Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Мечом раздвину рубежи - Серба Андрей Иванович - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

Взяв из рук идущего за ним дружинника факел, Микула поднял его над головой великого князя. Яркий свет вырвал из темноты узкий проход, в котором только что исчез волхв, и зиявшую в скале за камнем-валуном черную дыру. Волхв уже стоял рядом с ней. Опершись на клюку и согнувшись так, что казалось — сейчас переломится пополам, он, не мигая, пристально смотрел на великого князя из-под седых, низко нависших над глазами бровей.

— Пришли, княже, — глухо прозвучал его голос. — Готов ли ты узнать свою судьбу?

— Да, старче, — громко ответил Игорь.

— Тогда следуй за мной к священному источнику. И пусть кто-нибудь светит нам.

— Сотник, пойдешь с нами, — приказал великий князь Микуле.

Несколько шагов по узкому, с покрытыми плесенью стенами подземелью, и они оказались в небольшой, овальной формы пещере. Тяжелый спертый воздух давил грудь и застревал в горле, сырость и холод сразу заставили оцепенеть пальцы, в ноздри ударил резкий, неприятный запах. Огонь факела освещал низко нависший над головами каменный потолок, ярко блестевшие от выступившей на них воды стены, песчаный, скрадывавший шум шагов пол.

Волхв прошел в дальний угол пещеры, остановился. Прямо у его ног начиналась пропадавшая вскоре в каменном монолите стены продолговатая расщелина, в которой бурлила, не поднимаясь до уровня пола, вода. Грязно-серая, снизу доверху пронизанная поднимавшимися со дна расщелины пузырьками, которые то лопались, то появлялись вновь, она, казалось, кипела на невидимом человеческому глазу подземном огне. От воды несло теплом. В месте, где расщелина исчезала в скале, из нее наплывали в пещеру волны белого рыхлого тумана, от которого исходил резкий запах и щипало глаза. Клубясь над расщелиной, туман полностью заполнял угол пещеры. То редея, то уплотняясь, он иногда скрывал под собой пузырившийся источник.

Микула чувствовал, как у него начало шуметь в голове и звенеть в ушах.

— Княже, готов ли ты узнать волю богов? — взглянул волхв на Игоря.

— Я для этого пришел, старче.

— Твое будущее могу увидеть я, и тогда узнаешь о нем от меня. Но, коли отважишься, можешь заглянуть в свой завтрашний день сам. Что выберешь, княже?

— Я хочу сам говорить с богами.

— Стань рядом со священным источником, и ты узришь собственное завтра. Перун явит его тебе.

Старый волхв опустился у расщелины на колени, положил сбоку клюку, воздел к потолку руки:

— О боги, услышьте нас и ответьте! О Перун, лицезри своих внуков и явись к ним! Боги, это мы, русичи, тревожим вас и молим о милости! Боги, откройте уготованную нам судьбу, приблизьте на миг неведомое завтра, сотрите черту между настоящим и грядущим! Боги, услышьте глас своих внуков!

Голос старого волхва звучал все тише, неразборчивее и вскоре перешел в невнятный шепот. Густые клубы тумана, наплывавшего из трещины в скале, залили его ноги, дошли до пояса, плеч. Вот они скрыли волхва с головой, поднялись вровень с грудью великого князя, замершего рядом с ним, стали заволакивать с головой и его. Микула с удивлением отметил, что уже не ощущает того резкого, неприятного запаха, который поначалу преследовал его. Зато тело обволакивала необычная легкость, он был не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой. Неведомые доселе вялость и безразличие охватили его существо, Микула не ощущал даже тяжести факела, который держал над головой. Чувствовал, как постепенно освобождалась от мыслей голова, как он переставал воспринимать себя. Теперь перед глазами был лишь белый туман и ничего более. Однако разве это туман, разве Микула ничего не видит?

Нет, перед ним вовсе не туман, просто его со всех сторон объяла непроглядная ночь. Сбоку от Микулы горит костер, отвоевывая у тьмы неширокий круг освещенной ковыльной степи. И в этом кругу яростно рубятся четверо: двое против Микулы, один плечом к плечу с ним. Звенит сталь мечей, гулко гремят под ударами щиты, будоражат тишину сонной степи пронзительные крики сражающихся. Трещит костер, пляшут языки пламени, и когда под порывами ветра огонь разгорается ярче, его отблески зловеще играют на длинном лезвии и широком обухе громадного окровавленного топора, торчащего из дубовой колоды рядом с костром…

Но разве сейчас ночь? Наоборот, в разгаре знойный летний день. Жгучие лучи солнца пронзают нависший над Ми-кулой купол из ветвей, слепят глаза, раскаляют шлем и кольчугу. Высокий, толщиной с человеческую руку камыш растет прямо из воды, стеной подступает к самому борту ладьи, монотонно шумит по сторонам. Ладья медленно движется по узкой протоке, весла ритмично и почти беззвучно опускаются в неподвижную, словно застывшую, воду. Протока делает изгиб, и за ним камыши расступаются. Посреди довольно обширного пространства чистой воды виднеется небольшой островок, густо заросший по берегам кустарником и низкорослыми развесистыми деревьями. Вода у островка покрыта, будто ковром, растениями с огромными ярко-зелеными листьями и крупными яркими цветами. Нос ладьи подминает листья и цветы под себя, мягко касается прибрежного кустарника. Но его заросли непролазны и так переплетены лианами, что пристать к берегу невозможно. В поисках подходящего для высадки места ладья медленно поплыла вдоль острова, за ней двинулись остальные. Вот среди кустарника показалась небольшая бухточка с крошечной, свободной от всякой растительности песчаной проплешиной на берегу. Ладья юркнула в бухточку, с ходу наползла на песок. Микула поднялся со скамьи, потянулся к висевшему на борту ладьи щиту, и в этот миг одна стрела чиркнула по шлему, другая впилась в борт у его руки. И тотчас из ближайших кустов появились лучники в цветастых халатах и широких шароварах, а с обступивших бухточку деревьев прямо в ладьи стали прыгать с ножами в зубах и кривыми мечами в руках смуглые бородатые воины. И страшный рукопашный бой закипел в ладьях и в воде вокруг них…

Какие ладьи, какая вода? Вокруг, насколько хватает глаз, сплошная серая пелена взвихренного бурей песка, в ушах завывает ветер, его порывы иногда столь сильны, что заставляют Микулу останавливать коня. Иначе нельзя: слева от узкой тропы, по которой движется его отряд, разверзлась бездна. Песчаная пелена, застлавшая все вокруг, стерла границу между краем тропы и началом бездны, и первый же неверный шаг может вести к гибели. Внезапно тропа резко пошла вниз, начала расширяться, удаляться от бездны. Вой ветра стал стихать, песчаная буря осталась в стороне, а тропа превратилась в каменистое русло высохшего подземного ручья. Нависли над головой громадные каменные глыбы, свет факелов отражается от поверхности таких же глыб справа, а слева едва слышно доносится рев песчаной бури.

Едущий впереди Микулы всадник остановился, повернулся к нему. Высокая меховая шапка, полосатый халат, неразличимое в темноте лицо. Всадник поднял руку с длинной ременной плетью, указал ею вперед, его губы зашевелились.

— Русский брат…— прозвучал незнакомый гортанный голос… Но почему этот голос незнакомый, если он принадлежит великому князю?

— Сотник, очнись! — повторил Игорь, и Микула почувствовал, что его сильно трясут за плечи.

Микула с трудом размежил веки, и его взгляд сразу же уткнулся в каменный монолит стены с расщелиной. Источник был полон водой доверху, однако сейчас вода не бурлила, в ней не было заметно ни единого пузырька. Наоборот, поверхность воды была неподвижной, словно застывшей, и лишь в самой середине источника с непостижимой быстротой вращалась воронка. Небольшая, шириной не больше двух мужских ладоней, она существовала будто сама по себе. Постепенно суживаясь книзу и достигая дна расщелины, воронка не нарушала зеркальной неподвижности соприкасающейся с ней воды. Казалось, что она и остальная вода источника разделены невидимой глазу преградой, позволяющей им соседствовать независимо друг от друга. Но вот вращение воронки стало замедляться, ее основание отделилось от дна расщелины, начало сближаться с поверхностью источника. Несколько мгновений — и воронка исчезла полностью, а от середины расщелины, где она только что находилась, к краям побежали частые, мелкие волны. Еще миг — и в источнике, как раньше, бурлила пронизанная пузырьками вода, на которую временами наплывали из стены-монолита клубы белесого тумана.