Гнездо дракона - Сетон Эни - Страница 32

Он чуть не онемел, увидев, как лицо ее исказилось гневом, а рот упрямо сжался.

— Я буду есть то, что захочу, — заявила она. — Магда, проследи, чтобы скорее принесли мой ромовый торт, который я велела приготовить. Я хочу его съесть.

Ее маленькие глазки с вызовом посмотрели на Джеффа.

— Но без торта ваша простуда пройдет быстрее, — назидательно произнес он.

— Она пройдет и в любом случае.

Зря он сюда заявился. Джеффу вдруг очень захотелось домой, в уют своей маленькой комнаты, чтобы быть в пределах досягаемости тех людей, которые действительно в нем нуждаются. Он огляделся по сторонам, ища предлог, с помощью которого он мог завершить беседу и спокойно удалиться. Его взгляд, блуждавший по неряшливой комнате, наконец просветлел.

— Какие удивительные цветы! — как можно любезнее произнес он, указывая на небольшой куст, находящийся в эмалированном горшке рядом с большим столом. Цветы, красными звездами сияющие среди длинных зеленых листьев, наполняли комнату приятным ароматом. Гнев в глазах Джоанны исчез.

— Это один из персидских олеандров мистера Ван Рина, — медленно сказала она. — Он велел принести его сюда, чтоб украсить мою комнату. Они чудесные, правда?

Она говорила странно неуверенным голосом. Очевидно патрун редко утруждал себя тем, что дарил жене цветы, подумал Джефф, и по правде говоря, если бы я женился на этом куске жира, я бы не стал этого делать и вовсе.

Он неопределенно улыбнулся, согласившись, что растение на редкость красиво, и вышел из спальни.

Проходя по коридору он увидел Миранду, стоявшую в дверях собственной комнаты. Девушка холодно кивнула ему, а ее удлиненные красивые глаза взглянули на него довольно хмуро. В зеленом платье, украшенном тончайшим кружевом и со слегка надушенной головкой она напомнила ему полевую лилию. Он так же холодно ей поклонился, обиженный ее продолжающейся враждебностью.

Как обнаружил Джефф, эта враждебность хозяином дома по всей видимости не разделялась, потому что внизу он сам подошел к нему и поприветствовал с самой обаятельной улыбкой. Он внимательно выслушал отчет Джеффа по поводу здоровья жены, а в конце произнес:

— Да, я верю в вашу компетентность. Действительно, простуда уже проходит, но всегда следует убедиться, что легкие не поражены и нет угрозы какого-нибудь внезапного воспаления. Не так ли, сэр?

Джефф согласился и коротко поведал хозяину дома о том, что он предложил миссис Ван Рин ограничить себя в еде.

— Она согласилась с вами? — спросил Николас.

— Конечно же, нет, — с сожалением произнес Джефф. — Вместо этого она велела принести ей ромовый торт.

Слова Джеффа вызвали короткую паузу, а затем Николас сказал:

— Да, боюсь моя жена слишком приверженна застольным радостям, — и он снисходительно улыбнулся.

Улыбка и тон, с которым он говорил о жене, были именно такими — снисходительными, наполовину сожалеющими, наполовину недоумевающими, именно так человек может относиться к непослушному ребенку.

Вполне естественно, и все же глубоко внутри Джефф ощутил непонятную дрожь. Он внимательно посмотрел на хозяина, и дрожь исчезла. Улыбка на красивом лице Николаса была настоящей, а его удивительные голубые глаза не выражали ничего, кроме вежливого интереса к гостю.

Джеффу очень понравился этот вечер. Ему приготовили комнату, и Николас решительно отмел все его возражения ехать обратно. Было бы безумием отправляться в столь дальнюю дорогу в такой поздний час.

За ужином к ним присоединилась Миранда, и хотя вначале девушка была очень молчалива и сдержанна, постепенно она оказалась втянутой Николасом в разговор, так как тема, предложенная им, была на редкость животрепещущей. Вскоре к ним присоединился и Джефф.

В девять часов, когда Николас встал из-за стола, Миранда, поняв, что вечер кончается, разочарованно вздохнула. К его собственному удивлению, Джефф невольно испытал то же самое. Николас придал ему убеждение в собственной значимости, а Джефф как всякий обыкновенный человек не мог не получить от этого удовольствие.

— Пойду навещу миссис Ван Рин, — сообщил Николас.

Джефф вытянул ноги.

— Мне, наверное, следует еще раз взглянуть на нее? — без особого энтузиазма спросил он.

— Я позову вас, если это потребуется, — и Николас вышел из комнаты. Глаза Миранды внимательно проследили за ним взглядом.

— Да, — произнес Джефф, заметив выражение ее лица, и засмеялся. — Должен признать, он может быть очень обаятельным.

Она вспыхнула, и ее лицо приняло мечтательное выражение.

— Правда? — сказала она. — Он замечательный и… и…

— Чепуха, — зло ответил Джефф. Хотя он испытывал восхищение перед Николасом в большей степени, чем сам хотел бы в этом признаться, ему не понравилось, как девушка на него смотрела.

— Почему вы всегда обращаетесь со мной как с глупым ребенком? — с негодованием воскликнула Миранда.

Джефф усмехнувшись отодвинул свой стул.

— Я избавлю вас от очевидного ответа. Выходя из комнаты, он ощутил в себе горячее желание ее отшлепать.

Он поднялся в свою спальню, снял пиджак и надел халат из желтой парчи, подбитый бархатом, который был для него приготовлен. Джефф осторожно застегнул все пуговицы и, глядя на себя в огромное зеркало, расхохотался. Его песочные волосы, толстая шея и волосатая грудь в этом элегантном наряде выглядели довольно нелепо.

— Красивые перышки не сделают из тебя павлина, дружище, — заметил он самому себе и сел у камина на случай, если Николас все-таки вызовет его.

Прошел уже час, но никто к нему не приходил, и поэтому Джефф с чистой совестью забрался в постель.

Миранда тоже отправилась наверх. Из-за Джеффа она вся кипела от негодования. Поднявшись на лестничную площадку, она резко повернулась и пошла через холл к комнате Кэтрин, чтобы пожелать ей спокойной ночи, хотя почти не сомневалась, что девочка уже спит. Миранда вошла в спальню и осторожно прикрыла за собой дверь. У кровати горел ночник, и она с удивлением заметила, что Кэтрин сидит на постели совершенно прямо, а ее глаза широко открыты.

— Почему ты не спишь, дорогая? — мягко пожурила ее Миранда.

— Я не могу, — ответила девочка. — Внизу так шумно.

— Шумно? — Миранда поправила подушку и расправила простыни. — Что ты, нет никакого шума, малышка. Тебе приснилось.

Круглые блеклые глаза выразили недоверие.

— Разве ты не слышишь? Пианино все играет и играет. И какая-то леди все смеется, смеется, тоненьким голосом.

Миранда прислушалась. Не было слышно никаких звуков кроме капели за окном. Она покачала головой.

— Ложись, дорогая. Ты ничего не выдумываешь? Девочка оттолкнула ее руку.

— Поверь мне, Миранда. Я слышу это так ясно. Послушай в холле.

Чтобы успокоить ее, Миранда открыла дверь. В доме не только не было шумно, а напротив, там стояла необыкновенная тишина. Нигде не было даже слуг. Двери всех спален были закрыты. Она печально спрашивала себя, неужели Николас все еще находится у Джоанны за большой дверью в другом конце холла. Слышалось слабое шипение оплывающих свечей и никаких других звуков больше. Тишина показалась ей тяжелой и давящей.

— Теперь ты слышишь, да? — закричала девочка. — Смех такой громкий, но он совсем не, веселый. Кажется, это в Красной комнате.

И неожиданно, словно в ней прорвало какие-то тайные шлюзы, девочку захлестнул ужас.

— Это Азильда, — дико закричала она. — О ней говорила Зелия. Пианино и смех. Заставь ее замолчать… пожалуйста, пожалуйста, заставь замолчать…

Ее блеклые глаза буквально почернели от ужаса. Миранда схватила маленькие плечики и встряхнула их.

— Послушай, Кэтрин, — воскликнула она, стараясь проникнуть сквозь завесу панического страха. — Здесь ничего нет. Я ничего не слышу. Зелия просто глупая старуха, ты не должна верить в ее нелепые сказки.

Девочка задержала дыхание, прислушиваясь. Против собственной воли Миранда тоже стала вслушиваться во тьму и при этом по ее коже пробежали мурашки. Однако никаких звуков по-прежнему не было слышно. Девочка легла с усталым вздохом.