Страховка от жизни - Серова Марина Сергеевна - Страница 8

Ничего, время терпит. Я подумаю об этом завтра.

Катенька ужасно обрадовалась, увидев целый пакет кукурузы:

– Ой, как здорово. Я ее так люблю, так люблю. А тетя Ира сказала, что когда мы разбогатеем, то она мне купит целый мешок кукурузы.

– Какая тетя Ира?

– Папина сестра. А я сказала, что мамка тогда ругаться будет. А тетя Ира сказала, что мамка не узнает. – Девочка весело болтала, забыв про обожженную ногу.

Я невольно взглянула на свою подругу, а она на меня. Ирочка мечтала разбогатеть и была уверена, что Настя об этом знать не будет. В каком случае Настя могла не узнать? Вот именно. Так мы с Ленкой в тот момент и подумали.

Кажется, у кого-то мысли сегодня сходятся. Бывает же!

– Ирина почему-то считает, что Роман обязан ей помогать. Ей вечно не везет с кавалерами, которые все почему-то норовят сесть ей на шею. То сирота, то безработный, обиженный и несчастный. А сироте, между прочим, под тридцать... Ромка безотказный, и Насте, разумеется, все это не нравилось. Еще бы: сами концы с концами еле-еле сводили. Двое детей все-таки, попробуй их прокорми в наше время. – Наталья поднялась и ткнула вилкой варившуюся кукурузу.

– Наташ, Ирина Николаевна очень плохо относилась к Анастасии Васильевне?

Та пожала плечами:

– Ну, ссорились они, не сошлись характерами. Однако нельзя сказать, что ненавидели друг друга. Настя же понимала, что Ирочка – родная сестра Романа. И Роман ее любит. Родная кровь не водица, как говорится, – в рифму закончила Наталья. – А почему вы спрашиваете?

– Да так, – пожала я плечами и поднялась.

Мне почему-то ужасно захотелось обследовать квартиру Калякиных на предмет прослушивающей аппаратуры. Странная гибель Насти обрастала все более странными подробностями. Страховка эта, невесть как и откуда взявшаяся... Теперь сообщение Ленки про соседа... Ведь если инвалид из дома напротив услышал то, чего не услышали другие и чего, в принципе, он не должен был и не мог слышать, то вывод один – либо злодейка ему знакома и он ее узнал, либо он прослушивал квартиру Калякиных. И скорее всего, второе. Поскольку, если бы он ее узнал в лицо, то так бы и сказал.

С какой целью он это делал, не знаю, это уже следующий вопрос, но другого объяснения его осведомленности я не находила.

– Наташ, вы не будете возражать, если я осмотрюсь немного?

Та пожала плечами.

– Смотрите.

Итак, Настя выпала из окна спальни. Значит, имя убийцы было названо именно там.

Катенька сидела на диване, забравшись с ногами, и смотрела мультики. Ленка расположилась рядом с ней, обняв малышку за плечи. Я прошла в спальню и прикрыла за собой дверь.

«Клоп» нашелся в укромном уголке под подоконником.

Забавный человек этот инвалид. Частный детектив-теоретик? Или извращенец какой-нибудь? Или... Ой, в мыслях такая белибердень, что черт ногу сломит. Ладно, не будем разбрасываться. Это мы узнаем попозже. Сейчас меня другое взволновало: нестандартным был «клоп», приобретенным в спецмагазине. Чрезвычайно забавно, но я знала «фирму-изготовителя» данного аппарата.

Этот микрорадиопередатчик с большим радиусом действия изготовлен неподалеку, в нашем родном Тарасове, народным умельцем Валентинским Виктором Ивановичем. Уж я-то его почерк знаю. Довелось изучить.

С Виктором Ивановичем меня столкнула судьба, когда я занималась расследованием убийства старушки – «божьего одуванчика». Расследование вылилось в то, что я вышла на банду наркоторговцев, транспортировавших наркотики в огурцах, обработанных специальным составом и закатанных в обыкновенные трехлитровые банки.

Валентинский практически спас мне тогда жизнь, использовав штучки наподобие той, что я сейчас держала в руках. Потрясающе, как тесен мир, а Тарасов тем более. Вот уж не ожидала наткнуться на изделия Виктора Ивановича в квартире Калякиных.

Подоконники в зале и на кухне я обследовала тоже, стараясь не обращать на себя внимания Натальи и Катеньки. Мне это удалось: сначала Катеньку к Наталье отправила, потом наоборот. Ленка, которой я на ухо сообщила о своей находке, мне в этом помогла. И зал, и кухня прослушивались тоже. Очень интересно.

«Клопа» из спальни я сунула в сумочку, предварительно обезвредив. Пускай инвалид думает, что по каким-то неведомым причинам он вышел из строя. А мне необходимо предъявить передатчик для опознания Валентинскому. Остальную спецаппаратуру трогать не стала, решив, что так целесообразнее. Надо для начала познакомиться с Матвеевым и узнать, что за камень у него за пазухой.

Я разжилась у Натальи на всякий случай Настиной и Ирочкиной фотографиями, и мы с Ленкой отчалили. Необходимо было осмотреть еще и чердак. Фонарик у меня имелся – в «бардачке» машины всегда лежит.

Глава 4

– Тань, интересное кино получается. Если инвалид подслушивал Калякиных, то значит ли это, что он имеет какое-то отношение к убийству?

– Возможно. Что об этом говорить заранее? Поживем – увидим. Разберемся. Все-таки стоит потрясти его сегодня.

– Нет, Тань. Марина меня очень решительно выставила. Не думаю, что она позволит пообщаться с ним еще раз.

Для начала мы обошли все подъезды, осмотрели замки на люках. Замки во втором и последнем подъездах выглядели гораздо новее двух других, не такие ржавые. Алкаши были правы. Замки заменили. И вышла преступница из последнего подъезда. Поэтому во втором, калякинском, бежала не вниз, а вверх по лестнице. Разумеется, когда убийца спешила исчезнуть с места преступления, она не закрыла замки. Просто, вероятно, оставила ключи в скважине. Закрыли их уже потом. Наверное, кто-то из жильцов.

– Ну, что, подруга, пошли вновь в калякинский подъезд. Проследим путь преступницы.

Я порылась в сумочке и вытащила связку отмычек. Это мой ключ ко всем тайнам, которым я часто пользуюсь.

– Тань, – робким шепотом поинтересовалась Ленка, – а мне тоже придется туда лезть? Там же, наверное, паутины полно. И мышей.

– Можешь подождать тут, на лестнице. Или иди в машину.

– Вообще-то, интересно.

– Ну тогда вперед, – открыв люк, я сделала приглашающий жест рукой.

– Ой, не дай бог, меня сейчас ученики увидят. Скажут, что Елена Михайловна, как бомжиха, по чердакам лазит, – пробормотала Истомина, поднимаясь по лестнице к люку.

– А ты скажешь, что искала трудного подростка, сбежавшего из дома. Что у тебя появилась информация, будто он ночует на одном из чердаков на улице Кавказской. И тогда тебя еще больше зауважают родители.

– Они меня и так уважают. А, черт. Споткнулась обо что-то. Тань, дай лучше мне фонарик. А то я ничего не вижу. Тут сам черт ногу сломит.

– А ты иди рядом со мной.

Согнувшись в три погибели, как говорится, мы пробирались по чердаку, внимательно изучая окружающую обстановку. Насколько позволяло скудное освещение, разумеется. Около перевернутого ящика луч фонарика, направленный под ноги, отразился многочисленными мельчайшими звездочками.

– Вот тут скорее всего она переодевалась. Видишь, чешуйки от майки? Я как-то себе такую майку приобрела, так через две недели ее выбросила – эти чешуйки сыплются, как шерсть с шелудивого пса. Потом еще года три их из квартиры выгребала, то из одного угла, то из другого. Лично я ни в жисть в такой маечке убивать бы не отправилась. Убийца допустила большую глупость.

– Почему их, интересно знать, милиция не собрала? Они разве не додумались, что преступница ушла через чердак?

– Прямо уж, не додумались. Додумались, конечно же. Только зачем им все чешуйки собирать? Для экспертизы достаточно нескольких. Давай поищем в этом месте. Может быть, она что-нибудь обронила. Хотя то, что она могла обронить, скорее всего давно приложено к делу как вещественное доказательство. И все-таки смотри внимательно.

В том месте, где, предположительно, переоделась преступница, мы ничего, кроме чешуек, не обнаружили. И продолжили поиски, двигаясь в том же направлении, что и преступница, пробиравшаяся к люку в последнем подъезде.