слышно, плохо видно, хламидой этой за всё цепляешься… Магазин быстро поменять — и то проблема!

— Не сообразил, капитан! Извини! А что за банду вы в Медном отловили?

— Да один шибко вумный нашёлся… Заранее ко всей этой бодяге приготовился и решил, что можно себе ещё больше взять под лозунгом: «Слабые — не выживут!»

— А откуда он про ядерную войну знал? — удивился майор.

— А он не конкретно к войне готовился. Ему всё равно было — война, революция или нашествие зомби. Он просто готовился. Убежище себе приготовил, запасы… — «Черт, про запасы говорить не стоило!»

— А потом грабить пошёл? — Мою оговорку Рыжков, похоже, не заметил.

— Верно. И грабил бы, но вот с местом и временем ему не повезло.

— Это верно!

«Газель» довезла нас до ЦБП минут за пятнадцать. Ворота открылись, как только микроавтобус подъехал, и, не задерживаясь, нас отвезли на взлётку, где уже раскручивались роторы у уже знакомого мне «Ми-24» с бортовым номером «124» на котором мы летали в Зеленоград, и «Ми-8», на борту которого свежей белой краской были выведены цифры «65».

К машине подбежал Колмогоров:

— Всем привет! Вась, я Витьку у тебя заберу? На «восьмерке» дополнительный комплект аппаратуры установили, я его туда хочу посадить.

— А сам? — Я пожал руку старому приятелю.

— А сам с тобой — на «стакане». По старой традиции, — рассмеялся Иван. — Ладно, не фиг на воздухе стоять и пыль глотать!

* * *

На цель шли уже ставшим привычным маршрутом — вдоль шоссе. Как объяснил Иван, можно было и спрямить, оставив Тверь слева, это сэкономило бы почти полсотни километров пути. Но снять радобстановку в районе областной столицы было необходимо, и начальство решило не экономить на булавках. К этому добавилась разведка маршрутов для грядущего «исхода» солнечногорских. Да и вообще — полоса, прилегающая к федеральной магистрали, была до войны наиболее плотно заселена, и появление наших вертушек продемонстрировало бы местным жителям, что они не одиноки.

— Вась, — окликнул меня с места оператора Колмогоров. — Помнишь девчонку, что мы в Завидово у мародёров отбили?

— Татьяна, кажется…

— Да, она.

— И что с ней?

— Нашёл я её.

— Скоро свадьба? — догадался я.

— Да нет, ты что… — но по тону Вани было понятно, что всё к этому и идёт.

— Живёте вместе?

— Да, а куда ей деваться? К тому же в лагере я девчонке жить не позволю.

— Ну и молодцы! Но смотри, салатики зажмёшь — обижусь!

— Вась, право слово! Что я — куркуль какой?

— Конечно, нет! Просто знал бы ты, Ваня, сколько моих приятелей проставы зажимали! Ладно, я подремлю пока! Разбуди над Тверью!

«Смешно! Как всё возвращается на круги своя, — мысли под гул турбин были тягучие. — Сорок лет назад выйти замуж за военного было престижно. И шестьдесят. И сто пятьдесят… А вот в последние двадцать — совсем наоборот… Слышал я, как от ребят, моих сверстников, жёны уходили, кто бросая все вещи и убегая в никуда, а кто и оставляя своему подпогонному благоверному голые стены… Теперь же маятник опять качнулся — найти мужа или просто мужика из выживших военных будет означать для женщины относительную сытость, безопасность и порядок в жизни, которым большинство людей уже через год будут смертельно завидовать. Гримасы судьбы, иначе и не скажешь…»

* * *

Проснулся я бодрым, как всегда, когда организм переключился в состояние «в поле», выпали свободные пятнадцать минут, а обстоятельства позволяют «придавить массу». Даже перейдя на офисную работу, в минуты авралов и сверхурочных я старался вырвать минут двадцать и не травить организм кофе и сигаретами, а отыскать подходящую горизонтальную поверхность и поспать. Многие коллеги искренне завидовали этому свойству моего организма, но примеру практически никто не следовал, предпочитая заливать в себя литры «энергетиков» и мерзотного растворимого кофе.

И когда Колмогоров легонько толкнул меня в плечо и скомандовал: «Подъём!» глаза открылись сами собой.

— Тверь?

— Два километра до реки. — Ваня повернулся к своей консоли. — Фонит, зараза!

Вытащив из чехла камеру, я приник к иллюминатору.

Город догорал. Столбы дыма ещё поднимались то тут, то там, но уже не сливались в сплошную стену, как несколько дней назад. Вертолёты сбросили скорость и пошли на первый облёт — вдоль реки. «Хрущёвские» пятиэтажки, что стояли на набережной, начинавшейся от автомобильного моста, пострадали не очень сильно — только полное отсутствие стёкол и переплётов в окнах выдавало то, что ударная волна сюда всё-таки дошла. Я изменил кратность объектива: «Да, не только стёкла пострадали!» При большом увеличении стали заметны покорёженные машины во дворах и даже сорванные с петель подъездные двери. «И это почти в пяти километрах от эпицентра!»