А с прозвищами дело известное. Если не будешь злиться, то про прозвище могут забыть, перестанут обзывать. Но если станешь ерепениться, то еще сильней начнут. Потому что ребята любят дразниться.

Кайтусь, когда его называли Кайтусем, лез в драку. Только что один может против всех?

К тому же во дворе два Антося, так что это даже удобней: сразу ясно, кого зовут. В конце концов он привык, но не совсем. И вообще, ребят Кайтусь не очень любит.

Кайтусь уже третий год ходит в школу, а настоящего друга так и не нашёл. По-настоящему хороших ребят очень мало. В основном, все прикидываются. Подлизы.

И трусы. Прикидываются послушными, потому что дома на них ругаются, а то и порют. Такие больше всего врут.

Кайтусь тоже научился выкручиваться и притворяться.

Сознаваться во всём нельзя. Если бы взрослые лучше понимали, тогда другое дело.

Кайтусь говорит:

— Не понимаю, чего они от меня хотят.

На самом-то деле прекрасно понимает.

Говорит:

— Враньё с начала до конца.

Хотя в серёдке есть чуточка правды.

Ему говорят:

— Ты так его избил, что он встать потом не мог.

— Да ну, не мог! Не убил же я его.

Значит, отвечай не за то, что сделал, а за то, что могло произойти.

Нет, бывают и серьёзные ребята, но задаваки.

А то тихони или недотроги.

Чуть что:

— Отодвинься!

— Перестань!

— Отойди!

Третий год Кайтусь ходит в школу.

Но и тут сплошные жалобы. Когда он пришёл в первый класс, учительница его похвалила:

— Уже читать умеешь. Кто тебя научил?

— Сам научился.

— Сам? И никто не помогал?

— Так это совсем легко.

Сел Кайтусь за первую парту.

И началось:

— Прямо сиди. Не вертись. Не болтай. Не вертись. Сиди спокойно. Не играй карандашом. Слушай внимательно.

В начале урока ещё легко. А чем дальше, тем трудней.

Когда же наконец звонок?

Учительница рассказывает что-нибудь интересное и тогда очень сердится, если перебивают. До того становится сердитая, что даже слушать её не хочется.

Дома можно опереться на стол, когда папа объясняет, на кровать, когда мама рассказывает сказку, на сундук, когда бабушка вспоминает давние времена.

Дома можно и наклониться, и потянуться, и спросить, если что нибудь непонятно. А в школе, если хочешь что-то сказать, поднимай два пальца и жди.

В классе ведь много учеников, и учительница не может разговаривать с одним, потому что остальные начнут шуметь. Но это ужасно мешает.

— Ну, Антось, — интересуется отец. — Как успехи и школе?

— Да так…

— А что в школе новенького?

— Ничего.

Кайтусь не очень любит говорить про школу.

Пересадила его учительница на четвёртую парту у окна.

Но в окно смотреть нельзя.

На первой парте сосед был спокойный, а этот, с четвёртой, всё время цепляется. За ухо дёргает. Не больно, но чего лезет? Хочешь сказать ему, чтобы отстал, а учительница:

— Не отвлекайся!

— А если мне нужно?

— Встань в угол!

— Не знаете, а сразу наказываете, — бурчит Кайтусь.

— Марш из класса!

Вызвали раз отца в школу.

— Что ты там натворил?

— Дрался с одним. Он рассказал, что меня Кайтусем называют.

— Так тебя так и называют. Это же правда.

— Ну и что, что правда? Двор это одно, а школа совсем другое.

— Надо было ему объяснить.

— Ну да, будет он слушать.

— Драться всё равно нельзя.

— Да знаю.

— Ой, Антось, худо ты начинаешь. Смотри, лопнет у меня терпение…

Учительница очень жаловалась отцу:

— Не слушается. Не дружит с товарищами. Дерётся.

Огорчился отец:

— Старайся, Антось…

Он старается — да что проку?

Дня два всё идёт хорошо, а потом опять что-нибудь.

Перед Кайтусем сидит мальчишка и толкает его локтем, ну, не его, а тетрадку.

— Убери руку, — говорит ему Кайтусь.

А тот:

— Что? Может, не позволишь?

— Подожди, после звонка получишь у меня.

— Ах, испугал!

Кайтусь его только чуть-чуть рукой, а тот задел локтем чернильницу, и чернила пролились.

И еще врёт.

Учительница Кайтусю не верит.

У других получается, а у Кайтуся — нет.

Кайтусь старается. Только всё напрасно.

Если на уроке он ведёт себя тихо, — значит, на переменке отличится.

Прямо зло берёт.

И уже никакого смысла стараться нету.

Да и не всегда можно удержаться, когда что-нибудь в голову придёт или внутри начинает зудеть.

Раз сидит Кайтусь на уроке арифметики, скучает.

И учитель на часы поглядывает — ждёт звонка.

Как сделать, чтобы поскорей кончился урок?

Кайтусь как вспрыгнет на парту!

— Ай, мышь! Вон, в норке у печки. Ещё хвост виден.

Учитель поверил:

— Стыдись! Большой мальчик, а мыши испугался.

Весь класс в смех. К учителю подлещиваются:

— Мыши испугался! Трус!

Кайтусь с парты слез и говорит:

— Ха! Никакой мыши не было. Я всё придумал.

— Была! — доказывают ему.

— Так поищите — где у печки норка?

Смотрят: и правда нет.

Кайтусь думал, что учитель скучает, хотел его развеселить.

А учитель рассердился. Стал писать записку отцу.

Кайтуся только звонок спас.

Говорят про него: паяц.

Вот и неправда.

И читает он много, и о разных серьёзных вещах думает, и вопросы умные на уроках задаёт.

Только ребята его вовсе не за это уважают, а за всякие глупости.

Глава 3

До чего удивителен и загадочен мир. Волшебные часы. Кайтусь сам научился читать

Кайтусь любит весёлое.

Любит, если трудное.

Но больше всего любит все таинственное, волшебное.

Первая волшебная сказка, которую рассказала ему мама, была «Красная шапочка».

Из неё Кайтусь узнал, что существуют волки. Дикие звери.

Кайтусь видел волка на картинке. Он похож на собаку.

А уже потом Кайтусь увидел волка в железной клетке.

Кайтусь хотел сунуть руку между прутьями решётки, чтобы проверить. Но мама не дала.

Вторая сказка — «Спящая красавица».

Из неё он узнал, что существуют феи.

Третья — «Золушка».

Фея коснулась Золушки волшебной палочкой, и бедная сиротка превратилась в принцессу.

После Кайтусь видел настоящую волшебную палочку. На представлении в парке.

Человек дотронулся ею до воды, и вода превратилась в вино.

Потом он разрезал носовой платок, положил лоскутья в цилиндр. Ударил палочкой по цилиндру и произнёс:

— Фокус-покус!

И пожалуйста носовой платок опять целый.

Папа говорит, что это фокусы.

— Но как их делают?

Очень Кайтусю было любопытно.

— Мама, расскажи сказку, — просит он.

Сказка «Кот в сапогах».

Раньше волк разговаривал с Красной шапочкой, а тут кот разговаривает с сыном мельника.

— Значит, можно разговаривать с котом?

Мама отвечает, что это же сказка.

А бабушка говорит, что пустынник разговаривал со зверями.

Папа говорит, что есть говорящие птицы. Называются попугаи. А у дедушки была говорящая сорока.

Потом Кайтусь и сам слышал, как попугай произносит слова.

Он думал, что золотая рыбка бывает только в сказке, а тут видит в витрине магазина золотых рыбок.

В сказках перемешаны правда и неправда.

Так, может, существует волшебное кольцо, которым вызывают джиннов.

Столько на свете разных чудес.

Взрослые все знают, но не хотят объяснить.

Бабушка говорит, что к ней Хеленка после смерти явилась. А папа в духов не верит.