Вы только не обижайтесь - Серанелла Барбара - Страница 26

14

Явившись во вторник утром в участок, Блэкстон первым делом проверил сообщения о телефонных звонках и выяснил, что звонил Берни. Блэкстон набрал номер отдела по борьбе с наркотиками. Берни ответил после первого же сигнала.

– Привет. Ты звонил? – спросил Блэкстон.

– Звонил. Тебя интересует оружие армейского образца, так?

– Не томи, говори скорее!

– За тобой будет должок. Ставишь мне выпивку?

– Идет. Так что ты слышал?

– Почему бы тебе не встретиться со мной в Санта-Монике – и сможешь все услышать сам.

– Когда?

– Одиннадцать тебя устроит?

– Где?

– «У Джея»

– Такой маленький ресторанчик напротив пристани?

– Именно. Вот там и увидимся.

Ресторан «У Джея» не так-то легко было найти. Низкое деревянное строение не бросалось в глаза среди окружавших его отелей и офисных зданий, а неприметные синие буквы поблекшей вывески над вращающимися дверями тоже не привлекали внимания к заведению. Но, по словам Берни, в этом была часть его прелести. Совсем рядом расположился мотель, где можно было снять номер на час-два: это также способствовало популярности ресторана.

Крошечный бар и гриль работали с потрясающей интенсивностью. Джей, владелец заведения, раньше был актером на характерные роли и сохранил связи с голливудским людом. Он был человек со вкусом и чувством меры, и дела его шли отлично. Напитки были крепкими, а креветки под чесночным соусом – свежими. Тому, кто не имел знакомых в киноиндустрии, было бы непросто заказать столик для ужина.

Однако Берни заверил Блэкстона, что во время ленча туда ходит совсем другая публика.

Блэкстон жестом отослал парковщика. На стоянке было около двадцати машин, так что она была заполнена едва ли на четверть. Он выбрал место с краю, в стороне от других автомобилей. Даже если кто-то припаркуется рядом, ему придется встать слева от него, а это означало, что водительская дверца будет открываться не в его сторону. Он предпочел бы совсем обезопасить себя от невежливых водителей, всегда готовых поцарапать краску, но – что делать! – приходится обходиться тем, что есть. Остается надеяться, что обещанные Берни сведения будут стоить затраченных усилий.

Он вошел в полутемный ресторан и на секунду приостановился, пытаясь сориентироваться. Руку он положил на высокий корабельный штурвал – деталь «морского» декора. Запах пива и виски ударил ему в нос, и он несколько раз моргнул, дожидаясь, пока зрение перестроится на полумрак после яркого дневного света. Пустые столики в центре зала были застелены клетчатыми красными с белым скатертями. Дневные посетители в большинстве своем сидели за изогнутой стойкой бара и, несомненно, дожидались захода солнца. Их обслуживал крепко сбитый бармен, знавший присутствующих по имени.

– Сейчас подойду! – пообещал он, заметив стоящего у двери Блэкстона.

Бармену пришлось повысить голос: в углу орал телевизор, показывавший матч, который никто не смотрел.

– Не беспокойтесь, – ответил Блэкстон. – У меня здесь встреча.

Бармен тут же отвернулся и начал деловито укладывать в ящик кассового аппарата влажные однодолларовые купюры.

Блэкстон увидел Берни в одной из обтянутых красной кожей кабинок ближе к задней части зала. Он был не один: с ним сидела худая белая женщина потасканного вида. Волосы у нее были стянуты в хвост, а одета она была в убогую кофточку с дешевым кружевом на вороте, явно купленную у уличного торговца.

Берни забросил руку на спинку диванчика, почти касаясь ее шеи. Краем глаза заметив Блэкстона, он поднял пальцы, предупреждая, чтобы тот пока не подходил.

Блэкстон покопался носком ботинка в опилках на полу и стал рассматривать на стенах афиши с автографами. Зазвонил телефон, и бармен снял трубку. Послушав секунду, он сказал: «Его все еще здесь нет». Посетители засмеялись. Берни поманил Блэкстона к себе.

Усаживаясь на диванчик напротив Берни и его спутницы, Блэкстон услышал ее слова:

– Но я ему шкажала: нет. Понимаете?

Ее голос звучал невнятно. Берни что-то пробормотал, похлопал ее по руке и кивнул Блэкстону.

– Джигсо, это – Энджи.

Энджи тоже кивнула, подняв на Блэкстона печальные глаза. В левом глазу кровеносные сосуды лопнули, а губа была рассечена и распухла.

– Привет, – поздоровалась она нехотя.

По-видимому, у нее была повреждена челюсть: когда она говорила, во рту взблескивала металлическая шина.

Блэкстон прикинул: возраст – чуть больше двадцати лет, наверняка наркоманка, проститутка и мелкая воровка.

– Шукин шын меня отделал, – продолжала о, на.

– Энджи попался настоящий псих, – вставил Берни.

– Вывел меня иж штроя. – По подбородку у нее потекла слюна, она вытерла ее бумажной салфеткой.

– Расскажи ему то, что мне рассказывала, Энджи.

– Чэмпион велел передать, ты должен издержать швое шлово, – сказала она, и добавила в качестве объяснения Блэкстону: – Чэмпион – это мой парень.

– А ты передай ему: если сведения верные, то я обещаю потерять кое-какие бумаги, – ответил ей Берни. – Тебе кто угодно подтвердит, что я свое слово держу.

– Знаю, – согласилась она. Они обменялись понимающими взглядами, и она стала рассказывать: – Тот тип набралщя до предела.

– Какой тип? – спросил Блэкстон.

– Мне надо было прошто его пошлать, так?

Джигсо посмотрел на Берни, но тот молча кивнул, призывая его проявить терпение.

– Он шкажал: ещли не шделаешь, как я хочу, то я тебя вжорву.

– Взорвет? – переспросил Блэкстон.

– Он шунул мне между ног гранату и велел жагадать желание.

– Гранату? В смысле – ручную гранату? – спросил Блэкстон.

– Ага. А какие еще бывают?

– Как тот тип выглядел? Ты знаешь, как его зовут?

– Я уже все это слышал, Джигсо, – вмешался Берни. – Белый мужчина, усы, рыжеватые волосы. Они друг другу не представлялись, но она описала две татуировки на руках у этого парня. На правой были два скрещенных поршня и слова: «Ездить чтобы Жить, Жить чтобы Ездить» в кругу красно-черных свастик. А вторая тебе особенно понравится. На левом предплечье у него мишень диаметром четыре дюйма и по верху и по низу надпись: «Один Выстрел – Один Труп».

– Это ведь наколка морских пехотинцев, да? – уточнил Блэкстон.

Берни кивнул.

– Снайперы спецназа.

Блэкстон присвистнул.

– А какая у него была машина?

– Взятая напрокат у «Херца», с номерами Орегона. Мы ее проверяем.

– И детшкий штул, – вступила в разговор Энджи.

– Какой стул? – не понял Блэкстон.

– Ну, такой, в какие детей шажают.

– А, сиденье для машины?

– Да.

– Молодец, Энджи, – похвалил Берни. – А теперь Блэкстон поставит нам обоим выпивку.

Блэкстон заплатил за их коктейль «Лонг-Айленд» и ушел. Поездка того стоила. Орегонские номера на машине подтвердили его подозрение насчет того, что ведущееся ФБР дело об ограблении склада национальной гвардии касалось также контрабанды через границу Орегона и Калифорнии. Контрабандисты часто пользовались арендованными автомобилями – за прокат можно платить наличными. Когда Берни описал татуировку с мишенью, у Блэкстона даже мурашки побежали. Татуировка с перекрещенными поршнями тоже была ему знакома; она очень популярна в среде байкеров, а байкеры обожают «спид». Картина начинала складываться.

Он содрогнулся, представив себе группу накачавшихся метамфетамином неонацистов, вооруженных автоматами и взрывчаткой. Если их в ближайшее время не отловить, кровь по улицам потечет рекой. Уже потекла.

Вернувшись к себе в кабинет, он позвонил в Каньонвиль, помощнику шерифа Тому Муди.

– Только что получил фотографию вашего Неизвестного, – сказал тот, когда Блэкстон ему представился.

– Я даже знаю имя, которое должно стоять под этой фотографией, – сообщил Блэкстон. – Джонатан Гарилло.

– Как вам удалось так быстро установить его личность? Повезло с отпечатками?

– Нет, какая-то женщина пришла в коронерскую службу, когда мы проводили вскрытие. Она бросила там листок из блокнота с его именем, а сама сбежала.