Когда стреляет мишень - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 41

Но, несмотря на то что, по всей видимости, здоровенный Кирилл Геннадьевич понимал толк в обращении с холодным оружием, девушка в алом легко парировала его неуклюжие и порой даже смехотворные – вероятно, от немалой дозы выпитого – выпады.

Правда, пару раз ему удалось пробить ее защиту, но единственным от того уроном Алой Пантере был моральный дискомфорт от легко надорванной на плече туники.

– Что, Кирюха? Небось гандоном легче бы в нее попал, чем этой железной херью! – выкрикнул с места один из дружков незадачливого гладиатора.

Кирюха крякнул и, головокружительно выругавшись, запустил в девушку «железной херью» – хорошо заточенным мечом, прекрасно сработанным под антиквариат эпохи Древнего Рима.

Она успела уклониться, и меч попал прямо в ведущего – хорошо еще, что удар пришелся рукоятью, а не острием, не то господин в желтом смокинге непременно испытал бы чувства, какие испытывает протыкаемый вертелом молочный поросенок, предназначенный для жаркого.

И тут началось.

На ринг выскочили два охранника и, схватив Кирилла Геннадьевича под руки, попытались убрать его оттуда. Да не тут-то было!

Здоровенная туша развернулась, и оба амбала разлетелись по углам ринга, словно щенки.

– Ге-е-еть!!

А он неплохо владеет своим телом, этот Кирилл Геннадьевич, отметил Влад, которого продолжали настойчиво наколачивать в спину. Не исключено, что если бы не катастрофическая доза спиртного, он сумел бы пробить защиту этой девушки в алом.

...Она стояла совершенно неподвижно и смотрела на все происходящее взглядом, который более уместен при просмотре сводящего скулы бездарностью американского боевика. Словно и не в одной реальности с ней происходила нелепая свалка на арене.

Влад обернулся: один из ударов в спину оказался довольно болезненным. Он увидел того самого толстячка, который весь вечер путался под ногами у честной публики, заполонившей клуб «Центурион».

– Ты, плешивый отстой, – медленно проговорил Влад и поймал на себе ироничный взгляд своих сегодняшних собутыльников. – У тебя жена есть?

Тот оторопел: вероятно, выяснение его анкетных данных в планы почтенного толстопуза не входило.

– Е-есть.

– И как же она удерживает при себе такого обворожительного мужчину, как ты?

Собутыльнички Свиридова хихикнули. Кирилл Геннадьевич продолжал толкаться с охранниками, его приятели демонстративно пили за его здоровье, кричали, визжали и улюлюкали, но в происходящее не вмешивались. Зачем портить такое удовольствие?

– А известно ли тебе, что твоя жена не одинока в своем горе? Что женщины разных народов тоже пыхтят вокруг своих мужей? – Свиридов фыркнул: повод устроить занимательный чудовищный скандал, кажется, нашелся.

К тому же Влад вошел в роль не только благодаря врожденному актерскому таланту, но и изрядной дозе термоядерных коктейлей.

– Каждая жена хороша в своем духе, – продолжал Свиридов, стальными пальцами сжимая плечо толстяка. – Каждая не отпускает муженька по-своему. Немка – питанием, англичанка – воспитанием, чешка – властью, испанка – страстью, кубинка – пляской...

– А-а? – промычал толстячок, который почувствовал, что сильные руки, которым бесполезно противодействовать, легко отрывают его от пола.

– ...полька – лаской, – продолжал задумчиво Влад, скроив мудрую мину, – китаянка – лестью, мексиканка – местью, гвинейка – пением, грузинка – терпением, негритянка – умением, гречанка – красотой, армянка – полнотой, француженка – телом...

– В-ва... ым-м-м!! – Толстяк, как куль с мукой, поднялся над головами клубных завсегдатаев в полном соответствии с задумкой Свиридова и засучил ногами.

Собутыльники Влада от смеха опрокинули соседний столик вместе с теми, кто за ним сидел.

– ...американка – делом, – ритмичный речитатив Владимира словно вколачивал слово за словом в череп несчастного забияки, – итальянка – шиком, еврейка – криком, японка – грацией, а русская – судом и парторганизацией!

При последних словах Свиридов пружинисто привстал на носках и легко, словно это была маленькая девочка, а не тяжеленный рыхлый мужчина, – перекинул толстяка через ограждения ринга – бутафорные канаты с вплетенными в них люминесцирующими световодами – прямо на арену.

Да так удачно, что угодил прямо в Кирилла Геннадьевича, только что в очередной раз повергнувшего ниц обоих охранников.

– По крайней мере, суд и парторганизация были при коммунизме, – живописно отряхнув руки (словно они были чем-то запачканы), сказал Свиридов.

– Бис! – заорала какая-то девица – а, ну конечно, все из той же компании – и полезла целоваться. Свиридов отряхнулся и от нее и легко запрыгнул на ринг, откуда на него негодующе взирали уже две пары глаз – толстяка и Кирилла Геннадьевича.

Ведущий шоу быстро-быстро говорил что-то в мобильник... Заметив на арене новое лицо, он вопросительно взглянул на него.

– Я хотел бы провести сеанс фехтования с той милой дамой, – проговорил Влад.

– Вы же видите, что я не могу, – быстро отозвался тот, – этот бык Кирилл опять скандалит. Мы в свое время уволили его из охраны, вот он тут с дружками и ошивается.

– Ничего страшного, – сказал Влад, – разрешите?

Это он сказал уже толстяку, которого несколькими мгновениями раньше так нелюбезно сопроводил на ринг, а теперь отстранил картинным жестом прожженного позера – и проговорил прямо в гневно набрякшее синими жилами лицо Кирилла Геннадьевича:

– По-моему, вы несколько пьяны. Как говаривал Антон Павлович Чехов, тезка моего почтенного родителя, водка бела, но красит нос и чернит репутацию. А эта последняя, репутация, стало быть, у вас, кажется, не ахти.

– Да ты че, парень... в своем уме? – пробормотал тот и запыхтел, как тюлень.

– Врежь ему, Кирюха!

– Заряди в табло крашеному пидору!

– Пришли в торец этому в маечке!

(Пиджак Влад тоже уже снял и отдал в древнеримский гардероб, оставшись в белой обтягивающей майке с короткими рукавами – он всегда предпочитал надевать под пиджак и даже под костюм майку, а не рубашку.)

Кирюха все понял. Он поднял здоровенную ручищу и попытался ткнуть ею Свиридову в лицо, но эта попытка провалилась еще более позорно, чем предшествующие ей потуги пробить оборону девушки-гладиатора, которая, кстати, не подавала признаков жизни, стоя в углу ринга на манер манекена.

Влад без особых усилий перехватил руку здоровяка, сжал пальцами толстенное запястье так, что кровь бросилась тому в лицо, и потом развернул Кирилла Геннадьевича с легкостью, с коей танцовщик кружит свою партнершу, и оделил его здоровенным тычком в основание черепа, от которого перед глазами буяна закружились звездочки и с надсадным уханьем наползла мутная дурнотная пелена.

Он рухнул на подломившихся коленях, а потом ткнулся носом в красную обивку ринга и растянулся во весь свой немалый рост.

Желтый смокинг икнул и изумленно уставился на изящного и статного молодого человека, казавшегося таким изнеженным, расслабленным и несерьезным, позволявшего себе такие идиотские выходки, как выкидывание на ринг различных жиртрестов, – и вдруг двумя легкими касаниями этот человек вырубает громилу, с которым не сумели справиться двое охранников «Центуриона»...

– Теперь я могу пофехтовать с девушкой? – спросил Свиридов и непринужденно уселся на спину упавшего без чувств Кирилла.

– М-можете. Только... только, кажется, у нас возникнут проблемы. Ну ничего... сейчас сюда придет начальник охраны с ребятами, они наведут порядок.

– А, нам бы только ночь простоять да день продержаться! – усмехнулся Влад. – Только, кажется, парни из числа друзей вот этого господина, – и хлопнул Кирилла Геннадьевича по заднице, – вскарабкаются на ринг немного раньше.

– Уу-у-у... – протянул «рефери» и тут же свалился на пол, потому что со спины на него напал какой-то субъект мелкоуголовного вида в синем пиджаке и от души приложился к уху штатной единицы «Центуриона».

Вслед за первой ласточкой в синем пиджаке на ринг взобрались еще несколько человек, находящихся в последнем градусе алкогольной лихорадки и, по всей видимости, тоже когда-то работавших в охране. Если исходить из габаритов и выражения лиц.