Макаров - Семанов Сергей Николаевич - Страница 45

Еще более решительно выступил в поддержку макаровских планов Менделеев. Великий ученый не был избран в члены академии – ему, как и Макарову, «мешали» крутой нрав, принципиальная позиция в любом деле, неуемная предприимчивость в сочетании со смелостью идей (эти качества не всем нравятся). А кроме того, Менделеев поссорился с тогдашним министром народного просвещения Деляновым – ничтожным, бесхребетным бюрократом, унылым и злобным реакционером.

Как бы там ни было, но Менделеев в любых случаях оставался Менделеевым, то есть человеком, чье мнение ценилось очень высоко. И не только в ученом мире, но и в правительственных сферах: его часто привлекали в качестве консультанта, эксперта и т. п. На первых порах Менделеев поддержал макаровское начинание безоговорочно и энергично. Его увлекла идея освоения русского Севера (он и сам, кстати говоря, был коренным сибиряком). Менделеев пылко писал Макарову (2 мая 1897 года) : «По моему мнению, Ваша мысль блистательна и рано или поздно неизбежно выполнится и разовьется в дело большого значения не только научно-географического, но и в живую практику».

Итак, вперед! Макаров пишет Рыкачеву, прося его содействия в Академии наук. «Всякая новая мысль встречается недоверчиво, – осторожничает адмирал, – но я твердо уверен, что мне удастся защитить мое предложение...» А пока собираются ученые заседания и курьеры носят письма в разные учреждения, нетерпеливый Макаров уже торопит свою встречу со льдами. 26 января в дневнике его появляется запись: «Утром устраивали пробу льда на раздавливание. Делал визиты. У нас обед. После обеда все уехали в Коммерческое собрание на спектакль, а я остался с доктором Шидловским испытывать крепость льда...»

(Краткий комментарий: 26 января был праздничный день, отсюда неизбежные в подобных случаях визиты и званый обед в доме; «все» – это Капитолина Николаевна с родней и знакомыми, уехавшие в театр без хозяина; С. В. Шидловский – профессор Военно-медицинской академии. Как начал и чем кончил этот праздничный день Макаров, ясно и без комментариев.)

12 марта в конференц-зале Академии наук состоялось большое собрание. Присутствовали не только академики и ученые, но и множество заинтересованных лиц самого различного рода и звания – идея покорения Арктики увлекла многих. Теперь Макаров выступал уже не перед узким кругом специалистов. И он произнес не строгий специальный доклад, а речь-призыв, речь-обращение. И сказал ее горячо и напористо.

– Я являюсь с докладом о том, – начал он, – что сделала техника по пароходному делу и действительно ли ее успехи дают теперь возможность пробраться в северные широты не при посредстве одних только собак и прежних способов, а напролом, при посредстве сильных машин, которыми человечество располагает для своих нужд.

Далее Макаров подробно остановился на истории ледокольного дела. Особенно он подчеркнул вот что:

– Дело ледоколов зародилось у нас в России. Впоследствии другие нации опередили нас, но, может быть, мы опять сумеем опередить их, если примемся за дело. Первый человек, который захотел бороться со льдом, был кронштадтский купец Бритнев. Это было в 1864 году. Как известно, Кронштадт отрезан от сухого пути водою. Летом сообщение поддерживается на пароходах, а зимою на санях, но в распутицу, когда нет пути по льду, а пароходы уже прекратили движение, бывали большие затруднения по перевозке грузов и пассажиров. Бритнев попробовал, нельзя ли пароходом ломать лед. Он в 1864 году у парохода «Пайлот» срезал носовую часть так, чтобы она могла взбегать на лед и обламывать его. Этот маленький пароход сделал то, что казалось невозможным: он расширил время навигации осенью и зимой на несколько недель... Б 1871 году стояла чрезвычайно суровая зима в Европе; вход в Гамбург замерз, и решено было построить ледоколы. Были посланы в Кронштадт инженеры, чтобы посмотреть, как Бритнев ломает лед. Они купили чертежи Бритнева за 300 рублей, и сообразно с этими чертежами был построен для Гамбурга первый ледокол...

В публичной речи Макаров не стал, разумеется, распространяться о том, что изобретатель-самородок не получил никакой поддержки (да и вообще не любил он заниматься обличительством). Факт, однако, столь же поразительный, сколь и печальный: за ничтожную сумму – 300 рублей, годовое жалованье мелкого чиновника! – ценное техническое новшество отдается в чужие руки. И никому дела до этого нет.

Затем Макаров подробно изложил свои взгляды на характер арктических льдов, на способы их преодоления, на типы ледоколов. При этом он все время настойчиво проводил мысль, что наша родина особенно заинтересована в развитии ледокольного дела:

– Простой взгляд на карту России показывает, что она своим главным фасадом выходит на Ледовитый океан.

В заключение им были сформулированы три практические цели: 1) исследование Ледовитого океана, 2) регулярное пароходное сообщение с Обью и Енисеем в летнее время, 3) открытие зимней навигации в Петербурге. Сейчас, по прошествии семидесяти пяти лет, совершенно очевидно, что цели, поставленные Макаровым, были абсолютно реальны уже в ту пору, то есть вполне технически осуществимы, экономически и стратегически выгодны. (Осуществились они, правда, только в советское время.)

Доклад Макарова имел шумный успех. Текст доклада был сразу же издан Академией наук в виде отдельной брошюры. Она появилась под несколько академическим названием: «Об исследовании Северного Ледовитого океана» (вскоре брошюра была переиздана под броским, истинно макаровским заголовком: «К Северному полюсу – напролом!»). Тем же успехом сопровождались выступления Макарова в Географическом обществе и в Морском собрании. Словом, общественную поддержку он получил, ученые одобрили его идею.

Дело оставалось за малым: нужно было построить хотя бы один мощный ледокол. Увы, собрать полтора миллиона рублей русские ученые не смогли (а именно в такую сумму обошлось впоследствии создание знаменитого «Ермака»). Выручить могла только государственная казна. И здесь сказал свое веское слово Менделеев.

В сложной и запутанной административной структуре тогдашней царской России роль фактического главы правительства исполняли в разное время различные временщики. Возвышение того или иного из них объяснялось зачастую не столько природными качествами, сколько сложными комбинациями среди высшей бюрократии и личным влиянием на государя. В конце прошлого века таким правителем де-факто стал министр финансов С. Ю. Витте. Среди своих довольно ограниченных коллег он выделялся несомненными способностями и предприимчивостью, происхождения был отнюдь не родовитого и сравнительно молод (кстати сказать, он родился в один год с Макаровым). Витте всю жизнь оставался втайне либералом, сочувствовавшим «европейским порядкам», что, впрочем, не мешало ему быть царедворцем и карьеры ради поддерживать самые реакционные мероприятия царизма. Человек практичный, он привлекал для консультации видных ученых и среди них – Менделеева. Дмитрий Иванович пользовался определенным весом в глазах временщика и смог заинтересовать его макаровским проектом.

29 мая встреча с Витте состоялась. В течение двух с половиной часов Макаров давал пояснения. При этом он, следуя предусмотрительному совету Менделеева, ни словом не помянул о намерении покорить Северный полюс, а делал упор на практические выгоды освоения морских сообщений с Сибирью. Витте принял Макарова любезно, сказал несколько одобрительных слов, но решительного ответа не дал. Осторожный и опытный делец, он желал еще осмотреться, выждать. Единственным практическим результатом встречи Макарова с Витте было то, что в распоряжение адмирала предоставили небольшой пароход «Иоанн Кронштадтский» с разрешением провести кратковременную экспедицию к устьям сибирских рек.

Ну что ж, и за это слава богу! Макаров собрался в путь немедленно. В его архиве сохранился любопытный документ – записная книжка в мягком клеенчатом переплете, на первом листе которой записано рукою адмирала: «Путешествие в Ледовитый океан». Человек он был аккуратный и педантичный. В его записях хорошо видно, как тщательно готовился он к первому знакомству с Арктикой. Под рубрикой «купить» идет длинный перечень вещей, многие потом зачеркнуты (очевидно, были приобретены): динамометр, бумага разных сортов, пенсне, духи, конверты и т. п. Среди планов, намеченных Макаровым, есть перечень тем, которые он предполагал выяснить в Норвегии у тамошних полярников, или список такого рода наметок: «сделать отметку килевой качки» и т. д.23