Гнездо дракона - Сетон Эни - Страница 31

Вместо этого он наклонился и подобрал носовой платок Джоанны, упавший на пол, который с поклоном вручил жене.

— Спокойной ночи, леди, — мягко сказал он. — Желаю вам хорошо отдохнуть.

И он ушел.

Оставшиеся полчаса, пока не вошел Томкинс с вином и пирожными, хозяйка Драгонвика молча сидела в своем кресле, и ее глаза застыли на носовом платке, который лежал там, где Николас положил его на ее колени.

Январь и февраль прошли для Миранды замечательно. Река была скована льдом, дороги были почти непроезжи, и потому гостей не было. Внешне дни проходили монотонно, но Миранда так не считала. В Драгонвике нарастало напряжение. Странное чувство растущего ожидания, которое, казалось, не имело причины. Каждое утро она просыпалась в возбуждении, которое каждый спокойный зимний вечер отвергал. Изменений не было, и все же возбуждение возвращалось.

В середине марта начались вьюги и Джоанна оставалась в постели, все-таки подхватив простуду, которой так боялась. Звуки кашля и прочищаемого носа проникали даже через закрытую дверь огромной спальни. Миранда, проходя мимо ее двери по пути в классную комнату, увидела, как Магда вбегает в комнату с тазом горчицы и воды и кувшином горячего глинтвейна. Услышала, как Джоанна хриплым голосом капризно спрашивала, готовы ли уже поджаренные хлебцы.

Даже когда она больна, она не может думать ни о чем, кроме еды, презрительно подумала Миранда, и пошла вниз звать Кэтрин на урок.

Классная комната была ярко освещена огнем очага. Снег залепил все окна, хотя ветер дул с умеренной силой. Две светлые головки, льняная и янтарно-золотая, склонились над исписанной каракулями грифельной доской, когда неожиданно открылась дверь. В комнату вошел Николас, и округлившиеся глаза девочки повторили удивление Миранды.

— Рада видеть вас… кузен Николас, — запинаясь сказала она. — Мы… я только что поправляла подсчеты Кэтрин.

Он впервые вошел в классную. И ее удивление возросло, когда она заметила в его движениях некую неуверенность. Она чувствовала, что он что-то хотел сказать, но сейчас неожиданно передумал.

Николас подошел к окну, немного постоял, глядя на серую реку, почти скрытую за мельтешащими снежинками.

— Девочка хорошо себя ведет? — без интереса спросил он. Трина быстро заморгала.

— О да. Она неплохо считает. Я думаю, она уже готова перейти к учебнику по арифметике. Может быть, мы должны послать в город?..

Николас мельком взглянул на дочь. Ее щеки горели, а пальцы побелели, так сильно она сжимала грифель. Он коротко рассмеялся.

— К чему беспокоиться об учебнике? Немного сложения и вычитания — это вполне достаточно для девочки.

Еще больше озадаченная горечью его тона, который редко выдавал его чувства, Миранда робко произнесла:

— И… я думаю, это большое разочарование, что у вас нет сына.

Характерное выражение пробежало до лицу Николаса.

— Я не страдаю от разочарований, — произнес он и, подойдя к камину, вытянул руки над пламенем.

Миранда покраснела. Это была большая самонадеянность с ее стороны говорить подобные вещи. Но имел ли он в виду, что не позволяет себе чувствовать разочарование из-за неудачи произвести на свет наследника, который продолжит прямую линию Ван Ринов, или же он хотел сказать, что он и Джоанна все еще могут?..

Боль от незаконченной мысли так сильно ударила ее в сердце, что она поспешила заговорить:

— Думаю, метель скоро прекратится. Я хочу сказать, что на западе, похоже, просветлело.

— Надеюсь, — ответил Николас. — Или доктор не сможет приехать.

— Доктор? — удивленно повторила она.

— Конечно, — ответил он с возрастающей холодностью. — Миссис Ван Рин больна, и я естественно послал за врачом.

Девушка была расстроена его тоном, а так же тем, как он сказал «миссис Ван Рин». Можно подумать, что он сознательно ставит ее на место.

— Я не знала, что кузина… что миссис Ван Рин так больна.

Николас не ответил. Он отошел от очага, и быстрым нетерпеливым шагом подошел к окну. Он задернул тяжелые шторы, отвернулся от окна и сказал Кэтрин:

— Когда уроки закончатся, иди к матери. Надо оказать ей внимание.

— Да, папа, — ответила девочка.

Она поколебалась, затем пересилила благоговение перед отцом и спросила:

— А доктор Гамильтон даст мне поиграть со своими часами со звоном как и в прошлом году, когда я болела корью?

Николас нахмурился.

— Доктор Гамильтон не приедет. Я послал за доктором Тернером.

Миранда быстро подняла голову. Почему? спросила она себя. Почему Тернер, этот грубиян и враг Николаса? Есть ведь и другие хорошие врачи кроме Гамильтона.

Джефф, после того как открыл дверь молодому конюху в ливрее Ван Рина и получил приглашение в Драгонвик, задавал себе тот же вопрос. Он с тоской посмотрел на метель, раздумывая, не может ли он отказать. Но любопытство все-таки взяло верх, любопытство и еще чувство профессиональной гордости. Если Николас так сильно верил в него как во врача, что даже оказался выше их разногласий, он, Джефф, тоже может ответить великодушием.

Когда Джефф доехал до Драгонвика, уже стемнело. В сумерках большой каменный дом казался гигантским, и его башенки и двускатные крыши четко вырисовывались на фоне темного неба. Все шторы в доме были задернуты так плотно, что ни один лучик света не мог через них проникнуть. Здесь не ощущалось ни тепла, ни жизни, ни уюта. Это злое и гнилое место, думал Джефф. Оно принадлежит умирающей эпохе.

Хотя Джефф был весьма здравомыслящим молодым человеком, вид этого дома подействовал на него столь удручающе, что у самых въездных ворот он чуть было не развернул лошадь назад. Можно было бы попросить приют в доме священника или на любой ферме — но как он потом будет выглядеть в своих собственных глазах? — думал Джефф, начиная сердиться на самого себя. Все это несерьезно, приятель.

Кроме того, его ждет больной человек, который нуждается в его помощи, а Джефф никогда и никому в этом не отказывал.

Он постучал серебряным кольцом на двери, и на пороге сразу же возник Томкинс.

— Добрый вечер, сэр. Боюсь, что вам пришлось пережить ужасную поездку. Вас ожидают уже два часа.

Джефф, подув на пальцы, направился в дальний конец холла, где горел камин. Жаркий огонь и множество свечей почти не помогли ему избавиться от гнетущей атмосферы мрачной роскоши. Джефф стащил пальто и попытался согреть замерзшие ноги.

— Надеюсь, что миссис Ван Рин больна не слишком серьезно, — сказал он. — Как она себя чувствует?

— Думаю, лучше, сэр. Но милорд очень хотел, чтоб вы все-равно приехали. Он всегда так заботится о здоровье миледи.

Вот это да, подумал Джефф. Он не мог себе представить Николаса в роли слишком заботливого супруга. Но, возможно, он и ошибается. Неожиданно Джефф признался самому себе, что он никогда как следует не понимал этих людей.

Томкинс повел его наверх, где обеспокоенная Магда встретила его прямо у дверей спальни, в которой находилась ее хозяйка. Джоанна с хмурым лицом протянула ему толстую руку и туг же отдернула, как только Джефф ее коснулся. Рука безжизненно упала на кровать.

— Не понимаю, почему мистер Ван Рин не вызвал, как обычно, доктора Гамильтона.

— Мне очень жаль, мэм, — ответил он, несколько смутившись. — Но я приложу все силы, чтобы вам помочь.

Он произвел тщательный осмотр, не обращая внимание на недовольство Джоанны и неодобрительные взгляды Магды.

Кроме сильной простуды ничего серьезного у Джоанны не оказалось. Учитывая огромный объем тела, через который требовалось прогонять кровь, даже ее сердце было в хорошем состоянии.

— Причин для тревоги нет, мэм, — бодро сообщил он ей. — Принимайте эти капли три раза в день, а также кусочек очищенной луковицы в сахаре от кашля. Скоро вы почувствуете себя лучше. И еще одно, — добавил Джефф, заметив гору сладостей на столике перед кроватью, — несколько дней пища должна быть легкой. Каша и чай, можно вареные яйца. Ничего больше. Вам нужно соблюдать диету.