Запретные удовольствия - Серова Марина Сергеевна - Страница 20

— А знаете, мужики, о чем я сейчас думаю?

— О чем? — дружно спросили они, лениво поворачиваясь ко мне.

— Во-первых, хватит спать!

— Ага, — ответил Сергей, зевая. А Дима снова закрыл глаза.

— Во-вторых, я думаю о том, что у нас просто-напросто не осталось оружия.

— У меня пистолет пустой, — согласно кивнул Сергей, — а у тебя должно оставаться два заряда, если он был полностью заряжен.

— Дима, куда ты дел последний автомат?

— На берегу оставил.

— Зачем?

— Затем, что все дырки из него уже сделаны, а запасных магазинов у этих мудаков с собой не было.

— Замечательно. Значит, стоит нам встретить вторую подобную группу дружелюбных туземцев, и нас ждет печальная судьба.

— Давай оружейный магазин ограбим, литературная ты наша, — невинно предложил Сергей, — а потом уйдем в контрабандисты, так веселее.

— Я два раза выстрелю, а у тебя и того не осталось! Шутник!

— Значит, — Сергей покосился на киллера, — надо купить.

— На какие шиши?

— Маслов! У тебя сбережения есть?

— Есть, — мрачно ответил водолаз не оборачиваясь, — около шестидесяти тысяч.

— Откуда такие бабки? — удивился Дима. — Ты что, наемник? Или начальник?

— Нет, я на бутылку мартини коплю!

Юмор был понят, но не был оценен: проблема стояла перед нами во всем великолепии. Без огнестрельного оружия мы все можем оказаться в общей яме.

Ветер трепал куртки и волосы, бил в глаза; мы мчались вперед, к городу… и ни одна лодка, ни один корабль не встретились нам в этот холодный предутренний час.

Дома у Андрея было тепло и уютно, а гостям чуточку стыдно: увидев мужа, про которого жене по телефону приказали не рыпаться и не сообщать никуда, никому, Ирочка просто схватила его и целовала не переставая, прижималась к нему, дрожа от волнения. Десятилетняя дочка Настя, зыркнув на нас удивленно и испуганно, забралась водолазу на колени и принялась теребить его возбужденными расспросами.

Не менее возбужденный герой отвечал коротко, ясно и по существу, излагая заготовленную нами легенду с элементами правды. Кажется, он уже не боялся, что мы отнимем все его сбережения и изнасилуем его самого вместе с семьей, после чего совершим акт самосожжения в его квартире.

Дима первым испросил ванную комнату и скрылся там зализывать раны (он получил-таки царапину от скользнувшей по боку пули), мы с Сергеем оказались на кухне, где можно было вкусно поесть.

— Ты этому чеченцу доверяешь? — негромко спросил работник правоохранительных органов, уплетая наскоро приготовленное мной. — У него тетерь есть нож, сама видела, не хлебный скорее всего, со своей удавкой он не расставался, а может, и яд какой-нибудь имеет.

— Удавка? — серьезно поразилась я. — Господи, зачем ему удавка?

— Он — киллер, — сказал Сергей, выразительно глядя на меня. — Причем настоящий киллер, человек, который знает, как убивать людей, и отлично умеет это делать! Тогда на баркасе он показал себя профессионалом… а особенно на острове — двое с автоматами стреляли почти в упор, а на нем — царапина!..

Главное, Таня, — продолжал Сергей, прожевав бутерброд и запив его чаем, — он умеет подходить настолько тихо, что мы можем даже не заметить. Будь настороже и внимательно к нему присматривайся… Но — не подавай виду.

— Учту. А теперь умолкни — он убавляет воду в ванной.

Дима вышел с мокрой черной маской на голове, в прорезях блестели черные глаза, в которых за удовлетворенной расслабленностью пряталась настороженность.

— Купайтесь, — широким жестом пригласил он, — вода чудная!

Сергей посуровевшим взглядом из-за Диминой спины, судорожно подмаргивая, зазывал меня в ванную с ним, вслух слащаво объясняя:

— Может, спинку мне потрешь, Танечка?..

— Иди себе, головастый, — отрезала я, — и не нарушай субординацию.

— Ты веришь этому Сергею? — издалека начал Дима, когда мы остались вдвоем. — Он парень хитрый и профессиональный. Очень похож на мента. Или на засланного. Или на шкуру!

— С чего ты взял?

— Много суетится. Мелочи всякие. Например, когда об оружии говорили, его язык вместо покупки хотел совсем другое сболтнуть, он в последний момент сдержался. Правильно, ему-то что об оружии беспокоиться? У него госсклад, штабной пистолет…

— Знаешь, Дима, ты прав. Мне тоже некоторые вещи показались подозрительными. В общем, он может нам помешать. Если мы возьмем деньги, за ним нужно будет следить повнимательнее. Сейчас он для нас безопасен: сам ищет бабки. Пусть помогает: его люди нас вместе с ним, если что, вытащат хоть из камеры — им выгодно, чтобы мы нашли эти деньги. Но вот когда найдем…

— Правильно, тогда и разберемся, — кивнул Дима. — Очень вкусный салат.

— Итак, что мы имеем? — подытожила я, когда все трое, вымытые и позавтракавшие, мы сидели на кухне, отпустив Ирочку, Андрея и Настю в спальню — предаваться семейным утехам.

— Что мы имеем? — переспросил Дима.

— Малопонятный замысел происходящего: Батыров с окружением, вместе с Расстриговым, президентом «Эко-банка», готовятся совершить предвыборное турне по приволжским городам, где организуются встречи с избирателями, выступления артистов российской эстрады и так далее. «Эко-банк» покупает сейфы специально для этого предприятия — двенадцать огромных стальных гробов; в них влезет не знаю сколько сотен миллионов…

— Извини, я перебью, — вставил Дима, — в один нормальный сейф среднего размера, не настольный, входит, если сотенными, около половины миллиарда рублей.

— Сколько?! — ахнули мы с Сергеем.

— А чего вы хотели? — пожал плечами киллер. — Если правительство едет за деньгами, это должны быть большие деньги. Не меньше миллиарда рублей.

— Сейфов двенадцать! А, кроме рублей, могут быть еще доллары!

— Слушай, да?! Ты сколько денег в год тратишь? А сколько Батыров?

Или Расстригов? У них унитазы с подогревом и золотом отделанные! Один нормальный дом стоит эти твои полмиллиарда. Так что, если они действительно едут за деньгами, там будут деньги покрупнее.

— Кха-кха, — сказала я, прочищая горло, — в общем, они едут за деньгами. Вопрос номер один: откуда эти деньги? Вопрос номер два: куда эти деньги? Вопрос номер три: почему едут сами? Первый вопрос в принципе некорректен — мы никак не сможем узнать, откуда эти деньги. Второй — глуп, потратить их можно на что угодно, пускай правительство само в этом разбирается.