Лебединая дорога - Семенова Мария Васильевна - Страница 3

Боевая лодья слушалась его не хуже, чем самого Олава, но разглядел чужака не он. Сигурд, белоголовый крепыш, и Видга сын хевдинга одновременно вытянули руки:

— Корабль!

Девчонка, найденная на острове, сидела рядом с Хельги на дубовой скамье, третьей спереди по правому борту. Брызги летели щедро, но Хельги дал ей свою куртку, сшитую из промасленной кожи, и кожаную же шапку. Такая одежда не пропускает ни сырости, ни ветра, в ней тепло.

Драккар шел на веслах. Полосатый парус хорош в дальнем походе, но в бою, когда враг вот-вот будет настигнут, сподручнее грести.

Хельги молча работал длинным веслом, его руки привычно лежали на отполированной ладонями рукояти, ширококостные, могучие пальцы — что железные прутья… Он назвал ее Ас-стейнн-ки. Дома ее звали Звениславкой — целых шестнадцать лет, до тех самых пор, покуда не сцапали ее вечером в лесу недобрые гости, свои же словене, да не впихнули в мешок, да не свезли в город Ладогу, на торг, да не продали за пригоршню серебра немцам-саксам из далекой рейнской земли. Хельги ей сказал:

— Начнется бой — спрячешься под скамью. Северную речь Звениславка разумела без труда. Зимой приезжал к ним в Кременец свейский гость и жил, хворый, у князя в доме до самой весны. Она с тем гостем под конец объяснялась вовсе свободно, ни у кого так-то не выходило, даже у молодого князя, а уж на что князь умен был да хитер. Иные ей тогда завидовали: на что тебе, девка, чужеплеменная-то речь, не иначе за море Варяжское с купцами разбежалась? А сама она, глупая, знай только радовалась, что и со свеем по-свейски, и с хазарином по-хазарски, и с булгарином на его языке, и с мерянином, из лесу пришедшим…

Кто ж ведал, что оно так повернется!

Чужак так и не сумел уйти от погони. Пузатый, медлительный, он не мог соперничать с северным кораблем. Тот летел над водой, словно крылатый зверь, учуявший поживу. Скалился на форштевне зубастый дракон. Тридцать два весла размеренно взлетали и падали. Расстояние уменьшалось.

Чужой корабль был немецким.

Звениславка отчетливо видела стоявших у борта… Многие уже надели на себя кожаные брони и круглые шлемы, взяли в руки мечи. Эти люди были опытны и знали: викинги навряд ли станут спрашивать, что новенького слышно.

Потом драккар догнал купца и пошел рядом, держась на некотором расстоянии. Халльгрим хевдинг приложил ладони ко рту.

— Я Халльгрим сын Вйглафа Ворона из Торсфиорда! — полетел над морем его голос. — А вы кто такие и куда идете?

Голос у него был низкий, навечно охрипший от ветра. Его наверняка слышали на другом корабле, но ответа не последовало. Сын Ворона выждал некоторое время и сказал:

— Я предлагаю вам выбор. Можете сесть в лодку и добираться до берега, если вам повезет. Или защищайте себя и корабль!

Это был обычай, и обещание оставить жизнь нарушалось редко. Но немцы не поверили. С кормы купца взвилась одинокая стрела. Ветер остановил ее на середине пути и она обессиленно упала в воду. Викинги засмеялись.

Халльгрим кивнул Бьерну Олавссону, и тот слегка повернул руль. Быстрее заходили в гребных люках сосновые весла… Воины, не занятые греблей, разбирали висевшие по борту щиты, надевали железные шлемы и толстые куртки обшитые железными чешуями. Открыли под палубой дубовый сундук, и длинные мечи поплыли из рук в руки, каждый к своему владельцу.

Халльгрим хевдинг встал на носу, возле дракона, и раскачал в руке тяжелое копье. Он посвятит его Одину, метнув во врага. Так начинали бой могучие предки, и это приносило удачу.

Тяжелые копья мало подходят для того, чтобы их метать. Их украшают узорчатым серебром и в сражении не выпускают из рук. Но доброго воина любое оружие слушается беспрекословно. Широкий наконечник со стуком вошел в окованный щит, и немца опрокинуло навзничь. Проревел над морем боевой рог, и с драккара посыпались стрелы.

— Я же сказал тебе — прячься! — проворчал Хельги недовольно.

Звениславка нырнула под скамью…

Обитый медью форштевень ударил во вражеский борт. Затрещало крепкое дерево, иные из немцев, не устояв, повалились на палубу. Якоря и багры вцепились и потащили корабли друг к другу. Стрелы били в упор.

Защитники корабля выставили перед собой копья, но это была отвага конца.

Халльгрим первым перескочил через борт, занося над головой меч.

Когда с каждой стороны всего по одному кораблю и на каждом не так уж много людей, морской бой не затягивается надолго. Так и в этот раз. У купцов хватило мужества не сдаться без схватки, но для упорного сопротивления не было сил.

Ратное счастье почти сразу поставило Халльгрима лицом к лицу с предводителем. У того блестела в бороде седина, но соперником он оказался нешуточным. Даже для Виглафссона. Железные мечи с лязгом отскакивали друг от друга. Только клочья летели от обтянутых кожей щитов. Однако и Халльгрима не зря называли вождем. Купец тихо охнул и поник на палубу, которая ему больше не принадлежала. Халльгрим перепрыгнул через него, на ходу отшвыривая чей-то занесенный клинок. Закинул щит за спину и двумя руками обрушил перед собой свой меч.

Двое братьев Олавссонов сражались поблизости, неразлучные, как всегда. И Бьерн уже дважды наклонялся связать оглушенного сакса. А у Сигурда было в руках ясеневое копье, и меньшой сын кормщика еще успевал оглянуться — не ввязался ли в битву отец. Можжевельник был могучим бойцом, и все это знали, но Халльгрим давно уже запретил ему сражаться, сказав так:

— Когда ты понадобишься Одину на его корабле, он тебя призовет. А пока ты нужен мне на моем.

Олав и Хельги были единственными, кто остался на драккаре. Олав невозмутимо сидел у руля, заслонившись круглым щитом, и смотрел, как рубились его сыновья. А Хельги не укрывался ни от свирепого ветра, ни от стрел. Не то верил, что случайная гибель его обойдет, не то намеренно привлекал ее к себе…

Потом Халльгрим вытер меч и сдвинул со лба шлем. Корабль был очищен.

Викинги хозяйничали на палубе. Кто-то снимал с убитых оружие. Другие вязали пленных и загоняли их в трюм драккара — сидеть в темноте, пока не понадобятся. Третьи потрошили тюки, разбирая добычу.

Сын Ворона еще раз обвел глазами корабли. Немалая удача, когда обходится без потерь.