Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Когда врут учебники истории. Прошлое, которого не было - Балабуха Андрей Дмитриевич - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

Тут-то и завязывается интрига.

По старшинству на великое княжение мог претендовать только Ярополк – и на киевском столе отец его не зря оставил, и воевода Свенельд, в роковой битве чудом уцелевший, теперь при нем состоял. Но почитание старших жажде власти не указ. До Ярополка дошел слух, будто средний брат – Олег II Древлянский – потихоньку готовится к походу на Киев. Трудно сказать, так оно было в действительности или, как утверждают иные, Свенельд оговорил Олега, имея на то две причины: во-первых, чтобы отомстить за гибель своего сына Люта, то ли по случайности, то ли намеренно убитого на охоте Олегом, а во-вторых, чтобы сделать своего патрона единодержавным владыкой земли русской[45]. Несомненно одно: Ярополк выступил против Олега, чтобы нанести упреждающий удар. Под Овручем, где находилась тогда резиденция Олега, войска столкнулись. Сражения как такового, похоже, и не произошло – едва соприкоснувшись с грозной дружиной великого князя, Олеговы воины ударились в бегство с таким энтузиазмом, что в толчее сбросили собственного князя с моста, вследствие чего тот сломал себе шею и, как говорится, приобщился к большинству. Ярополк похоронил брата со всеми подобающими почестями и возвратился восвояси, заодно присоединив ко своим владениям и Древлянскую землю.

Великий князь киевский Владимир I Красное Солнышко.
Икона «Святой Владимир» из Князь-Владимирского собора в Санкт-Петербурге

Но гибель Олега II – пусть даже случайная – прекрасный casus belli[46] для третьего из братьев, сидящего в Новгороде «робичича». Правда, не унаследовав отцовой воинственности[47], этот последний для начала бежал из Новгорода, куда незамедлительно явились Ярополковы посадники, а сам Ярополк обрел наконец единодержавие. Однако зря Владимир времени не терял: отправившись в Швецию, к родственникам жены, он больше двух лет интриговал там, пока наконец не заручился помощью и в 980 году не вернулся на Русь с отрядом наемников-варягов. Теперь, располагая достаточной силой, он занял сперва Новгород, потом Полоцк, где убил князя-варяга Рогволода с сыновьями и насильственно женился на его дочери Рогнеде, уже просватанной за Ярополка (с этого момента летописи, сочувствуя печальной судьбе варяжской княжны, на славянский лад называют ее Гореславою), а затем и Киев, где его варяги так же вероломно, как в Полоцке, во время переговоров с помощью подкупленного воеводы Блуда (вот уж Бог шельму метит – воистину достойное имечко!) убили самого великого князя Ярополка. Теперь ненависть бастарда к законным наследникам была полностью удовлетворена, а сын ключницы стал отныне именоваться великим князем Владимиром I, вошедшим в былины под именем Владимира Красно Солнышко, а в летописи – как Владимир Креститель и Владимир Святой (и то, и другое – за обращение языческой Руси в христианство). Но оставим в стороне его деяния – нам важен не столько он, сколько история его вокняжения и его потомки.

Великий князь киевский Владимир I Святой.
Рисунок XIX в.

Потомками же (как и женолюбием) Бог его, прямо скажем, не обидел.

Старшими были Вышеслав (от скандинавской жены Оловы) и Изяслав (от Рогнеды-Гореславы). Затем наш главный герой – Святополк, сын Ярополковой жены-гречанки, которую Владимир в качестве трофея сразу же по свершении братоубийства забрал в свой гарем, причем она в то время была уже беременна, так что по крови Святополк приходился сыном не Владимиру, а Ярополку. Далее следовали Ярослав и Всеволод – тоже дети Рогнеды; Святослав и Мстислав (от «чехини» Малфриды); Станислав (от Адели); Судислав и Позвизд, чьи матери никому, кажется, неизвестны; и, наконец, Борис и Глеб – судя по всему, дети византийской принцессы Анны (хотя на сей счет и высказывались другие, в разной степени обоснованные предположения, за их недоказанностью лучше следовать общепринятой версии). Это не говоря уже о столь же многочисленных дочерях и сонме формально не признанных детей от не то восьмисот, не то девятисот наложниц.

В свете вышеизложенного совсем не удивительно, что после 15 июля 1015 года, когда великий князь киевский Владимир I скоропостижно скончался, события сразу же стали разворачиваться по сценарию, уже апробированному по смерти Святослава, – с тою лишь поправкой, что участников предстоящей кровопролитной междоусобицы оказалось на этот раз куда больше.

Историография летописная

Если излагать события со всем возможным лаконизмом, выглядят они следующим образом.

Умер Владимир I, готовя поход против мятежного сына Ярослава, княжившего тогда в Новгороде и отказавшегося платить отцу обычную дань – две трети от ежегодно собираемых там в качестве податей трех тысяч гривен[48]. И, как всегда бывает, если право наследования еще по-настоящему не оформилось, правосознание ни во властителях, ни в их подданных не укоренилось, а покойный государь отличался повышенной плодовитостью, встал вопрос: кому занять опустевший киевский стол.

Учитывая, что двое старших сыновей Владимира – Вышеслав и Изяслав – к тому времени уже скончались, основных претендентов оказалось двое: Святополк, князь туровский, женатый на дочери польского великого князя Болеслава I Храброго[49], и Ярослав Хромой, князь новгородский, женатый на Ингигерде, дочери шведского короля Олафа I Скотконунга[50]. Остальные на великое княжение, похоже, не притязали, хотя роль их в дальнейших событиях велика, особенно двоих младших – Бориса, князя ростовского, и Глеба, князя муромского.

Конное войско.
Миниатюра из Сильвестровского списка «Сказания о Борисе и Глебе» (XIV в.)

В последние годы Владимир заметно выделял этих последних, считая, по-видимому, наиболее законными по рождению, поскольку лишь с их матерью, византийской принцессой Анной, был связан узами церковного брака; к тому же в их жилах текла кровь константинопольских базилевсов. Судя по всему, Владимир держал Бориса при себе, намереваясь именно ему передать великое княжение. Однако в момент смерти родителя тот возглавлял поход на печенегов, а Глеб спокойно сидел в своем Муроме.

Тут-то и разворачиваются события. В надежде, что Борис успеет возвратиться, его сторонники трое суток скрывали факт кончины великого князя. Но в конце концов правда все-таки всплыла, и Святополк, на чьей стороне было несомненное право первородства, не встретив никакого сопротивления, занял отчий (не по дядюшке-братоубийце, а по настоящему родителю, Ярополку) трон. Однако, согласно летописному сказанию, на том не успокоился, решив на всякий случай избавиться ото всех потенциальных конкурентов. Подосланные им убийцы умертвили Бориса в лагере на берегах реки Альты, близ Переяславля, а направлявшегося в стольный град на отцовы похороны Глеба – на Днепре, близ Смоленска. Та же участь постигла и третьего брата, Святослава II Древлянского, который, почуя опасность, вознамерился бежать не то в Чехию, землю своей матери, не то в Венгрию, откуда по некоторым сведениям была родом его жена, но был настигнут в дороге и убит где-то в Карпатах. «Двое первых, – писал историк Николай Иванович Костомаров[51], – впоследствии причислены к лику святых и долго считались покровителями княжеского рода и охранителями русской земли, так что многие победы русских над иноплеменниками приписывались непосредственному вмешательству святых сыновей Владимира. Святослав такой чести не удостоился – оттого, вероятно, что первых возвысило в глазах церкви рождение от матери, принесшей на Русь христианство».

вернуться

45

Существует и еще одна, на мой взгляд, наиболее вероятная версия: оговор явился следствием интриги Владимира (возможно, и через невольное посредство прямодушного Свенельда).

вернуться

46

Casus belli (лат.) – формальный повод для объявления войны.

вернуться

47

Память об отсутствии у Владимира Святого воинской доблести сохранилась не только в строках летописи, но и в памяти народной, зафиксированной в былинах. Вот показательное сопоставление. Из легенд британского Артурова цикла можно узнать не только о героических деяниях сэра Ланселота, сэра Гаррета, сэра Бедивера, сэра Галахада, сэра Дайндена и прочих, но и подвигах самого короля. А вот в цикле былин, связанных со Владимиром Красно Солнышко, ратоборствуют исключительно Илья Моровлин-Муромец, Добрыня Никитич, Алеша (как ни странно, полное его имя – Александр) Попович, Чурило Пленкович, Ян Усмович (или Усмошвец, т.е. Кожевник от усние – кожа и шью), Рагдай Удалой.

вернуться

48

Гривна – весовая и счетно-денежная единица (но не монета), в описываемое время соответствовавшая 204 г. серебра. Таким образом, ежегодная новгородская дань Киеву – 2000 гривен – равнялась 408 кг серебра. За такое воевать стоило.

вернуться

49

Болеслав I Храбрый (967–1025) – князь польский с 992 г., первый польский король – с 1025 г. Происходил из знаменитой династии Пястов, объединил польские земли, учредил в Гнезно архиепископство, в 1018 г. временно захватил Червенские грады (так в X–XIII вв. называлась группа древнерусских городов-крепостей на Волыни – Червен, Волынь, Сутейск и др.).

вернуться

50

Олаф I Скотконунг (т.е. Сборщик налогов, Мытарь) из рода Инглингов (годы правления – 994–1021). Пытался ввести в стране христианство, однако встретил упорное сопротивление язычников. Около 1000 г. он завоевал часть Норвегии, однако в 1015–1019 гг. в ходе затяжной войны был вытеснен оттуда норвежским королем Олафом II Харальдссоном.

вернуться

51

Костомаров Николай Иванович (1817–1885) – российский историк и писатель, член-корреспондент Петербургской АН (1876). Один из руководителей Кирилло-Мефодиевского общества. Сторонник украинской культурно-национальной автономии. Автор трудов по социально-политической и экономической истории России и Украины («О значении унии в западной России», «Богдан Хмельницкий», «Бунт Стеньки Разина», «Северорусские народоправства», «Смутное время Московского государства», «Последние годы Речи Посполитой», «Об историческом значении русского песенного народного творчества», «Русская история в жизнеописаниях главнейших ее деятелей»), а также исследований и публикаций украинского фольклора и древних актов. В его беллетристическое наследие входят сборники стихов «Украинские баллады» (1839), «Ветка» (1840), исторические пьесы «Савва Чалый», (1838), «Переяславская ночь» (1841), а также повести на украинском и русском языках и автобиография.