Привет с того света - Серова Марина Сергеевна - Страница 24

– Слишком многие грешки нас с тобой объединяют, Шериф. – Ваха сверлил его буравчиками своих хищных чеченских глаз.

– Действительно, – хозяин, молодой и симпатичный, одетый в темно-синий костюм и кремового цвета плащ, элегантный и интеллигентно выглядящий, вполне европейского вида негодяй, уселся в кресло, холодно и снисходительно оглядывая Ваху.

В его взгляде абсолютно не было никакого испуга.

– Зачем тебе моя жизнь? – с улыбкой спросил он.

– То же самое хотел спросить у тебя, – Ваха не спускал ястребиного взгляда со вчерашнего повелителя, которому сегодня он уготовил участь жертвы. – Я прекрасно знаю, что ты хочешь устранить меня, равно как и других, кто работал на тебя.

– Да неужели? – притворно удивился Мельхорн.

– Не лицемерь, я тебе больше не нужен. Ведь так? В дальнейшие твои планы моя жизнь не входит.

– Ну зачем же так сразу? Да, возможно, – Мельхорн манерно прикурил от зажигалки. – Однако я отдаю должное, что среди моих сообщников ты, пожалуй, самый сообразительный.

– Есть еще Ариф. Или ты о нем уже успел позабыть?

– Ну почему же? Ведь он так меня любил... «так искренно, так нежно», как дай мне бог любимым быть противоположным полом. – Красавчик Александр раскатисто рассмеялся. – Царство ему небесное.

– Эта жертва на твоем счету, – Ваха ткнул пальцем в сторону Мельхорна.

– Ну, не совсем жертва. Я не хотел, но так получилось.

– Да что ты? Судьба явно благоволит тебе. Лучший друг, чего уж там. Как ты с ним не поголубел, ума не приложу.

– Придержи язык, – Мельхорн метнул в сторону Вахи свой насмешливо-презрительный взгляд.

В это время, согнувшись в три погибели в шкафу, я боялась нечаянно чихнуть или кашлянуть. Я уже все поняла, и дело это уже не казалось мне тайной. Оставалось только ждать удобного времени для своего внезапного появления из укрытия.

Двое мужчин тем временем, развалившись в креслах, выясняли отношения. Внешне тела их казались расслабленными в вольготных позах презирающих друг друга эгоистов. Но в каждом из них чувствовалась пружина, готовая сработать в любой момент.

– Послушай, Шериф! Ты прекрасно знаешь, что больше мы, вероятно, не встретимся. Почему бы не быть откровенными?

– Ну что ж, давай пооткровенничаем, – милостиво согласился Шериф.

– Как твое настоящее имя?

– Если учитывать, что один из нас, возможно, не вернется из боя или, в другом случае, обоим настанет конец, то почему бы напоследок и не сказать? Зови меня Макс.

– Почти такое же имя... с окончаниями на «икс».

– Да... – задумчиво произнес Шериф, как бы что-то взвешивая в мозгу, вроде речь шла и не о нем, – Максим Максимович Семенов...

«Все правильно», – констатировала мысленно я. Наконец-то все окончательно прояснилось, уже и на вербальном уровне.

Несмотря на то что это было слишком невероятно. Вот где я уже встречалась с этим проницательным взглядом красивых и умных глаз. Этого импозантного кавалера, который, казалось, сошел в этот мир с картин Микеланджело, эту ожившую красоту и стать древних статуй я уже видела... на фотографиях в семейном альбоме Албены. Однако каков подлец!

– Да, в принципе, можно было предположить, что ты не тот, за кого себя выдаешь, – Ваха с наслаждением затянулся крепкой сигарой.

– Документы я получил от Арифа, он «увел» их у настоящего Александра Мельхорна, с которым познакомился в баре. Идея пришла к нему в голову спонтанно. Вот он и стырил для меня почти все ксивы, какие имелись у этого лоха.

– Да уж, эта тварь была предана тебе как собака. Вы даже похожи чем-то.

– И чем же? – Семенов-Мельхорн криво усмехнулся.

– Ну, скажем, фигурой, одинаковый цвет волос. Вы даже стриглись однотипно. Я одно время и сам думал, что ты тоже это... того, – Ваха усмехнулся.

– Что «того»? – бросил презрительный взгляд на подручного фальшивый Мельхорн.

– Ну, это я так... к слову. В том смысле, что вы были как два братана. Я-то знал, что за птичка незабвенный Ариф, – Ваха явно намекал на гомосексуальные склонности Арифа.

– Да, мы были неразлучны, – парировал Макс, разглядывая сверкающие бриллиантами инициалы на массивном перстне. – Но нет, только не это. Только содомского греха мне недоставало. Кстати, именно он и стал моей первой «мокрой» жертвой. И именно эти грешки Арифа послужили поводом для убийства. Я и в самом деле этого не хотел, – Семенов снова окинул Ваху презрительным взглядом. – И не делай скептической мины. Я не хо-те-ел его уби-и-в-ать, – почти пропел он.

– Но тем не менее...

– Он был моим лучшим другом, – продолжил Макс. – И о его смерти жалею до сих пор. Ты правильно заметил, что он был, как преданная собака. Но его дружеские чувства были подкреплены чем-то большим.

Семенов расплылся в улыбке.

– Как все это вышло?

– Мы поехали на рыбалку. Я всегда знал про его педерастию, но он никогда не приставал ко мне. А тут мы выпили, никого не было. И он стал как-то странно смотреть на меня. Я замечал это и раньше, но знал, что Ариф умеет держать себя в рамках приличий.

– Ты говоришь о приличиях, как английский лорд или немецкий барон.

– Ваха, прошу тебя... Будь хоть иногда человеком. Это память о лучшем друге.

– Которого ты убил собственноручно.

– Да, – тяжело выдохнул Макс и закрыл свое прекрасное лицо ладонями. – Я не хотел. Он был мне как брат, и я не чувствовал в нем гомосексуалиста. Это чуждо моему восприятию мира. Я не думал, что так все серьезно с его стороны...

– Что же все-таки произошло?

– Я был с ним, – выдавил из себя Макс. – В жизни так бывает. Я красив, сам это знаю. Женщины меня обожали, даже когда я был нищим студентом. В институте одна пожилая преподавательница даже рисовала мне пятерки, ничего не понимавшему в ее предмете, буквально за красивые глазки. Женщины обеспечивали меня – я начинал самостоятельную жизнь альфонсом. За это меня, вероятно, не воспринимала родня жены. И женился довольно удачно. В молодости, если бы мне сказали, что я буду сказочно богат, я, считавший стипендионные гроши, просто плюнул бы этому оптимисту в лицо.

– Мы отвлеклись от темы. – Ваха наполнил бокалы себе и Максу.

– Да-да, – Макс как-то покорно пригубил, словно пил последнюю чашу судьбы, и, огорченно мотнув головой, продолжал: – Ариф встал передо мной на колени и признался в любви. Но я не могу испытывать к мужчине того же, как бы хорошо к нему ни относился. Но это только с одной стороны... Но я вдруг подумал, что женщин я видел разных. А мужчина? Не знаю, но что-то на меня нашло. Короче, я...

Макс замолчал, предоставляя собеседнику самому домыслить то, что произошло между друзьями на той рыбалке.

– Ну и как? – съехидничал после некоторой паузы Ваха.

– Да не очень, если честно, – скептически поморщился Мельхорн. – Он, конечно, тащился. Но для меня это было, как с простынью. В простонародье это называется «Игра в Дуню Кулакову».

– А говоришь – не поголубел, – Ваха криво усмехнулся в ус.

– Заткнись! – оборвал его Макс. – Наутро он мне, да и я сам себе стал противен. Я набросился на него и жестоко избил, а он даже не сопротивлялся. Он принимал мои удары, как долгожданное страдание. Преданным, как собака, он оказался до последнего момента жизни. Когда я понял, что делаю, было уже поздно. Я склонился над изуродованным, истекающим кровью телом и спросил, можно ли ему чем-то помочь, и начал оправдываться. Но он сам меня успокоил. Именно он посоветовал поступить с ним так, как я и сделал впоследствии.

– То есть выдал труп Арифа за свой?

– Да. Лицо было настолько обезображено, что опознать потом не смог бы даже самый близкий человек. Ко всему прочему, я одел его в свои спортивные шорты, а потом повесил на шею амулет. И жена клюнула на это – меня признали мертвым, а Арифа – пропавшим без вести. Его бы, кстати, никто особо искать не стал. Родственников у него здесь нет, а те, которые остались в Азербайджане, относились к нему не слишком тепло. Умирая, Ариф простил мне грех убийства и сказал последнее «спасибо» за лучшую ночь в его жизни...